У жителей Месопотамии существует древнее высказывание: «Между правдой и ложью расстояние всего лишь в четыре пальца». Приложив ладонь к лицу, вы обнаружите, что это расстояние между глазом и ухом.

В 1925 году некий чешский аристократ на простом бланке министерства почты и телеграфа Франции объявил торговцам металлоломом о продаже 7000 тонн металла, известных под названием Эйфелева башня. Его успех был настолько велик, что, поспешно покинув Париж, он вернулся месяцем позже и продал ее снова.

Не далее как в 1966 году Колизей поменял хозяина. Какой-то западный немец сдал древний памятник в аренду на десять лет за 20 000 000 лир в год (плата вперед и наличными) одному американскому туристу, который собирался открыть ресторан на верхней площадке исторических развалин.

В 1949 году южноафриканская компания приобрела в Англии целое летное поле за 250 000 фунтов стерлингов, заплатив задаток человеку в форме капитана военно-воздушных сил Великобритании.

В 1962 году предприимчивый поляк в Неаполе собрал 90 000 долларов задатка за корабли американской военной флотилии.

В 1963 году ирландец из Керри продал скандинавский рыболовецкий флот консорциуму английских бизнесменов, предварительно слетав с ними в Берген и продемонстрировав впечатляющую картину стоящих на рейде кораблей.

В 1965 году два бортпроводника английской авиакомпании взяли аванс в размере 20 000 долларов за не совсем новый Боинг, находящийся на трехдневной стоянке в Токио.

Именно этим людям – на суше, на море и в воздухе – посвящается настоящая книга.

На генеральное сражение мы прибыли за восемь с половиной минут до начала. На этот раз мы застряли в пробке на пересечении Лексингтона и Пятнадцатой стрит. Центр Манхэттена в пятницу после обеда не для тех, кто спешит. Я сунул водителю такси две долларовые бумажки, получил пятьдесят центов сдачи и дал ему две монетки на чай. Сайлас и Лиз выбрались из машины, и тут же Лиз, тихо чертыхнувшись, послюнявила палец и приложила его к стрелке на чулке.

Сайлас никого не ждал; с зонтом в одной руке и чемоданом в другой он проследовал в сверкающий вестибюль «Континуума». Не менее элегантная Лиз поспешила за ним. Я нацарапал в своей бухгалтерской книжке: 1,75 дол., запихнул ее в карман и побежал за ними. Улицы Нью-Йорка напоминают ярмарочную площадь: мерцающие огни, гудки автомашин, свистки полицейских и куча деловых людей в тонких белых рубашках с суровыми раскрасневшимися лицами, так спешащих в никуда, что их фланелевые костюмы провисают на коленях. Дело близилось к вечеру, и в «Континууме» было относительно спокойно. В тишине сверкающего вестибюля раздавались только наши шаги. В левой части фойе находились кафетерий и киоск, где продавали газеты и табак, в правой части открывался вход в банк. Там тоже было затишье, но на этот счет у нас имелись свои соображения.

На мне был рабочий комбинезон. Поставив на пол, я открыл стеклянную крышку, вынул вывеску «Сдается» и вместо нее поместил табличку со сверкающими белыми буквами «29-й этаж. Амальгамированные минералы». Хлоп. Я закрыл стеклянную дверцу и огляделся. Никто не обратил на меня внимания, и я поспешил за остальными в лифт. Мик нажал кнопку двадцать девятого этажа, Лиз украдкой взглянула на стрелку на чулке, Сайлас понюхал гвоздику в петлице. Вжик – помчался лифт.

– Опять двадцать девятый, – сказал Мик.

– Вот именно, – ответил я, незаметно для себя подхватив его протяжный акцент.

– Вы увидите большую заварушку.

– Увидим, – согласился я.

– Этот парняга никак не успокоится. – Мик покачал головой.

Сайлас с укором посмотрел на меня.

– Опять беспокоят близнецы О'Райли? – спросил я Мика.

– Их Громила даже не появлялся, – сказал Мик. – Я знал, что мой брательник Пат все уладит в момент, но не хотелось беспокоить его по мелочам.

Сайлас оглядел нас обоих и неожиданно спросил Мика:

– И что же сделал твой братец Пат?

