Через пару мгновений Ориэль поднял голову и улыбнулся, открыв глаза.

— Сир, вы можете считать себя самым удачливым человеком во всем христианском мире, — произнес он вполголоса. — Не могу точно сказать, насколько одарен этот Дерини Полина, но в данном случае он явно не слишком старался. Остались следы одного поверхностного считывания мыслей… и разумеется, оно не показало ничего, поскольку Фаэлан ничего и не знал. Кроме того, была сделана особая установка, чтобы об этом контакте он не мог никому рассказать. Однако он даже не попытался стереть это воспоминание. Какой самоуверенный ублюдок! Видимо, он решил, что это ни к чему… Или хотел, чтобы священник еще больше его боялся.

— А убрать эту установку можно? — спросил Джаван.

Ориэль кивнул.

— Конечно, можно, однако не думаю, что это необходимо. Чем меньше мы вмешиваемся в его разум, тем лучше. Хватит и того, что мне придется стереть все следы сегодняшнего вмешательства. Если прежде тот, кто попытался прочитать его мысли, не обнаружил там ровным счетом ничего интересного, то теперь его бы ожидал приятный сюрприз.

— Что ж, тогда сделай все необходимое, — велел ему Джаван. — Но не причиняй священнику вреда, мне нужен союзник, а не жертва.

— Дайте мне пару минут, — заявил Целитель и, опустившись на колени, возложил обе руки на лоб спящего.

Вскоре он выпрямился и одной рукой взял Фаэлана за запястье.

— Используйте чары истины, когда я приведу его в чувство, — прошептал он. — Думаю, этого будет достаточно.

Еще несколько секунд Фаэлан лежал тихо и неподвижно. Затем он пошевельнулся и открыл глаза. Страх из них исчез, и он словно и не замечал, что Ориэль держит его за руку.

— Сир, — прошептал он, устремляя взгляд на Джавана. — Кажется, я задремал. Умоляю, простите меня. Это было очень невежливо.

Покачав головой, Джаван улыбнулся.

— Вы очень устали после долгой дороги. Отдых будет для вас целительным. Долго вы спали?

— По-моему, с самого полудня, — ответил Фаэлан, покосившись на окно, за которым стояла ночь. Он нахмурился. — Кажется, уже очень поздно. Я хотел встать вовремя к вечерним молитвам, но…

— Уже прошло время заутрени, — подсказал Джаван. — Вы же ничего не помните из того, что сегодня было. Да?

Фаэлан вопросительно взглянул на него.

— А что я должен помнить, сир?

Вместо ответа Джаван лишь покосился на Ориэля, и тот склонил голову. В тот же миг Фаэлан вскрикнув, внезапно вспомнив обо всем. Джаван видел, как воспоминания потоком возвращаются в его сознание, ибо глаза священника внезапно отразили страх, изумление, осознание того, что тело его вновь было целым и невредимым, и что означало эта рука, держащая его за запястье… И страх внезапно уступил место робкой надежде.

— Но только что… я ничего не помнил, — выдохнул Фаэлан.

— Верно, — кивнул Джаван. — И если вы чего-то не помните, то не можете и солгать об этом.

— Но… разве он не сумеет определить, что именно вы сделали? — прошептал Фаэлан, обращаясь теперь напрямую к Ориэлю.

— Нет, если будет использовать обычные чары истины, — отозвался Целитель. — Скорее всего, он даже не увидит этого при простом чтении мыслей. Что-то сможет всплыть, только если у него будет причина заподозрить, будто кто-то копался в вашем сознании. Но я не оставлю вам никаких воспоминаний о том, что случилось сегодня.

Фаэлан вздохнул.

— Но они же узнают, что вы меня исцелили.

— Полина это не удивит, — ответил Джаван. — Он мне сам сказал, что вам пустили кровь, чтобы избавить от дурных гуморов, и что в последнее время вы не слишком хорошо себя чувствовали. И на это я сказал, что позову к вам Ориэля. Но ему совершенно ни к чему знать, что мы выяснили происхождение этого недомогания. Вы не вспомните, что все рассказали мне, а я сделаю вид, что ни о чем не догадываюсь. Вы просто начнете исполнять обязанности моего капеллана. Читать ежедневно мессу в королевской часовне, выслушивать исповеди, сопровождать меня, когда это необходимо на приемы в замке… В общем, все как обычно.

