Она покачала головой:

– Нет, не хочу.

– Тогда, может быть, ты будешь счастлива, если я уведу тебя за ограду и приставлю к стене?

– Нет.

– Нет? – Коллин проглотил ком, подкативший к горлу. – Так чего же ты хочешь?

– Хочу, чтобы ты поехал со мной в Англию, – ответила Алекс.

Коллин пробормотал проклятия и тихо застонал. «Эта женщина доведет меня до безумия», – подумал он.

– Послушай, Коллин, я действительно должна ехать домой, – продолжала Алекс. – Сразу за пределами владений моего брата есть небольшой дом, который достался мне от матери. Давай встретимся там.

Он уставился на нее с изумлением. Собравшись с духом, переспросил:

– Встретимся там?

– Да. – Она кивнула. – И проведем вместе неделю-другую. Этого будет достаточно, чтобы утолить наш голод. Что ты об этом думаешь?

Коллин молча смотрел на Александру. Провести с ней неделю-другую? Боже, это замечательная идея! Действительно, почему бы и нет? Он ведь не святой, в конце концов.

– Где находится этот дом?

Алекс улыбнулась, потом засмеялась. После чего, бросившись в его объятия, осыпала поцелуями его лицо.

– Но я еще не дал согласия, – запротестовал Коллин. – Видишь ли, я…

В следующее мгновение он понял, что в таких обстоятельствах отступать уже нельзя. Да он и не сумел бы.

– Лучше сегодня ночью, – прошептал он. – Мы встретимся здесь, в Эдинбурге.

Она отрицательно покачала головой, и Коллин вдруг почувствовал, что сгорит от страсти, если не соединится с ней в ближайшее время.

– Нет-нет, – пробормотала Алекс, задыхаясь, когда Коллин прижал ее к себе. – О Боже, нет, не здесь. Я хочу быть наедине с тобой. Чтобы не было ни соседей, ни слуг, только ты и я. Это очень хороший домик. В лесу. О нем никто не знает.

Коллин вдруг нахмурился:

– А может, ты и раньше им пользовалась?

– Нет! – Алекс в ужасе отшатнулась от него. – Конечно, нет. Я была там только один раз. С братом.

Ох, как же ему хотелось верить ей. Хотелось быть исключением в ее жизни и не подвергать в очередной раз риску ее репутацию. Но она проявляла необычайную страсть в его объятиях, совершенно теряя благоразумие. Конечно, он у нее не первый. Но будь он даже третьим, четвертым или пятым – это не имело никакого значения.

– Ты что, не веришь мне? – спросила Алекс. Она смотрела прямо ему в глаза.

– Ох, прости, мне не следовало это говорить, – в смущении пробормотал Коллин.

– Но ты все-таки сказал. Почему?

– Прости меня. Это просто из ревности. У меня нет никаких оснований обвинять тебя в чем-либо.

– Конечно, нет. – Она пожала плечами и улыбнулась.

– Клянусь, Алекс, это больше не повторится. Я ведь тоже не невинная овечка. Хочешь, расскажу тебе о своих грехах, чтобы ты могла использовать их против меня в будущем?

Она весело рассмеялась, и Коллин немного успокоился.

– Что ж, расскажи, – кивнула Алекс. – Только о каком-нибудь одном грехе.

– О небольшом?

Она отрицательно покачала головой и снова зашагала по тропке.

– Значит, хочешь узнать о большом? – Коллин пошел с ней рядом. «Что ж, в одном грехе не так уж трудно покаяться», – сказал он себе.

– О чем ты задумался? – спросила Алекс. – Так что, расскажешь?

– Да, расскажу. Я никогда никому не рассказывал об этом.

– О, превосходно! Значит, это тайный грех.

Коллин пожал плечами:

– Я бы не сказал, что совсем уж тайный. Но она была замужней женщиной.

– Коллин Блэкберн, но разве супружеская измена не является смертным грехом для католической церкви?

Он поморщился и покачал головой:

– Я не католик.

– А-а… не знала.

– Но все равно я чувствовал себя виноватым после этого.

Она кивнула:

– Верю. На тебя похоже.

– Пожалуй, меня оправдывает только то, что я был очень молод и хотел узнать, что радует женщин, – продолжал Коллин. – И она с удовольствием согласилась обучить меня.

