– Это Энджел, – подсказывают ему. – Энджел Найтс.

– Ух ты, ботиночки зацени! – снова говорит тот, кто меня первым узнал. – А причесон-то – обалдеть.

– Энджел! Эй, Энджел!

Скованно оборачиваюсь и как заводная машу рукой – вылитая королева. На вытянутых в трубочку губах застывает улыбка – смотрю на них будто зачарованная. Я вдруг словно в голливудскую актрису превратилась, которая на глазах у преданных поклонников и прессы со всего мира в день премьеры ступает по красному ковру, покачивая маленькими подобранными бедрами и цокая каблучками усыпанных бриллиантами туфель от Маноло Бланика за триста тысяч долларов. И вот, отдавшись силе воображения, я топаю в своих красных ковбойских ботинках к парадному входу одного из многочисленных офисных зданий Глазго и, хотя камеры «Глазго гералд» не имеют ничего общего с представителями мировой прессы, чувствую себя на все сто. Меня знают! Мое имя выкрикивают на улице! Я популярна! Осмелюсь доложить, у меня есть поклонники – пусть они изменчивы и непостоянны, как ветер, но сейчас мне нужно именно это. Должна признаться, если я все еще сплю и вижу ослепительно яркий сон, то с утра у меня будет очень дурное настроение, уж поверьте.

– Смотри не раздуйся от гордости, рыба-ангел, – раздается поблизости голос Дэна, пробуждая от мечтательных грез, – в лифт не войдешь!

Пятый этаж превратился в настоящий цирк – без всякого лукавства. То, что раньше сильно смахивало на отставшую от времени радиостанцию, теперь преобразилось в театр маниакальной активности. Обыкновенно мрачные секретарши в приемной сменили деловые костюмы и кислые физиономии на яркие цветные блузы и такое обилие макияжа, что я удивляюсь, как им головы на плечах держать удается. На каждом свободном пятачке пришлепнуты логотипы «Энерджи-FM» любых форм и обличий: открытки, плакаты, наклейки и – Господи помилуй! – даже матерчатый транспарант. Вдруг ожили всеми позабытые громкоговорители, из которых теперь льется гортанный полушепот Дидье. Вы только посмотрите! 3. Г. собственной персоной: снует по коридорам, забыв где-то свою верную спутницу – клюшку для гольфа. Босс с начальственным видом раздает распоряжения всем движущимся объектам, попадающим в его поле зрения, в том числе и неодушевленным. В итоге мы застали его за жаркой дискуссией с фонтанчиком для питья.

– Ах, ну здравствуйте. Наконец-то у нас появилась ведущая – спасибо, что заглянули. Отличное утречко: теперь у нас хотя бы имеется диджей.

– И звукорежиссер, – виновато добавляет Дэн.

– Я вне себя от радости. Моя славная команда, – тут он с силой шлепает меня по плечу, едва не размазав по стене, – принимайтесь за работу. Гости уже в студии. Приятно повеселиться – только, умоляю, не испортите мне весь праздник.

– Мамочки мои, ну и напор у него, – бормочет Дэн вслед торопливо удаляющемуся З. Г., который еще умудряется визгливо покрикивать на ходу: – Марджори, сосиски в тесте готовы? Мне не нужны звезды с голодными обмороками!

– Гляди-ка, Энджел, тут в журнале твоя мордашка! – вопит Мег, подскакивая к нам, едва мы успели показаться в дверях студии, и сует мне в лицо новейший выпуск глянцевых «бредней».

– Свежий номер. Ну все, цыпа, ты у нас знаменитость! Кстати говоря, ты с Эваном Макгрегором на одной странице. Представляешь?!

– Нет надобности ничего представлять, Меган, – зевает Кери, чмокая меня мимо щечки. – Тут превосходные иллюстрации.

Беру журнал и присаживаюсь на краешек письменного стола, а внутри все так и подпрыгивает от радости, как блинчики на масленицу.

– «На этой неделе самый аппетитный исполнитель французской эстрады даст эксклюзивное интервью, – вслух читает Дэн, заглядывая мне через плечо, – на радиостанции «Энерджи-FM» одной из ведущих диджеев Глазго, Энджел Найтс».

– Последнюю строчку я не писала, – перебивает Кери, пристраиваясь рядышком. – Должно быть, редактор добавил.

Ухмыльнувшись, похлопываю ее по ноге в ярко-розовой кожаной штанине.

– «Узнаем ли мы откровения предмета всеобщего вожделения? Отправит ли монсеньор Лафит на небеса нашу Энджел? – продолжает Дэн. – Что задумала звездная парочка? Узнайте подробности в следующем выпуске божественных сплетен Кери Дивайн».

– Злюка, – говорит Мег, всплеснув руками.

– Хорошенько приперчили, – улыбается Дэн, дружески сжимая мое плечо.

– Ага, – киваю я: не нравится мне это «задумали».

