Вексфорд рассердился, что не может загнать машину в гараж, «порш» стоит прямо перед воротами. Но Шейла не виновата, она думала, что отец дома. Или даже что у него сегодня выходной, как и предполагалось. А теперь придется оставить машину на улице. Наверно, Шейла сидит сейчас с матерью, изливает душу. Вексфорд представил, как каждые десять минут она говорит, что надо переставить машину, пока папочка не вернулся.
Эти мысли вызвали у него улыбку, он почти услышал мелодичный, с придыханием голос дочери. Он ничего не скажет ни о разводе, ни об инциденте на военной базе. Ни слова упрека. И не станет хмуриться. Вексфорд провел рукой по заднему стеклу автомобиля Шейлы: не жалко ей гонять машину на такие мероприятия? С другой стороны, всего лишь маленький черный «порш», не пачкается… Где же дочь, почему не выбегает поцеловать отца? Вексфорд вошел через заднюю дверь, повесил пальто в прихожей. Из гостиной донесся голос Шейлы, она же Беатриче Ченчи, Антигона, Нора Хелмер, а теперь еще и леди Одли. Инспектор прошел в комнату, и дочь повисла у него на шее. Через ее плечо он видел, что Дора насмешливо улыбается.
– У тебя все хорошо? – спросил Вексфорд.
– Да как сказать, – засмеялась Шейла. – Не очень. У меня ужасные проблемы. И мама очень сердится. Мама – это просто кошмар.
По ее скорбной улыбке Вексфорд понял, что она шутит. Глупо, конечно, но когда он видел дочь такой, то ничего не мог с собой поделать и каждый раз восхищался заново ее прекрасным выразительным лицом. Если повезет, время пощадит ее. Светлые длинные волосы, голубые глаза, ясные, как у ребенка, но взгляд совсем не детский. Он заметил, что Шейла не надела обручальное кольцо, но вообще она не любит кольца, как не любит шикарно одеваться, кроме особых случаев. Сегодня на ней был синий свитер в тон джинсам и деревянные бусы. Господи, а джинсы-то какие потрепанные, даже у Бёрдена приличнее.
– Наконец ты приехал, – улыбнулась Дора. – Предлагаю выпить. Лично мне не помешает, – она посмотрела на мужа, понимая, что нужно оставить их вдвоем. – Принесу вина.
Шейла села на стул.
– Будешь меня расспрашивать? Что да почему?
– Нет, не буду.
– Ты так уверен в моей правоте?
– Совсем не уверен. – Вексфорда подмывало упрекнуть дочь за развод, сказать, как ему нравится Эндрю. Но он сдержался. – А собственно, какую из твоих выходок ты имеешь в виду?
– Папочка, миленький, я должна была перерезать эту проволоку. Это не истерика и не самореклама. Я просто должна была сделать это. Я слишком долго настраивалась. Люди следят за моей жизнью, ведь я у всех на виду. И если уж такая знаменитость, как Шейла Вексфорд, решилась на подобный шаг, значит, это серьезно.
– Так что произошло?
– Я купила кусачки в магазине «Сделай сам» на Ковент-Гарден. Мы поехали на базу вдесятером – все члены организации «Актеры против ядерного оружия», я из них самая знаменитая. Графство Нортгемптоншир, Лоссингтон, авиационная база со старыми бомбардировщиками. Мы отправились туда на трех машинах. Дело не в том, какая база, а в самом факте.
– Понимаю, – кивнул Вексфорд, но ему не терпелось услышать главное.
– Голая местность, несколько бетонных построек, ангары, кругом трава по колено, грязь, и на мили вокруг – ржавая проволочная изгородь высотой как на теннисном корте. Мы подошли с кусачками, каждый перерезал понемногу. После этого отправились в город и сдались полиции, а потом…
В комнату вошла Дора, составила с подноса пиво и бокалы с вином.
– Ты бы хоть отца пожалела.
– Но, пап, сначала они хотели устроить акцию на базе в Майрингфорде, а я отказалась, потому что это ваш участок. Так что я подумала о тебе. Но, так или иначе, я должна была это сделать, понимаешь?
– Не строй из себя Антигону, – рассердился Вексфорд. – Или Беньяна, это тебе не игрушки. И что значит «должна»? Оттого, что вы порежете забор на старой авиабазе, никто не отменит ядерное оружие. Я и сам не в восторге от военных, даже побаиваюсь их. Когда вы с Сильвией были маленькими, мы тряслись за вас, боялись, что начнется война. Я прекрасно понимаю, что сорок пять лет мира войны не отменяет. Но вы нашли глупый способ воздействовать на правительство.
