– Что это, Гарет? Я никогда не видела ничего подобного!

Витраж был выполнен из кусочков цветного стекла – герб Мастерсона, ястреб.

– Витраж изготовлен для церкви. Я сделал его сам: ездил в Йорк за стеклом, подбирал кусочки, склеивал полосками.

Витраж совершенно очаровал Розу. Ее поразила еще одна грань натуры Гарета – его несомненный талант художника. Картина блистала оттенками цветов королевского двора: синим, красным и золотым. Ястреб казался олицетворением гордости и смелости.

– Когда же ты вставишь витраж в окно? – спросила Роза.

Лицо Гарета потемнело.

– Церкви, в которой запрещены службы, не нужны красивые окна.

Рука Розы потянулась к Гарету: ей захотелось провести пальцем по его сошедшимся к переносице бровям, чтобы этим жестом попытаться снять непрошенную боль. Но она не позволила себе проявить чувства.

Гарет устало улыбнулся, прочитав ее мысли.

– О, держи себя в руках! Жалость ко мне может дорого тебе обойтись!

Он подошел к окну и закрыл тяжелые парчовые шторы.

– Сегодня вечером холодно, – пояснил он необходимость закрыть шторы.

Роза лишь кивнула. Она не сводила глаз с Гарета, завороженная широким разворотом его плеч и рельефной мускулатурой бедер. Когда он обернулся, она не успела отвести глаз.

Он тихо позвал ее, в низком голосе звучала страсть. Роза вдруг почувствовала слабость во всем теле. «Это, наверное, от вина», – подумала она.

Роза предчувствовала, что именно сейчас произойдет, и ей не хотелось противостоять этому. Волнующая напряженность притягивала их друг к другу. Гарет обнял ее. Когда его губы припали к губам Розы, она забыла обо всем на свете: о Джайлсе, о том, что она побывала в руках врагов, и даже о том, что она в Мастерсоне пленница. Встав на цыпочки, Роза пила с губ Гарета волшебную пьянящую сладость, страсть пульсировала в венах, желание неумолимо захватывало ее.

Гарет нежно поцеловал жену в висок и погладил ее по волосам, дотронувшись до шелковистых локонов.

– Волосы – твое украшение, корона! – прошептал он.

– А говорят, черные, как вороново крыло!

– Они прекрасны… ты вся прекрасна…

Гарет снял с Розы платье. Роза не сопротивлялась. Он не мог сдержать восхищенного вздоха перед красотой ее нагого тела. Желтоватое сияние свеч подчеркивало совершенство женственной фигуры.

– Гарет, я… – она не могла говорить.

Его губы нежно коснулись ее груди. Из сильных рук исходила магическая сила.

– Роза, ни одну женщину я не желал так сильно, как тебя. Я не могу понять, кто ты: орудие дьявола или ангел, сошедший на грешную землю с небес?

Роза поняла, что жар желания сжигает его тоже. Каждое прикосновение рук говорило ей: «Ты неповторима!»

Он поднял ее и отнес на постель, пахнущую лавандой. Лаванда! Роза вспомнила их первую брачную ночь. Наверное, и Гарет вспомнил то же. Он был нежен и осторожен, как и тогда.

Они лежали нагие среди смятых простыней. Их тела сплелись в приятной опустошенности, сердца переполнились нежностью друг к другу.

– Какая ты необыкновенная, – сказал Гарет.

Роза отвела взгляд.

– Я? Совсем нет. Я ничего не делала… только лежала и позволила тебе… – Роза смутилась, улыбнулась мужу и уткнулась в его грудь.

– Откуда это? – спросила она, ее пальчик прошелся по уродливому шраму.

– Старая боевая рана. Ошибка, просчет. В молодости я не умел по горячности хорошо защищаться.

– Гарет, ты еще молод, а тебе уже приходилось столько воевать!

– Мастерсон достался мне, когда я был чуть старше, чем ты сейчас. Король меня любил. Я храбро сражался в приграничных войнах с шотландцами. Хорошее это было время. Время побед! Мне повезло, я охранял северные границы, а не воевал с Францией. Мне нравилось, как держались шотландцы, – он замолчал.

– Ты о чем-то жалеешь?

– Лучше честно воевать, не получая вознаграждения, чем зарабатывать деньги на турнирах или выполнять всякие грязные и низкие поручения тех, кто платит.

– Как Акасия?