Впрочем, неприятный осадок блекнет – меня охватывает радостное волнение, когда я вижу свою фамилию напечатанной. Причем не в какой-нибудь потрепанной газетенке, а в глянцевом популярном еженедельнике – ни больше, ни меньше. Ух ты, сегодня меня столько раз подбрасывало вверх, что я уже начала чувствовать себя футбольным мячом.

– Спасибо, Кери, – улыбаюсь я, дружески ткнув ее локотком.

– Ничего особенного. – Красавица откидывает за плечо прядь волос. – Удачи, Энджел. Пусть все задуманное сбудется.

Дэн, дочитав страницы до конца, поднимает на нас глаза и обиженно выпячивает нижнюю губу.

– Что ж обо мне ни слова?

Кери повторяет свой фокус с волосами и, одарив Дэна сногсшибательным взглядом, добавляет:

– Не расстраивайся, сладенький. Может быть, на следующей неделе и до тебя очередь дойдет, если будешь хорошим мальчиком.

Так и думала, что не стоит приглашать Кери: Дэн просто физически не сможет сосредоточиться на технических нюансах, если вокруг будут витать флюиды Кери. А бедняжку Дидье она целиком проглотит (кроме грубостей). Впрочем, после интервью пусть делает с ним что хочет – мне, честно говоря, уже все равно. Правда.

Пока Кери прихорашивается, чтобы выглядеть как настоящая VIP, а Мег единолично истребляет призовой буфет З. Г. (как думаете, поп-звезды едят булки с майонезом и тунцом?), я готовлюсь к передаче. Временами приходится побуждать звукорежиссера к более продуктивной деятельности, нежели кокетничать с Кери и болтать с Мег. Перечитываю заготовленные вопросы, вношу изменения. Подбираю музыку для шоу и лишний раз проверяю, не свистнул ли кто-нибудь под шумок мою копию последнего альбома Дидье, – согласитесь, необходимо потешить самолюбие звездного гостя. Вдруг по студии прокатывается волна необычайного оживления: дали знак, что прибыл гость. Грудь Кери тут же приподнимается, Мег поспешно отирает рукавом губы, а Дэн начинает метаться по комнате, как шарик с дырочкой. И только когда становится ясно, что приехал всего-навсего Тирон, возбуждение несколько стихает; впрочем, разочароваться никому не пришлось. В приоткрывшуюся дверь заглядывает паренек и смотрит на нас с таким недоумением, что даже сердце Кери смягчается. (Ну хорошо, если не смягчается, то по крайней мере обращается из кремня в шпат.)

– Э-э, где я могу найти Энджел? – еле слышно спрашивает он, прочищая горло после каждого слова. – Я… хм…

– Тирончик, – радостно восклицаю, – как я рада тебя видеть!

Он берет мою руку – для подростка у паренька на редкость твердое рукопожатие. Улыбается, глядя на меня большими голубыми глазами. У него такой же, как у Дэна, веснушчатый нос, а вот ростом мальчуган ниже моего худосочного звукорежиссера раза в три. Мальчишка, сразу видно, умница и прелесть и явно объят суеверным трепетом пред нашими лампочками и кнопочками. Он минут тридцать молча бродит по студии и, разинув рот от изумления, разглядывает приборную панель – по счастью, ни к чему не прикасаясь. Проходит какое-то время, и Тирон, немного освоившись в чужом для себя месте, устраивается в моем кресле с «Вагон уиллз» в одной руке (угощение от Мег) и пластиковым стаканчиком газировки в другой.

– Невероятно: попал-таки, – улыбается он, поморщив нос на мой манер. – Удивительно. Я самый счастливый парень на свете.

Сильно сомневаюсь, но все равно приятно – пусть мальчишка потешит себя мыслью, что в жизни ему повезло. Улыбаюсь Тирону, и мы чокаемся стаканчиками. Пацан даже рассмеялся от радости – впрочем, все равно в глазах его сквозит какая-то неизбывная печаль. Почему же, спрашиваю себя, именно этому человечку выпало родиться в неполноценной семье и терпеть бесчисленные тычки и насмешки одноклассников? Пусть одевается он не модно, и на стоптанных кроссовках нет новеньких лейблов «Найк», пусть волосы его отливают медью, что с того? Честно говоря, ума не приложу, почему именно над рыжими у нас испокон веков принято смеяться. Для меня это до сих пор остается загадкой. Может, он невысок и не отличается особой силой, зато Тирон – чудесный человек с доброй душой и чутким сердцем. Посмотрим правде в глаза: если этому мальчугану удалось растопить даже ледышку в груди Кери и заставить ее улыбнуться, значит, паренек особенный, большое у него впереди будущее. И сейчас мне кажется, что восторженная толпа у подъезда и заметка в колонке «Звезды» – второстепенные радости: сегодня для меня важнее всего встреча с мальчуганом. Тирон – магнит, который не дает мне сорваться с бренной земли и улететь в тартарары.