Она шла к нему, чтобы потребовать отмены его условия о целомудренности отношений. Она хотела, чтобы он относился к ней, как к жене. Но, почувствовав, что он устал от бремени забот, Розе стало неловко заводить об этом разговор.

– Гарет! – позвала она, вложив в призывный шепот всю свою любовь.

Он поднял голову и удивленно посмотрел на нее. Хок сразу заметил и распущенные волосы, и складную тоненькую фигуру, и приколотый цветок. Довольно резко он спросил:

– Что случилось?

– Я не могу заснуть, – с нервным смешком произнесла Роза. – И вовсе не потому, что прошлой ночью я хорошо отдохнула. Скорее, это потому, что сегодня у нас с тобой первая брачная ночь.

Он сверкнул глазами в ее сторону. Цветок алел возле лица. Хок помрачнел. С трудом погасил он поднимавшуюся волну гнева. Каждый мускул его тела напрягся.

Роза глубоко вздохнула. Лучше поговорить, когда у Гарета изменится к лучшему настроение и он подобреет, но сейчас продолжать разговор опасно.

– Гарет, я все думаю о твоем отлучении от церкви. Это действительно несправедливо! Неужели все это правда – о чем ты говоришь? А что Кеннет думает о Морлейской епархии? – резко сменила тему беседы Роза.

– О, Господи! Ты забыла, что эти люди сотворили с моим конем? А другие их дела? От них можно ожидать самого тяжкого преступления! В епархии все продается: индульгенции, церковные должности…

– Король Эдуард придет в ужас, когда это узнает.

– Не сомневаюсь в этом. Сомневаюсь только в том, что он когда-либо это узнает.

– Нам следует открыть ему глаза на творимые Талворком беззакония. Король должен в конце концов узнать правду!

– Я тоже так думаю, но посмотри, во что они меня превратили! – в его голосе слышались и тоска, и злоба.

– Гарет, я хочу поговорить с королем.

Он замотал головой.

– Это невозможно! Его величество очень ценит Талворка. Король относится к нему с большим уважением. Он тебе не поверит. Ты станешь посмешищем для всего двора, или, того лучше, тебя накажут за клевету.

Роза подошла к Гарету поближе.

– Отвези меня ко двору. Я хотя бы попробую…

Он обнял ее за плечи.

– Со своей добротой ты там пропадешь!

Хок отвернулся, сквозь окно на него глянула темная осенняя ночь.

Роза проследила за его взглядом. На чёрном небосводе яркие звезды были рассыпаны, как серебряные монетки. Вдруг где-то запел соловей. Она прижалась к нему.

– Гарет! Ты самый дорогой мне человек! Позволь мне все-таки попытаться открыть королю глаза!

Роза почувствовала, что Гарет готов уже согласиться с ее затеей попасть во дворец. И еще она поняла, что именно сейчас стала для него очень много значить в жизни.

Девушка отколола цветок и, напевая, посвященные ей куплеты, приложила розу к груди Гарета.

– «Роса, цвет излюбленный…» – она подняла голову, и бутон нежных губ оказался рядом с лицом Гарета. – «… покорен тобой возлюбленный».

Хриплый страстный стон вырвался из глубины груди Хока, и перед тем как слились их губы, она увидела, что его глаза неожиданно затуманились печалью.

Поцелуй был долгим, будто Гарет захотел испить сладость ее губ до дна. Она растаяла в горячих объятиях. Его язык приводил ее в трепет, сердце неистово билось. Она все крепче прижималась к мужу, чувствуя под ладонями упругие мускулы его спины. Тело Хока словно оживало у нее под руками. Она чувствовала нараставшую силу его страсти. Большое сердце стучало, как молот.

Гарет вдруг слегка отстранился. Он не мог налюбоваться чудным раскрасневшимся лицом жены, ее влажными припухшими губами.

– Какие вольности ты себе позволяешь! Пришла ко мне почти раздетой! – пробормотал он.

Роза провела рукой по его щеке. В неярком свете масляной лампы он казался моложе, жесткие черты лица разгладились. С легкой улыбкой она ответила:

– Теперь ты знаешь, дорогой, какие у меня ужасные манеры, несмотря на блестящее воспитание.

Девушка сладко потянулась, и слишком широкая рубашка – сползла, обнажив мягкое белое плечо.

Гарет был совершенно покорен этой «случайностью». Он поцеловал жену в плечо.