Мик подозрительно посмотрел на Сайласа, явно не одобряя его британское произношение. Лифт остановился. Мик наклонился к Сайласу и прошептал:

– Храни вас бог, сэр, он переломал им ноги.

Он помедлил мгновение, прежде чем нажать кнопку, и, когда дверь открылась с тихим шорохом, добавил:

– Переломал им задние ноги.

Мы вышли. Из своего тяжелого чемодана я достал табличку «Амальгамированные минералы. Приемная» и повесил ее возле лифта. Мы шли по коридору, и Сайлас включал по дороге свет.

– Кто это, черт возьми? – спросил Сайлас, поежившись.

– Мик, лифтер.

– А ты откуда знаешь о его друзьях и семье?

– Однажды слышал, как он разговаривал с кем-то. И теперь всегда говорю: «Опять беспокоят близнецы О'Райли, Мик?», или «Как поживают близнецы О'Райли?», или…

Сайлас фыркнул. Он шел по коридору, закрывая двери пустых комнат. Бенц, бенц, бенц.

Вслед за Сайласом и Лиз я вошел в офис, который оборудовал для нас привратник. Из-за стеклянных дверей донесся голос:

– Я уже почти закончил.

На подстеленную на пол газету упал последний кусок шпатлевки, и стеклянная панель с облупившейся надписью «Приемная генерального директора» плавно опустилась. Из-за нее показалось уродливое лицо привратника:

– Я прогнал всех уборщиков и обставил оба офиса мебелью, которую вы выбрали. Она такая тяжелая…

Практически не сбавляя хода, Сайлас сунул ему в зубы сотню долларов десятками. Эта пасть могла вместить еще тысяч пять.

Сайлас и Лиз торжественно проследовали во внутреннее помещение. Привратник установил новую стеклянную панель, на которой роскошными золотыми буквами было написано: «Амальгамированные минералы, Инкорпорейтед. Нью-Йорк. Вашингтон. Сиэтл. Лондон. Стокгольм. Приемная сэра Стивена Латимера, президента».

Вы же знаете, что все нью-йоркские служащие начинают с общей камеры. Затем они получают повышение и перебираются в комнату без окон, затем туда, где окна выходят в колодец, и если они действительно делают карьеру, то в конце концов получают офис с видом на улицу. Это было угловое помещение с тремя окнами. Привратник, должно быть, действительно обшарил все здание: ковры под плинтус, рабочие столы от Кнола, четыре телефона. Стулья от Ми ван дер Роу, высоченный книжный шкаф от Хеплвайта, забитый изданиями Нэшнл джиографикс. Я подошел к окну: вид был, как на рекламном плакате авиакомпании. На крыше здания Пан-Америкэн разогревался вертолет, собирающийся отправиться в аэропорт Кеннеди: тах-тах-тах, тах-тах-тах. Ярко-голубое небо, небоскребы и далеко внизу разноцветные машинки, прижимающиеся к тротуару, чтобы пропустить воющие пожарные машины, несущиеся к Уоллстрит.

Сайлас, кашлем напомнив о своем существовании, протянул мне широкополую шляпу, дал зонтик Лиз, и все это с таким видом, будто собирался обосноваться здесь на всю жизнь. У меня не было пальто, зато был комбинезон, его я и снял. Сайлас уселся за тиковый стол и пощупал кнопки. Лиз, вытащив электродрель и включив в розетку, нацелила на меня острие аппарата и сделала пробный пуск. Я отобрал у нее дрель и начал сверлить отверстия в тонкой перегородке. На репетициях мы отрабатывали несколько вариантов: использовали в качестве переборок фанеру, пробовали механическую пилу и разные дрели. Самым скоростным способом оказалось сверло диаметром три четверти дюйма, делающее двадцать два отверстия, плюс пила. Сайлас никогда не экономил на экспериментах, это его пунктик.

Лиз вынула из чемодана фотографии в рамочках – снимки карьеров или завода – и начала развешивать их на стенах. Под каждой фотографией красивыми тиснеными буквами выделялись надписи типа «Борке, Швеция. Комбинат по переработке руды. Амальгамированные минералы. Свенска АБ. Второй по величине в Скандинавии». Или: «Нефтяная скважина Манф. Ко, Иллинойс, собственность Амальгамирован. минералов, Инк., Нью-Йорк». Сайлас тщательно продумал надписи, и рамки были сделаны из светлого тика точно под цвет рабочего стола.