– Да, понимаю. Хотя в отличие от тебя я никогда не грешила с замужней женщиной.

Коллин едва не задохнулся от смеха.

– Неужели?

– Ты меня не понял. – Алекс покраснела, что было заметно даже при лунном свете. – Я хотела сказать, что я-то не мужчина.

– Ты уверена? – Коллин снова рассмеялся. – Не обижайся, я прекрасно тебя понял.

– Нет-нет, я не обиделась. – Алекс покачала головой. – Скажи, ты узнал что-нибудь о Сен-Клере? – спросила она неожиданно.

– Нет, к сожалению. Я даже не уверен, что он все еще во Франции. Он ускользнул через окно, когда мы вошли в его квартиру.

– Ты сам преследовал его?

– Да, но он оказался скользким, как угорь. Полагаю, ты больше никогда не услышишь о нем. Уверен, он знает, что ты передала мне информацию о нем.

После очередного поворота дорожка опять вывела их на освещенный дворик. Внимательно посмотрев на свою спутницу, Коллин спросил:

– Может, помочь тебе привести в порядок прическу?

– Мою прическу? – Алекс провела ладонью по волосам. – О, – простонала она, – почти все заколки потерялись.

– Значит, ничего нельзя сделать?

– Думаю, что нет.

– В таком случае я незаметно выведу тебя отсюда и отвезу домой, хорошо?

Она тяжело вздохнула:

– Я надеялась, что потанцую с тобой.

Коллин рассмеялся:

– Значит, ты ничего не потеряла. К сожалению, я не танцую. – Алекс хотела возразить, но Коллин продолжал: – Ведь я незаконнорожденный и жил уединенно до двенадцати лет. Меня никто не учил танцевать.

– Я могу научить тебя.

– Возможно, но только не сегодня.

– Да, конечно… Но ты позволишь мне заняться твоим обучением?

Коллин невольно улыбнулся:

– Давай договоримся об условиях моей капитуляции в твоем домике.

– Замечательно. В таком случае я составлю целый список условий.

– Согласен, – кивнул Коллин. Склонившись к Алекс, он поцеловал ее в губы. – Можешь составить очень длинный список. И если мне в соответствии с нашим договором придется отправиться в ад, то я непременно туда отправлюсь.

Алекс ухмыльнулась:

– Что ж, полагаю, ты этого заслуживаешь.

Коллин громко рассмеялся, и его спутница к нему присоединилась.

Дженни Керкленд обладала ангельским терпением, и в этот вечер оно ей особенно пригодилось. Она ждала и ждала, не отводя глаз от дверей, выходящих во двор. Ждала, пока Коллин Блэкберн наконец не появился в бальном зале. Он вернулся почти через час, после того как исчез с Александрой Хантингтон.

И Коллин явно изменился за это время. Теперь он уже не был таким хмурым и напряженным, как в тот момент, когда только приехал на бал. Теперь он казался утомленным… и почти счастливым. Но что же произошло? Не может быть, чтобы он…

В этот момент Коллин уже направлялся к парадной двери, и Дженни, стараясь перехватить его, поспешила за ним следом. Приблизившись к нему, она взяла его под руку и вывела в коридор.

Он отступил на шаг, когда она отпустила его, и вопросительно посмотрел на нее. Какое-то время Дженни молча его разглядывала, потом спросила:

– Коллин Блэкберн, почему в твоих волосах лепестки сирени?

– Что?.. – Он провел обеими ладонями по волосам.

– Ты занимался садоводством в такой прекрасный вечер?

– Послушай, Дженни…

– Ты поражаешь меня, дорогой мой мальчик. – Она заговорила с нарочитым шотландским акцентом, характерным для ее неугомонной бабушки, похоронившей троих мужей, которых, по собственному признанию, заездила до смерти. – Ты должен отдавать себе отчет в том, что делаешь. Ты очень меня удивляешь.

– Но, Дженни…

– Коллин, расскажи мне все. Кто она?

– Она?.. Но она же твоя подруга, не так ли?

– Ох, перестань! Неужели она все еще в саду? Должна сказать тебе, Коллин, если ты устраиваешь любовное свидание с леди в саду, то потом должен позволить ей первой вернуться в дом и последовать за ней несколько минут спустя. С твоей стороны непростительно…

– Твой брат прав. Ты слишком много читаешь.