– Как ты обворожительна! – прошептал он, прикоснувшись к ее шее. – А теперь тебе нужно идти. Оставь меня, иначе я наделаю глупостей!

– Я хочу, милый, чтобы ты наделал глупостей!

Он прижал Розу к себе.

– Соловушко мой! Ты – маленькая птичка, прилетевшая ко мне темной ночью, чтобы спеть сладкую песенку.

– Разреши мне остаться, Гарет. Ну, пожалуйста! – она осыпала его щеки легкими и быстрыми поцелуями, обняла за шею и уткнулась в желто-золотистую копну волос. – Мне не хочется от тебя уходить.

Он растерялся перед выбором: или исполнение страстного желания, или же холодный, но мудрый расчет.

Ее руки и губы скользили по телу мужа, и у него в конце концов вырвался страстный стон.

– Прости меня, Господи, но я не могу позволить ей уйти!

Сладость чудных губ пленила Гарета. Он с готовностью поддавался чарам. Страсть уже бушевала в теле, но на дне души смутное сожаление все же не давало покоя.

Он поднял на руки Розу и отнес на постель. Все чувства в ней разгорались с новой силой. Постель пахла лавандой. Свет лампы и отблески огня окрасили комнату в красноватый цвет.

Она протянула к возлюбленному супругу своему руки, и он, не в силах сдержать клятву целомудренного воздержания, позволил своим рукам блуждать по ее телу. Жадный рот покрывал нежные губы пылкими поцелуями. Слившись в объятиях, они упали в пахнущую травами постель.

Роза с радостью открывала для себя неведомые прежде чувства и ощущения. Ее сердце переполнялось любовью.

Жаркие поцелуи подвели ее к вершине наслаждения. Но ей хотелось большего. Гарет увидел ее неистовые в страсти темно-фиалковые глаза. Оберегая ее невинность, он предупредил:

– Если ты позволишь мне продолжить, – Роза, то все изменится, и ты никогда не сможешь вернуть себе невинность.

– Гарет, милый, все изменилось в тот самый день, когда я впервые увидела тебя.

Она одарила его таким зовущим взглядом, что он не мог не почувствовать, как искренне она его любит. С горечью Гарет осознавал, что обманывает чистую и доверчивую душу. Внутренний голос неуверенно предупредил: если Роза однажды узнает правду – она его покинет. Но от девушки исходили такие волны любви и желания, что сопротивление Гарета было сломлено. Он стал нежен и терпелив. Вот чего у него было для нее в достатке, так это нежности.

В руке Розы оставался увядший цветок. Он стал символом ее покорности мужу, но вместе с тем и знаком того, что она завладела его сердцем. Гарет взял цветок и оборвал нежную корону лепестков. Медленно он гладил стебельком девичье тело, нежно касался стройных лодыжек, коленей, гладких бедер…

Ночная рубашка Розы упала на пол, куда ее бросил Хок.

Она помогла ему освободиться от туники и облегающих брюк. Вид его обнаженного тела привел ее в трепет. Широкие плечи и грудь, тонкая талия, длинные ноги – все было в шрамах. Мужественная фигура возбудила в ней новый прилив страсти.

Они чувственно ласкали друг друга, то смыкаясь в объятиях, то едва касаясь. Роза слышала, как бьется его сердце. Она вдруг вспомнила, как леди Векслер рассказывала о замужней жизни, утверждая, что женщина всегда страдает от чудовищных притязаний мужа, но должна с покорностью молча их сносить.

Гарет был большим и немного грубоватым мужчиной, но ничего от чудовища Роза в нем не заметила. Он так нежно ее трогал, щадя невинность. При этом она испытывала несказанное удовольствие. Все это совсем не было похоже на то, о чем предупреждала леди Векслер.

Огонь желания сжигал Розу. Влажные алые губы шептали имя мужа, как молитву.

Гарет никогда прежде не получал такого удовольствия, наблюдая за женщиной, блаженствующей в ощущениях любовного восторга. Пусть его жена всего лишь бутон, готовящийся раскрыть свои лепестки. Он станет лелеять и холить этот цветок и заботиться, чтобы он расцвел пышно и благоуханно.

Совершенно неожиданно Хок осознал, что каждая минута, проведенная с Розой, ему бесконечно дорога. Поднявшись на локте, он осыпал поцелуями ее высокий чистый лоб, тонкие брови, прекрасные глаза, трогательно-беззащитную ниточку пульса на виске.