Мэрибел выкрикнула его имя в тишину спальни, содрогаясь от наслаждения, которое он доставил ее изголодавшемуся по ласкам телу.

Кажется, перед тем как Мэрибел вернулась с небес на землю, прошла целая вечность.

– Леонидас, – прошептала она, и в это мгновенье все препятствия, которые она возвела для него, пали. Она дала выход той любви, что была заперта внутри нее. Девушка обняла любимого и прижалась к нему, покрывая поцелуями его лицо.

На мгновенье Леонидас застыл от такого проявления нежности, а потом едва не рассмеялся. Вот в кого его сын такой эмоциональный. Мужчина чмокнул Мэрибел в уголок губ и отстранился, накрыв ее руку своей большой ладонью.

– Знаешь что? До этого момента я и не знал, что вы с Имоджен похожи, но сейчас вижу очевидное семейное сходство.

– Правда?

Мэрибел очень удивилась этому заявлению. Ей никогда не приходило в голову, что она может хоть чем-то походить на красавицу Имоджен. Неожиданно девушка почувствовала, словно кто-то опустил большой кусок льда на ее разгоряченную кожу. Она замерла.

– Нет, дело даже не во внешности. Но твоя улыбка напомнила мне о ней.

Мэрибел улыбалась, хотя больше всего ей хотелось заплакать. Гермиона Стреттон не соврала, когда сказала, что Мэрибел не сравниться с Имоджен по красоте и уму. Девушка всегда это знала. Но она была совершенно разбита, когда ее любимый сказал, что она напоминает ему Имоджен. Неужели он лег с ней в постель только из-за этого сходства?

Тишина, повисшая в комнате, была столь гнетущей, что звонок телефона прозвучал слишком резко. Леонидас нетерпеливо сел на постели и снял трубку. Он перешел с английского на французский:

– Жозетт?

Мэрибел тоже свободно говорила на французском, и ей не составило труда понять, кто звонил. Жозетт Доней, супермодель, была, судя по сообщениям в прессе, одной из самых постоянных любовниц Леонидаса. Красивая брюнетка с длиннющими ногами и кошачьей походкой сопровождала Леонидаса на фестивале в Каннах. Ее рисковая репутация была известна по всему миру так же, как и пристрастие к чрезмерно коротким юбкам.

– У тебя? Почему нет? Хотя я не смогу приехать раньше десяти.

Мэрибел вдохнула так глубоко, что в груди кольнуло. Пока Леонидас продолжал говорить по-французски, она встала с постели и обошла ее. Затем взяла с тумбочки стакан воды и плеснула в Леонидаса. Тот настолько удивился, что тут же, извинившись, попрощался с Жозетт.

– Какого черта?

– Ты получил, чего желал. Но если ты все еще хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж, мы должны прояснить одно обстоятельство. Я не стану спать с тобой, пока ты продолжаешь иметь любовниц.

– Бог мой… ты решила диктовать мне условия?

– Хорошенько подумай, Леонидас. – Фиалковые глаза Мэрибел яростно блестели. – Если наш брак будет платоническим, я закрою глаза на твои интрижки, поскольку предпочту не считать тебя своим мужем. Но если ты продолжишь настаивать на интимной близости, я буду следить за каждым твоим движением и превращу твою жизнь в ад, если посмеешь предать меня!

– Даже став моей женой, у тебя не появится права указывать мне, что делать. Только посмей выйти из этой спальни до утра и увидишь, как я могу злиться, милая моя.

– Тогда можешь начинать злиться. – После услышанного разговора с моделью Мэрибел не собиралась спать с Леонидасом в одной постели. – Я проверю, как Элиас, и переночую в комнате для гостей. Спокойной ночи.

– Как пожелаешь, – бросил ей вслед Леонидас.

Мэрибел заглянула в детскую, где мирно спал Элиас, и, обменявшись улыбками с Дианой, которая появилась на пороге смежной комнаты, тихо вышла. Она выбрала спальню прямо по коридору.

Реальность разрушила ее иллюзии, и Мэрибел винила в этом только себя. Разве Леонидас не был честен с ней с самого начала?

Под деловым соглашением подразумевался брак по расчету. Леонидас продолжит якшаться с любовницами – сексуальными кошечками, которые удовлетворяют его сексуальные потребности по всему миру. А Мэрибел будет растить его сына, носить обручальное кольцо и притворяться, будто ее совсем не волнует то, что Леонидас не любит ее.

