– А у тебя, молодой Котти, хороший хозяин?

– У меня нет хозяина, госпожа Блэксток, – покачал головой Котти, подбрасывая захныкавшую было Чарити. – Я свободен, насколько вообще можно быть свободным в этих местах.

– Мне кажется, ты хорошо знаком со здешней жизнью, – продолжила разговор Фейс, пока солдаты еще не подошли к ним. – Ты не мог бы рассказать что-нибудь, чтобы я знала, чего нам ждать? Например, живут ли осужденные у своих хозяев?

– Обычно нет, – после минутного колебания ответил Котти, – особенно если вас трое. Я бы сказал: определенно нет. Большинство свободных поселенцев живут в маленьких домах, некоторые из них не больше хижины, и имеют всего одну комнату для самого хозяина и его семьи.

– Но где же тогда нам жить? – в ужасе воскликнула Фейс.

– Ну, так как за последнее время много осужденных умерло, быть может, вам удастся найти пустое жилье, хотя, по-моему, с этой флотилией прибыли в основном мужчины, а они наверняка сумеют первыми захватить все пустующие хижины. Тогда вам придется строить себе новую.

Фейс почувствовала, словно куда-то проваливается. Как же они будут существовать, не имея даже крыши над головой?! Нет, это уж слишком!

– Построить хижину? Как может одинокая женщина с двумя маленькими детьми построить что-нибудь? Я не умею строить!

– Все не так уж сложно, госпожа. – Котти ободряюще улыбнулся ей. – Я рад буду помочь вам. Эти хижины делаются из пальмовых стволов и ветвей, сплетенных прутьями и укрепленных глиной, а затем белятся белой глиной. Крыши покрывают тростником или камышом из гавани.

– Котти, – Фейс пристально посмотрела на мальчика, – я буду очень признательна, если ты поможешь нам, но скажи мне откровенно… почему ты так добр к совершенно незнакомым людям?

Ее вопрос застал Котти врасплох. Почему он повел себя таким образом? Уже давным-давно он понял, что, для того чтобы выжить в Скалах, человек должен прежде всего думать о себе. У него, к примеру, нет друзей. Значит ли это, что он одинок?

– Вы сильно отличаетесь от других осужденных женщин, госпожа Блэксток, – наконец ответил Котти. – Большинство из них очень грубые. – Он перевел взгляд вниз, на Хоуп. – И наверное, я скучаю по настоящей семье: моей собственной семьи больше нет.

– Бедный мальчик! – Фейс ласково погладила его по щеке. – Сколько же тебе лет?

– Двенадцать, госпожа.

Хоуп внимательно слушала их разговор, хотя почти ничего не понимала. Котти Старк ей понравился. Хоуп уже размышляла, как было бы здорово иметь брата, особенно старшего брата, который мог бы защищать ее и давать иногда советы. Однако Котти в этой роли она почему-то не представляла. Тем не менее она протянула ладошку и вложила ее в руку мальчика. Котти удивленно посмотрел вниз, но в следующее мгновение его лицо осветила улыбка, и он сжал ручонку Хоуп.

В этот момент офицер, пробиравшийся сквозь толпу моряков и осужденных, подошел к ним, остановился напротив Фейс и заглянул в листок, который держал в руке.

– Имя? – грубо спросил он, не глядя на нее.

– Фейс Блэксток, – ответила она, украдкой бросив взгляд на Котти, улыбнувшегося ее растерянности.

– Вы приписаны к господину Симону Маршу. Идите за мной! – Офицер так и не посмотрел на Фейс.

У нее снова застучало сердце. Она взяла Хоуп за руку, и в сопровождении Котти, державшего на руках Чарити, они, пробираясь сквозь толпу, последовали за офицером и подошли к высокому сутулому мужчине с суровым лицом.

– Господин Симон Марш, эта женщина, Фейс Блэксток, приписана к вам, чтобы отбывать свой срок в пятнадцать лет.

Мужчина неодобрительно осмотрел Фейс с головы до ног, а затем скользнул взглядом по детям.

– Это все ее?

– Только две девочки, – объяснил офицер.

– Она не производит впечатление крепкой, – угрюмо заметил Марш. – И дети будут утомлять ее – они слишком малы! Остается только молиться, чтобы она не умерла, как та, предыдущая.