Гарет внимательно посмотрел на Розу. Она до сих пор не подозревает ни в чем своего отца!

– Мои люди должны что-то есть.

– Я понимаю.

Она действительно начинала понимать, почему он украл кольцо. Сочувствие к горожанам начинало просыпаться и в ее душе. Роза задумалась. Возможно, это кольцо для Гарета важнее, чем для нее.

А Гарета в это время волновало нечто совсем другое: он потянулся к ней, поцеловал морщинку, собравшуюся между бровей, и они снова занялись любовью.

Рано утром Полус прошел через затемненную спальню и открыл шторы. Свет залил комнату. Полус замер. На кровати он увидел двух спящих людей.

– Прошу прощения, милорд, – Пролепетал оруженосец, задом пятясь к двери.

– Ничего, Полус. Какие новости заставили тебя прийти в столь ранний час?

– Джайлс, милорд! Я думаю, вы должны его увидеть немедленно.

Гарет посмотрел на Розу. Она сладко спала. «Хорошо, если бы каждое утро начиналось так», – подумал про себя Гарет. Он осторожно, чтобы не потревожить жену, встал и принялся одеваться.

– Ты уходишь? – спросила Роза и смутилась, заметив нескромный взгляд Гарета, устремленный на ее обнаженные ноги.

– Надо встретиться с Джайлсом, – Гарет поцеловал жену в лоб.

У Розы стало на душе легче. Она была рада, что Джайлс вернулся так скоро. Пробормотав утреннюю молитву, она попросила Бога быть милостивым к Джайлсу и его делам, Роза быстро оделась.

На пути в парадный зал она задержалась в галерее у высокого узкого окна. Солнце освещало крытые камышом крыши убогих домов. Люди ежились от холода и собирались небольшими группами. Бедность и нищета по-прежнему были отличительными чертами города Мастерсона. Роза вновь испытала чувство вины.

Если Акасия заплатит за кольцо, то на эти деньги можно будет поднять город. Но отдать кольцо – значит изменить памяти славной и храброй Изабеллы де Эвре. Нет, она не отдаст Браервуд Акасии!

Роза тряхнула головой, избавляясь от беспокойных и навязчивых мыслей. Спустившись по лестнице, но еще не дойдя до зала, она услышала громкий гневный голос Гарета. Мороз пробежал у нее по коже.

– Глупец! – кричал Гарет. – Ты отлично знаешь, что я никому не разрешаю самовольных вылазок в Морлей!

– Милорд, когда я узнал, что служанка жива…

Роза вошла в зал. Лорд Хок взволнованно мерил шагами огромную комнату.

– Это все опасно! Непродуманно! По-дурацки!

– Мейв! – Роза вихрем пролетела через зал и с глубоким чувством обняла молодую женщину. – Слава Богу! Ты жива! Я знала, я верила, что тебя вызволят из неволи! – она целовала мокрые от слез щеки Мейв.

Гарет резко повернулся к Розе.

– Ты замешана в этом? – удивился он.

– Она ничего не знала, милорд, – начал Джайлс, но Роза независимо вскинула голову и произнесла:

– Я очень даже много знаю обо всем этом! Ведь именно я все затеяла.

Гарет от удивления остолбенел.

– И ты решилась втайне от меня?..

– Ты никогда бы не позволил…

Хок был взбешен, Роза смотрела на него умоляюще.

– Ты хотя бы попыталась поговорить со мной? Да знай я, что невеста Седрика томится в Морлее, мы бы что-нибудь придумали!

– Что ты так рассердился, Гарет? Джайлс отлучился из замка ненадолго, и вот он сам здесь, и Мейв с нами.

Седрик, разбуженный Полусом, вошел в зал. От радости он не мог вымолвить ни слова. Он подбежал к своей возлюбленной и обнял ее.

Гарет отвернулся, не в силах без раздражения смотреть на эту сцену.

– А теперь внимательно посмотри на Джайлса! – приказал он Розе. – Ты поручила ему это дело, придуманное твоими куриными мозгами! Что это у него на лице? Печать успеха?

Роза обомлела: на щеке Джайлса алела свежая рана – такое же клеймо, как и у нее на бедре, несмываемая печать Морлейской епархии!

Она с трудом проглотила ком в горле.

– Что случилось?

– Я думаю, это понятно и без слов. Джайлса поймали и поставили клеймо на лице, рассекретив на всю оставшуюся жизнь! Счастье, что он сумел сбежать, захватив Мейв!