Именно теперь девушка поняла: то, чего он не может дать ей, для нее значит очень и очень много…

Мэрибел сорвала лепесток с цветка.

– Я люблю Леонидаса. – Лепесток плавно упал на землю. – Ненавижу его. – За первым последовал еще один лепесток.

Маус и Элиас промчались мимо с восторженным визгом. Мэрибел закончила гадание на ноте ненависти. Она разорвала этот последний лепесток на части и отбросила цветок.

Ей не нужно было растолковывать, что ненависть – это всего лишь обратная сторона любви. Но о том, что происходит сейчас в ее сердце, девушка не смогла бы объяснить ни одному человеку в мире.

Приближался день свадьбы, вести о которой быстро разнеслись по разным уголкам земного шара. Мэрибел вынуждена была согласиться переехать в Хэйвард-Парк. В загородном доме Леонидаса Элиас хотя бы мог играть, не боясь, что из кустов раздастся звук затвора фотоаппарата. Интерес к младшему члену клана Паллисов не только не угас, но стал еще сильнее.

Мэрибел осталась практически без крова, когда была предпринята намеренная попытка проникнуть в ее дом. Девушке ничего не оставалось, кроме как перевезти все свои вещи к Леонидасу. В университете начались каникулы, и Мэрибел на время осталась без работы. Бешеная скорость, с какой изменилась ее тихая размеренная жизнь, просто сбивала девушку с толку.

Через три дня она станет Паллис… Мэрибел не узнавала себя. Иногда ей хотелось забрать Элиаса и куда-нибудь сбежать. Закрыв лицо руками, она шумно вдохнула и выдохнула. Она не могла так поступить с Леонидасом; не могла бросить его у алтаря только потому, что вдруг с ужасом решила, будто она совершает самую большую ошибку в своей жизни. Леонидас такой гордый, он ни за что не простит подобного оскорбления.

В любом случае все уже было организовано по высшему разряду – от потрясающего дизайнерского платья для невесты до шаферов, выбранных из многочисленных родственников Леонидаса. Джинни согласилась помогать Мэрибел, а подружками невесты пришлось сделать сестер Имоджен, Аманду и Агату. Они были единственными родственниками, которые остались у Мэрибел. Кроме того, она задолжала дяде и тете эту честь.

Джинни поражалась, как связь с миллионером влияет на окружающих. Едва Стреттоны узнали о помолвке Мэрибел и Леонидаса, они тут же примчались к девушке мириться. И даже к Элиасу они стали относиться иначе. Однако во всем поведении Стреттонов отражалась неискренность, которая огорчала Мэрибел.

Девушка грустила еще и потому, что за последнее время редко видела Леонидаса. После их ночи перед его отъездом в Нью-Йорк он был холоден с ней, как айсберг. Дважды за время поездки он прилетал в Великобританию, чтобы увидеться с сыном. Его нарочитая вежливость и отстраненность давали Мэрибел понять, что их брак станет еще большим вызовом для обоих, чем ей казалось. Однако Леонидас ждал свадьбы и хотел, чтобы она состоялась. Мэрибел знала это, хотя он ничего не говорил.

Каждый день она просматривала кипы газет и журналов, но ни в одном не находила фотографий Леонидаса с другими женщинами. Это было настолько необычно, что девушка просто не верила своим глазам. Даже в колонках светской хроники заговорили о том, что Леонидас изменил своему прежнему образу жизни, и делали ставки, как долго это продлится. Мэрибел могла бы ответить им так: после свадьбы все вернется на круги своя.

Очевидно, Леонидас просто избегает острых камней до тех пор, пока они не будут женаты и он не получит наконец права на сына, которого так любит, рассудила Мэрибел. Именно поэтому Леонидас звонил ей каждый день и присылал такие дорогие подарки, что у нее дух захватывало.

До сегодняшнего дня он успел одарить ее дизайнерскими сумками, очками, часами, дорогим телефоном, бриллиантовым колье, жемчужными бусами с серьгами в комплекте, двумя картинами, ошейником с драгоценными камнями для Мауса, последними книжными новинками и другими мелочами. Подарки текли рекой. Но Леонидасу было легко тратить деньги, чтобы побаловать будущую жену.