– Я и сама это понимаю. Но что мы еще можем? – воскликнула Шейла. – Да, они сократили количество крылатых ракет, но это ничего не меняет. Они избавились всего от десяти процентов мировых запасов оружия. У нас есть и другой вариант: сложить крылышки и предаться унынию.
– Скажи еще: «Дабы зло восторжествовало, достаточно, чтобы хорошие люди сидели сложа руки».[3]
– Замечательная идея, – вмешалась Дора. – Если объявят о ядерном ударе, у нас будет ровно десять минут порадоваться, что мы не страусы.
Шейла молча выпрямилась на стуле, а потом тихо произнесла:
– Любой человек должен быть против ядерного оружия. Это вроде аксиомы. Как и то, что млекопитающие сосут молоко матери и что у насекомых шесть ног. Человек – это существо, которое боится ядерного оружия, отвергает его и пытается от него избавиться. Это зло, дьявол, Антихрист, ведущие нас в ад.
Кто-то позвонил Шейле, и она вышла в соседнюю комнату.
– С ней бесполезно спорить, – сказал Вексфорд жене.
– Шейла твердит, что Эндрю – правый, – вздохнула Дора. – Что у него нет своего внутреннего мира, он – капиталист.
– Как будто она не знала, что Эндрю капиталист.
– Она его больше не любит, в этом все дело.
– Идеализм чистейшей воды. Любовь просто так не исчезает. Чуть что – разводятся, а потом наступают на те же самые грабли. Кстати, ты меня еще не разлюбила?
– Дорогой, ты же знаешь, как я тебя обожаю. Ты мой муж, я без тебя пропаду, и…
– Вот-вот, – рассмеялся Вексфорд и отправился на кухню за новой банкой пива.
Обычно Шейла не оставалась ночевать. Она приехала в четыре, посидит часов до девяти и вернется в Лондон, отсюда до ее дома меньше часа езды. Но, поговорив по телефону, Шейла передумала и вернулась в комнату, довольная и счастливая.
– Если вы не возражаете, я останусь до утра, а может, и до обеда.
Маленькая избалованная хитрюга – знает, как подлизаться к родителям.
– Только мама готовит такой ростбиф и йоркширский пудинг.
Вексфорд подумал, что вопрос о том, где Шейла сейчас живет, вряд ли можно расценить как вмешательство в личную жизнь, но сказал только:
– Мне нравится ваш дом в Хэмпстеде.
– Я должна была переехать. Я не могу жить в Дауншир-Хилл, в доме Эндрю, купленном на его деньги. Говорят, сейчас он стоит около двух миллионов. Так что я съехала оттуда. – Шейла сидела на ковре, обхватив руками колени. – Мне, конечно, такой дом не потянуть, поэтому я сняла квартиру в Блумсбери, на Корам-Филдс. Очень милая квартирка, тебе понравится, – улыбнулась она.
Дора листала телепрограмму.
– Скоро начнется «Леди Одли», я не пропускаю ни серии. Если не хочешь смотреть, я постелю тебе.
– Мам, я уже насмотрелась. Но могу посидеть с тобой. Только отгоню машину от гаража и поставлю на место папину. Ты не обидишься, если я чуть-чуть опоздаю?
– Я сам все сделаю, – сказал Вексфорд. – Ваше кино начнется через пять минут. Шейла, давай ключи.
Она достала из кармана джинсов ключи и протянула отцу.
Дора включила телевизор. Вексфорд вышел на улицу. Въезд в гараж слегка узковат для его машины, так что он вовсе не из альтруизма решил это сделать, просто Шейла может поцарапать его новенький «монтего». На улице темно и тихо, желтые пятна фонарей мерцают в тумане. Справа от дома – чужой незастроенный участок, отгороженный проволочным забором. После вчерашнего урагана часть изгороди завалилась прямо на клумбу. На лужайке перед домом – голое вишневое дерево с несколькими замерзшими листьями. Повсюду на земле – влажная темная листва, на один из кирпичных столбиков кто-то положил перчатку. На улице ни души. Сквозь эркерное окно дома Вексфордов светится голубой экран телевизора, который загораживает собой Шейла, переключая программы.
