— Если так, то у него хороший вкус, — ответил Гискард. — Но не могу сказать, чтобы я заметил что-то из ряда вон выходящее. Нечего сказать, она недурна собой и при дворе на хорошем счету. Куда лучшая невеста для принца, чем многие из тех, кто метит на это место.

— Лично я бы предпочел, чтобы на ближайшее время вообще не шла речь ни о каких невестах для принца, — вполголоса отозвался Джаван, бросив многозначительный взгляд на Гискарда. Тот пожал плечами и позволил себе лукаво усмехнуться.

— Тогда вы дадите повод для новых нападок на совете, — заметил он. — Обычно считается, что король должен жениться в юном возрасте.

— Обычно считается также, что королю нечего опасаться собственных советников, которые вполне способны подстроить ему несчастный случай со смертельным исходом, едва лишь король произведет на свет наследника, — возразил Джаван. — К несчастью, сейчас мы имеем дело с людьми, которые уже насладились всей полнотой власти, будучи регентами. Искушение вновь вернуть все на круги своя может оказаться слишком велико. Я бы предпочел, чтобы у меня была в запасе пара лет, чтобы упрочить свое положение, прежде чем всерьез решиться дать жизнь сыну, а потом страшиться того, чтобы мною не пожертвовали, дабы возвести его на трон.

— Тогда то же самое следует сказать и о вашем брате, — промолвил Гискард. — Признаться, я и не задумывался над этим вопросом, но если он женится прежде вас и заранее обеспечит наследника младшей королевской ветви, то сильно рискуете и вы, и он, поскольку оба станете мишенями для злонамеренных людей.

Джаван кивнул.

— Вот почему меня так угнетает мысль, что между ним и Микаэлой может быть что-то серьезное. Боюсь, мне придется поговорить с братом об этом. — Вздохнув, он отставил кубок. — Но только не сегодня вечером. Полагаю, у нас есть куда более неотложные дела, как только мы сможем откланяться, не нарушая приличий.

Однако до этого пришлось ждать еще несколько часов. Карлан и Гискард продолжали по очереди прислуживать ему за столом, подавая королю все необходимое, потихоньку называя имена нужных людей, передавая какие-то послания, в общем — помогая ему всем, чем могли. В течение всего вечера придворные по двое и по трое подходили к королю, дабы засвидетельствовать ему свое почтение. Воздержались от этого лишь те, от кого Джаван и ожидал чего-то подобного: Мердок, Ран и Манфред. Они раскланялись с королем издалека и даже не остались на ужин. Полин и Альберт задержались чуть подольше, причем последний явно пытался вызнать что-то новенькое про отца Фаэлана, явно опасаясь, что тот мог наговорить Джавану лишнего.

— Он мирно спал, когда я заглянул к нему, — невинно ответил ему Джаван. — Уверен, он почувствует себя лучше, когда как следует отоспится.

Лишь поздно вечером Джаван смог наконец вернуться в свои покои с несколькими приближенными. Гискарда и Карлана он попросил задержаться после того, как все остальные удалились, а чуть позже попросил Ориэля присоединиться к ним и рассказал Целителю все, что поведал ему сегодня Фаэлан.

— Мы не осмелились касаться его сознания, — шепотом пояснил Джаван, когда Целитель считал в его мыслях все, что ему было известно о состоянии Фаэлана. — Может, я стал слишком уж подозрителен, но все равно не могу отделаться от ощущения, что кто-то еще допрашивал его, помимо Полина, Лиора и Серафина. Если это и впрямь некий неизвестный нам Дерини, то такие осложнения нам сейчас ни к чему. Не слыхал ли ты, чтобы кто-нибудь из ваших стал работать на Custodes?

Взволнованный Ориэль тряхнул головой.

— Нет, абсолютно ничего, сир. Разумеется, Ситрик не сказал мне ни слова, но он тоже может не знать, особенно если это кто-то новенький и работает на Полина по собственной воле.

Карлан широко распахнул глаза. Поскольку сейчас Джаван смог сделать так, чтобы вся память его восстановилась в целости, ибо в этом избранном обществе никакая опасность ему не угрожала, то он с особым внимание поглощал все новые сведения, и они вызывали в нем ужас и смятение.

— Но какой же человек решиться по собственной воле предать свой народ? — прошептал он. — Да еще и действовать против священника?

Джаван хмыкнул.