– Если это случится, вы всегда сможете получить другую, из тех, что прибудут со следующей флотилией, – холодно успокоил его офицер и, обернувшись к Фейс, произнес: – Вы отныне приписаны к господину Симону Маршу. Я передаю вас в его распоряжение. Повелеваю вам прилежно у него работать и беспрекословно повиноваться его указаниям. Неповиновение и лень повлекут за собой соответствующие наказания. – Офицер замолчал, сделал крутой поворот и без лишних слов зашагал прочь.

Фейс осторожно поглядела на Симона Марша. Он был уже немолод, характер четко читался на его лице, и эта картина не вселяла радужных надежд. Холодные прищуренные темные глаза и горько изогнутые губы не позволяли надеяться, что он будет с ними великодушен и добр. А она так рассчитывала, что их хозяином станет более мягкий человек!

– Ладно, хватит стоять разинув рот! – резко произнес он. – Пошли! Бог не любит ленивых!

Не ожидая ответа, он повернулся и двинулся вперед, видимо, считая, что она все равно последует за ним. Тихо вздохнув, Фейс хотела забрать Чарити, но Котти отрицательно покачал головой:

– Я составлю вам компанию.

Фейс попыталась в ответ улыбнуться: она понимала, что, если им суждено остаться в живых на этой чужой земле, им нужна будет помощь. Этот мальчик, вполне вероятно, может оказаться их единственной опорой.

Несмотря на то что от усталости все суставы у Фейс словно одеревенели, она, подняв саквояж, зашагала в ногу со своим новым хозяином. Ей повезло, что у Симона Марша, как и у нее, видимо, болели ноги. Он шел достаточно медленно, за что она была ему глубоко признательна. По пути Фейс глядела по сторонам, и уныние все сильнее охватывало ее. Полуразвалившиеся хижины все как одна нуждались в срочном ремонте. Люди, попадавшиеся им по дороге, не проявляли к ним никакого интереса, были плохо одеты и выглядели полуголодными.

– Это Скалистая дорога, – пояснил Котти, проследив за ее взглядом. – Здесь живут преимущественно осужденные.

Фейс горестно покачала головой и поглядела на парнишку – на его лице по-прежнему было написано сочувствие.

– Вы, госпожа, наверное, ученая леди? – спросил он, видимо, желая отвлечь ее от мрачных мыслей.

К этому времени они свернули со Скалистой дороги на крутую узкую тропинку, поэтому Фейс, прежде чем ответить, пришлось перевести дыхание.

– Моим отцом был торговец из Бата, человек довольно образованный. Он, хотя и был строгим, ко мне относился ласково и, когда я была ребенком, потакал моей любви к чтению.

– Значит, вы умеете читать и писать?

– Умею, – Фейс переложила саквояж в другую руку, – хотя после моего замужества это не принесло мне большой пользы.

– А вы будете учить своих девочек? Я имею в виду – учить чтению и письму?

– Мне хотелось бы, чтобы они учились, и, по-видимому, только я одна смогу их чему-то научить.

Фейс уже начала задыхаться и надеялась, что их переход скоро закончится. По дороге она увидела несколько вполне аккуратных построек, а на вершине холма – ветряную мельницу, медленно вращавшую лопастями. Она решила, что там скорее всего живут офицеры и наиболее богатые поселенцы. Заметив, что Котти неожиданно перестал болтать, она взглянула на мальчика и увидела, что он опустил голову и смотрит себе под ноги.

– Я никогда не учился, но мне очень хочется уметь читать, писать и считать. Я уверен, что мужчина должен кое-что знать, если он хочет чего-то достичь в этом мире. Когда вы будете учить своих девочек, можно мне учиться вместе с ними? Я буду вам очень благодарен и постараюсь отплатить за вашу доброту всем, чем только смогу. – Он помолчал немного и добавил: – Тем, кто живет в районе Скал, нет надобности учиться, а тем, кто на холме, не нужны такие, как я.

Марш замедлил шаг, и Фейс подумала, что, видимо, они близки к месту назначения.

– Я с удовольствием научу тебя всему, что знаю сама, Котти, но у меня всего несколько книг. – Она указала на саквояж.

– Книги я сумею раздобыть! – возбужденно воскликнул мальчик, и это очень тронуло Фейс.

– Ты поможешь нам найти жилье, а я буду рада стать твоим учителем, когда буду давать уроки Хоуп и Чарити. Договорились, Котти?