— Но…

— Все это не потребует от вас никаких особых усилий, — заверил его Ориэль. — Вы ни о чем не вспомните из нашего разговора. Вы будете помнить только то, что у вас добрый и честный хозяин, который никогда не делал ничего такого, в чем его могли бы упрекнуть даже самые ярые недоброжелатели. А когда вы будете отправляться на ежемесячный отчет в аббатство, то позабудете обо всем, что могли случайно увидеть или услышать, и чего не следует знать вашим мучителям.

На лице Фаэлана внезапно вновь отразился страх, и он отвернулся к стене.

— Сир, я не хочу предавать вас, — прошептал он. — Но нельзя ли, чтобы он заставил меня также забыть этот страх. Это самое ужасное, сознавать, что они способны убить меня в любой миг, когда только пожелают. Если они вновь отворят мне кровь…

Джаван легко коснулся руки Ориэля, которой тот держал священника за запястье.

— Надеюсь, вы сознаете, что я не могу обещать вам, что они этого не сделают, — ответил он ровным голосом. — Им вполне может взбрести в голову повторить эту пытку просто для того, чтобы убедить вас, что вы полностью в их власти, точно так же, как и тогда, когда были в монастыре. Но в другой раз они уже точно не возьмут столько крови, сколько в первый. Это просто невозможно. Ведь они хотят, чтобы вы продолжали выполнять их волю. Сожалею, но с этим воспоминанием мы не осмелимся ничего поделать. Вам придется научиться жить с ним.

Фаэлан на миг прикрыл глаза, глубоко вздохнул, стараясь смириться с неизбежным.

— Вам также следует быть готовым к тому, что Дерини Полина будет присутствовать на всех допросах в будущем, — продолжил Джаван. — Но поскольку вы будете абсолютно открыты и откровенны с ними, то ему не придет в голову глубоко вмешиваться в ваш разум. Скорее всего, он будет лишь использовать чары истины, а этого вы даже не почувствуете. Как только они убедятся, что вы готовы сотрудничать с ними, то мы сможем даже очень осторожно вести свою игру, время от времени подбрасывая им какие-то лакомые кусочки, чтобы они не сомневались, что вы старательно шпионите для них. Конечно, я понимаю, как неприятны вам будут эти поездки в аббатство… И, конечно, вам будет страшновато. Но, скорее всего, отныне они будут только угрожать. Сожалею, что я не могу дать вам никакого более веского утешения, но, право, это не в моей власти.

— Теперь ему нужно отдохнуть, сир, — негромко заявил Ориэль, когда стало ясно, что дальнейший разговор на эту тему лишь усилит опасения Фаэлана. — Я сделаю все как можно быстрее.

С этими словами он взял под контроль сознание Фаэлана и тот мгновенно потерял сознание, успев лишь бросить на короля взгляд, исполненный безграничного доверия.

— Внуши ему, что я хотел бы, чтобы он начинал мессу в королевской часовне сразу в первом часу, — сказал Джаван Ориэлю прежде, чем тот погрузился в глубокий транс. — А вместо воспоминаний о нашем разговоре в саду сегодня днем, внуши ему, что я интересовался его здоровьем, но он ничего особенного мне не ответил, кроме того, что поездка из Arx Fidei оказалась весьма утомительной, и что я попросту очертил круг его новых обязанностей и отправил отдыхать. Именно так я и сказал Полину. Остальное решим позже.

Ориэль кивнул и закрыл глаза.

— Я все сделаю так, как вы пожелаете, сир, — прошептал он.

Джаван с Карланом без особых приключений добрались из комнаты священника в королевские покои. Ориэля они отпустили к себе, поскольку свою задачу он выполнил, — опасаясь, как бы кто-нибудь посторонний не заметил его отсутствие.

Двое стражников стали навытяжку, когда король со своим помощником приблизились к дверям, и один из них поспешил отпереть засов. Карлан затворил за ними дверь. Внутри их уже ожидал Гискард, сидевший на стуле у столика в центре комнаты. Завидев короля, он немедленно поднялся на ноги.