— Custodes не остановятся ни перед чем, и нет никакой пропасти, в какую они не могли бы пасть ради достижения своих целей, ради того, чтобы уничтожить все тех, кого они считают ответственными за грехи далекого прошлого. Фаэлан благодаря данным им обетам полностью находится в их власти, поэтому они считают, что любые действия против него оправданы, и используют несчастного как свое орудие; и если для того, чтобы заставить его шпионить за мной, им придется использовать Дерини, они пойдут и на это. — Он вздохнул. — Конечно, мы не знаем наверняка, что они сделали именно это. Мы даже не можем быть уверены, что там был кто-то из Дерини. Нам нужно это выяснить, Ориэль, и ты единственный, кто может прочесть его мысли, не вызывая подозрений.

Ориэль содрогнулся.

— Это опасно.

— Что, лично для тебя? Но лишь в том случае, если другой Дерини действительно существует, и он установил какую-то ловушку против того, кто мог бы обнаружить следы его присутствия в сознании священника. Поправь меня, если я ошибаюсь, но для этого нужен истинный мастер своего дела. Скорее всего, он должен был бы обладать огромной силой, и едва ли Custodes рискнули бы связаться с таким Дерини, опасаясь, что рано или поздно он обернет свою магию против них. Ну, а в остальном все твои действия будут вполне оправданы. Я тревожился о его самочувствии и попросил тебя осмотреть его. Если он чист, никаких проблем нет. И мы вполне можем установить особые защиты в его сознании, чтобы в дальнейшем с ним не возникало трудностей.

— А если в его разуме кто-то покопался до нас?

— Ну что ж, видимо, тогда все будет зависеть от того, насколько глубоко этот таинственный некто влез в его сознание. Если там что-то вопиющее, тогда ты немедленно выходишь из ментального контакта и несешься с докладом к Хьюберту. Скажешь ему, что обнаружил, будто кто-то попытался внедрить в мою свиту деринийского шпиона. Вывалим ему все это и посмотрим, как он будет выпутываться. Ну, а если дела обстоят не так плохо, тогда будем решать на месте.

Гискард кивнул, и на грубоватом лице его появилась слабая усмешка.

— Вы становитесь искушенным интриганом, сир. Джаван также выдавил напряженную улыбку.

— Страх лучший учитель… или ты быстро учишься, или быстро умираешь. Но спасибо за доверие. Я продумывал все это во время репетиции и ужина.

— Да, и продумали все на славу, — Гискард искоса взглянул на Ориэля. — Ну, что, готовы попробовать?

Пожав плечами, Ориэль поднялся на ноги:

— Полагаю, это немногим опаснее того, что я делал за последние годы. И, в конце концов, Фаэлан все же не Дерини. — Он метнул взгляд на Джавана. — Мы ведь точно знаем, что он не Дерини?

— Да, по крайней мере, я в этом не сомневаюсь, — отозвался Джаван. — Ну, давайте пойдем взглянем на него. Карлан, можешь отправиться с нами, никто не удивится, что я привел с собой кого-то из рыцарей. А вот тебе, Гискард, лучше остаться. Ни к чему лишний раз мелькать в этой истории.

Через пару минут втроем они подошли к скромным покоям, отведенным королевскому духовнику, чуть дальше по коридору от апартаментов Джавана. Стражник в накидке цветов Халдейнов стоял на часах снаружи и немедленно взял под караул, завидев короля и сопровождающих.

— Вольно, — негромко бросил ему Джаван. — Как там отец Фаэлан. Не выходил?

— Нет, сир. Сэр Гискард велел мне заглядывать к нему каждый час, но он даже не шелохнулся.

— Хорошо, я привел мастера Ориэля, чтобы он взглянул на него. — Джаван жестом велел стражнику открыть дверь. — Проследи, чтобы нас не беспокоили.

Кивнув, солдат повиновался. Проведя Ориэля с Карланом внутрь, Джаван последовал за ними и затворил за собой двери. Эта комната была очень похожа на ту гостевую, рядом с библиотекой, только здесь еще была небольшая ниша, где помещалась молельня, освещенная красной лампадой. Справа от двери свеча горела в изголовье низкой кровати, смутно освещая фигуру человека в черном, лежавшего, свернувшись калачиком, на боку. В изножье постели стоял большой сундук, а тяжелая занавеска за ним скрывала гардеробную. Остальную часть комнаты занимал письменный стол и кресло, стоявшие у стены между молельней и крохотным очагом в крайнем левом углу комнаты.