– Нужно отдать должное, эти деньги миссис Робсон хотела не для себя, а для мужа. Все для него. – Уже в прихожей миссис Джаго спросила: – Вы не хотите узнать, где я была в прошлый четверг вечером?

– Пожалуй, – улыбнулся Вексфорд.

– По четвергам после полудня дочь обычно возит меня за покупками. Но в прошлый четверг она отвезла меня с внучками в библиотеку на Хай-стрит и забрала в половине шестого.

Почему ей обязательно нужно рассказать о прошлом четверге? Не затем ли, чтобы инспектор больше не приходил? Но миссис Джаго очень любезна, и Вексфорду, наверно, просто показалось. Голос хозяйки доносился до инспектора будто сквозь дымку, снова навалилась какая-то тяжесть. Он мельком глянул на себя в зеркало: бледное лицо в синяках и ссадинах, словно после попойки. Вексфорд отвернулся. Он не любил смотреться в зеркало, особенно теперь.

Дверь за Вексфордом закрылась. Миссис Джаго позвали внучки, и она не смогла с ним как следует попрощаться. Наверное, часы у нее спешат, потому что Доналдсон еще не приехал. Вексфорд ждал машину с нетерпением немощного инвалида, который вызвал «скорую». Ему даже пришлось присесть на низкую ограду. Ломило все тело. Наверное, все-таки он поспешил с выходом на работу. Впрочем, разве это можно назвать работой? Всего-то несколько визитов. Нужно было поручить это Майку, он прекрасно справился бы и без него. Серж Олсон наверняка сказал бы, что инспектор цепляется за свою работу, не хочет уступать место молодым. Что это из-за неуверенности в себе, страха перед тем, что Майк вытеснит его. Психологи, уже не в первый раз подумал Вексфорд, часто ошибаются.

Мимо Вексфорда проезжали машины. Он с содроганием вспомнил, как переключил скорость, как стало темно, а потом раздался взрыв. Он долго сидел с закрытыми глазами, а когда очнулся от раздумий, то увидел перед собой машину Доналдсона.

Странное, нелепое предчувствие посетило Бёрдена на Квин-стрит: ему показалось, что Клиффорд поедет сейчас в торговый центр «Баррингдин». Бёрдену придется отправиться туда своим ходом, и, скорее всего, он зря потеряет время. Потому что ни один преступник не возвращается на место преступления через неделю. Хотя возможны исключения…

Бёрден прошел в ворота и вспомнил, как неделю назад Додо Сандерс трясла их и звала на помощь. Он спустился на второй ярус стоянки. Клиффорд хотя бы припарковался не там, где неделю назад. Хотя, возможно, только потому, что это место уже заняли. Красный «метро» стоял в противоположном конце, около лифта, пустой. Значит, Клиффорд где-то в торговом центре.

Как и на той неделе, подумал Бёрден. Он стоял в тусклом зеленоватом свете и смотрел на часы. Двадцать две минуты седьмого. Сегодня Клиффорд пришел к психологу в обычное время, в пять, значит, он договорился с матерью на половину седьмого. Торговый центр закрывается в шесть, в шесть пятнадцать всех покупателей выпроваживают. Одна за другой машины покидали стоянку. Двери лифта с лязгом открылись, оттуда вышли Клиффорд с матерью. Он нес два пакета из «Теско» и плетеную корзину. Все-таки со спины Клиффорда вполне можно принять за девушку: у него полноватые бедра и мелкие шаги. Бёрден подошел к Сандерсам, которые укладывали покупки в багажник.

У миссис Сандерс был взгляд василиска. Она не надела шапку, волосы пышным облаком обрамляли ее лицо, но это ей совершенно не шло. Красная помада, кожа бледная, прозрачная, с легким розовым оттенком, как у мороженой рыбы. И говорила она таким же ледяным тоном:

– Лучше бы я промолчала тогда про это тело.

Бёрден вдруг понял, какой властью эта женщина обладает над сыном. Наверняка он боялся ее с детства. Боялся ее голоса, ледяного, чеканного, в любую минуту способного сорваться на крик.

– Я сама себе удивляюсь, что не промолчала. Вот Клиффорд молодец.

– В каком смысле?

Миссис Сандерс наклонилась, сверила время на приборной доске с наручными часами.

– В том смысле, что убежал, – рассеянно произнесла она.

– Это вы так считаете. По моему мнению, он сначала кое-что совершил, а потом убежал. – Клиффорд открыл дверь со стороны водителя, и Бёрден обратился к нему: – Могу я поехать с вами? Отвезем вашу маму домой, а потом съездим с вами в участок и поговорим.

Клиффорд молча открыл заднюю дверь.

За всю дорогу не было сказано ни слова. На Форби-роуд вели дорожные работы и выставили ограничительные знаки. Впереди выстроилась длинная вереница машин. Додо Сандерс нервничала на переднем сиденье, то и дело смотрела на часы. Неужели ей так важно знать, как долго мы в дороге? – удивился Бёрден. А может, ей просто всегда, каждые пять минут важно знать, сколько времени.

– Я сама занесу покупки, – проговорила миссис Сандерс, когда они подъехали к дому.

Но Клиффорд вышел из машины, донес пакеты к двери, открыл ее, пропуская мать вперед, и поставил покупки в коридор.

Эта женщина из тех, что говорят одно, а думают другое, отметил Бёрден. «Ах, не беспокойся, я справлюсь». Или: «Не благодарите». А потом сами же устраивают сцены по этому поводу. Его теща такая же. Но миссис Сандерс в сто раз хуже.

Вернулся Клиффорд, и они отправились в участок. Черт с ним, может молчать сколько угодно, думал Бёрден. Клиффорд вел машину очень осторожно, часто притормаживал, то и дело включал габаритные огни. Заговорил он, только когда они въехали на стоянку рядом с участком.

– В чем вы меня подозреваете?

Бёрден никогда не отвечал на подобные вопросы, не хотел опускаться до уровня Клиффорда с его наивностью и простодушием.

– Поговорим об этом в кабинете.

Бёрден вызвал Диану Петтит, и они втроем отправились в комнату с желтыми стенами, где Сандерс уже бывал. На улице стемнело, и в комнате горел свет, такой же неуютный, как на подземной стоянке. Топили хорошо, ведь людям приходилось сидеть тут часами. В доме Сандерсов гораздо холоднее. Клиффорд попросил разрешения снять шапку и пальто. В детстве, наверное, он просил у мамы разрешения выйти в туалет. Он сел и обвел комнату растерянным взглядом. Так осматривается новый ученик в школе с непривычными для него правилами.

– Я хочу знать, в чем вы меня обвиняете.

– Пока мы вас ни в чем не обвиняем, – ответил Бёрден.

– Ну, тогда подозреваете.

– А вы не понимаете? Клиффорд, это ведь не кража кружки для пожертвований из церкви.

– Я не хожу в церковь. – Он впервые улыбнулся. Словно кто-то нажал кнопку, и рот растянулся в улыбке.

– Возможно, вы когда-нибудь угоняли машину. Или вырвали из рук незнакомой женщины сумку.

– Простите, я не понимаю, о чем вы.

– Вы позволите записывать нашу беседу? – резко оборвал его Бёрден.

– А если я против?

– По правилам требуется ваше согласие.

– Делайте, что хотите, – безразлично пожал плечами Клиффорд. Диана подошла к магнитофону и включила его. – Вы обещали сказать, в чем меня подозревают.

– Позвольте сказать, что я думаю. Вы столкнулись с миссис Робсон в универмаге «Теско». Вы были знакомы, но давно не виделись. Миссис Робсон знала вашу тайну. Мне пока неизвестно, какую. Надеюсь, вы сами расскажете. Прямо сейчас, сегодня.

– Первый раз я увидел миссис Робсон, когда она была уже мертва. Мы никогда раньше не встречались, – сбивчиво произнес Клиффорд.

– Именно в этом вы и пытаетесь нас убедить. Итак, оставшись с ней наедине, вы решили убить ее.

Бёрден напомнил себе, что имеет дело не с ребенком, а со взрослым мужчиной, закончившим университет. Он далеко не глуп. Лицо у него по-прежнему рыхлое и бледное, но невыразительные глаза вдруг заблестели.

– Вы хотите сказать, что я убийца? – в голосе Клиффорда зазвучали визгливые нотки. – Я?

Страх или чувство вины как-то повлияли на голосовые связки Клиффорда, и голос его превратился в сопрано евнуха. Бёрден не собирался с ним играть, потакать его тщеславию – ничем другим это не объяснить. Из тщеславия этот человек считал, будто может делать все, что угодно, и не боялся разоблачения.

– Наконец вы поняли.