– Кто это?

– Попка. Тот, который только что забрал Дерюгу. Бывший боксер. Зверь… – В голосе старого урки послышались уважительные нотки. – Любит порядок. Посадили – сиди и не дергайся. Начальство разберется. Ежели в камерах что не так, с кого спрос? С Чухонца.

Он тут за бугра. Потому и не дает спуску разным сявкам, которые что-то там требуют, а еще хуже – устраивают кипиш. Не завидую я Дерюге – Чухонец предупреждал его уже раза два.

– Понял… – Я задумался.

Значит я буду торчать здесь до новых веников. Плат, даже если поставит на уши весь город, меня, естественно, не найдет. Не думаю, что он догадается про мою одиссею. Как ему сообщить где я и что со мной? Как!? Надежда только на его связи, но поди докричись за тысячу верст…

– Степан Ильич, у меня вопрос… – я понизил голос до шепота.

– Ну? – Старый урка смотрел на меня выжидающе.

– Как связаться с волей?

– Хочешь послать маляву?

– Да. Иначе мне амбец.

– Дело непростое… – Старик хитро прищурился. – Но возможное.

– Помогите, пожалуйста. Тому, кто передаст записку по назначению, хорошо заплатят. А я, если выйду отсюда, постараюсь и вам помочь.

– Хе… Ну, скажем, в помощниках я не нуждаюсь. Но ты мне нравишься. На тебя можно положиться. И я выполню твою просьбу. За мною, сам понимаешь, должок… – Он остро взглянул на притихших бузотеров. – Я бы и сам с ними разобрался… со временем, но ты подсуетился в самый раз. А потому рисуй свою маляву и завтра она уйдет по назначению.

– Это в другом городе.

– Без разницы. Я сказал – доставят, значит так оно и будет…

Последующие четыре дня тянулись как резиновые. В камере царило напряженное перемирие – шестерки ждали бугра. Но ему, похоже, приходилось несладко и присел он в карцер надолго. Старый урка большей частью кемарил или дымил сигаретой. Где он доставал курево, какими путями оно к нему попадало – я даже представить себе не мог.

Судя по моим подсчетам, за день он выкуривал не менее пачки и даже меня угощал, хотя я мужественно и отказывался, не желая попасть к нему в полную зависимость. И тем не менее запас сигарет не иссякал. Прямо тебе чудеса из волшебной лампы Аладдина. Но самое интересное было тогда, когда начинался всеобщий шмон – старик, которого едва не раздевали догола, оказывался чистым словно стеклышко. Мистика…

За мною пришли к обеду пятого дня. Удивительно вежливый и дружелюбный Чухонец / в свете того, что я о нем слышал/ передал меня из рук в руки менту с четырьмя звездочками на погонах, и, подмигнув, возвратился в свою дежурку. Капитан молча состыковался со мной при помощи наручников, и мы, миновав КПП, вышли на свет ясный. Там нас уже ждала машина, почему-то частное такси, но я не стал разводить базар-вокзал – если ты в "браслетах", то лучше придержать язык, особенно когда на переднем сидении машины торчат большие розовые уши. Так мы в полном молчании доехали до самого аэропорта и поспешили на посадку – тем же макаром, в прикованном состоянии, и через служебный выход. Правда, неразговорчивый мент, во избежание излишнего внимания со стороны пассажиров к моей персоне, повесил на наши окольцованные руки пиджак, и мы благополучно добрались до своих мест.

Едва самолет взлетел, капитан отстегнул наручники и я обрел относительную свободу.

– Куда летим? – спросил я серьезного мента, чтобы заполнить вакуум в наших, пока еще и не намечавшихся, отношениях.

– В теплые края, – ответил он загадочно и вдруг широко улыбнулся.

От улыбки его строгое лицо неожиданно стало приятным и добродушным. Не будь на нем мундира, я бы мог с ним даже подружиться – этот парень чем-то мне импонировал.

– Подвинься, олух царя небесного…

Голос за спиной поразил меня словно молния. Плат!? Я резко обернулся и увидел ухмыляющегося Серегу.

– Ты!? – у меня перехватило дух.

– Нет, не я – мой призрак. Двигай, нужно перекусить… – Он буднично передал капитану объемистый пакет и сел на освободившееся место.

– Как… когда?.. – Я по-прежнему находился в радостном ступоре.

– Потом, – отмахнулся Плат. – Знакомься – капитан Лугов, бывший мой напарник, – представил он конвоира. – А это Стас, друг детства и коллега по бизнесу.

– Официальная часть нашего знакомства закончена, а потому зови меня Никитой, – все так же улыбаясь сказал капитан и мы с теплотой пожали друг другу руки.

– Из-за тебя не жрал со вчерашнего дня… – бубнил Плат, раскладывая на столике еду: цыпленка-табака, колбасу, сыр, вареные яйца, малосольные огурцы и хлеб. – Ты не человек, а сплошная головная боль…

Воровато оглянувшись, он вынул из пакета и бутылку виски, чем сразил меня окончательно.

– За знакомство, – предложил я тост, когда Плат наполнил пластмассовые стаканчики.

– Лучше давай выпьем за твое здоровье. А то последнюю неделю я боялся, что оно у тебя сильно пошатнулось, – осклабился Серега и мы дружно махнули по единой.

Мы оприходовали бутылку за считанные минуты. Похоже, не только Плат был голоден – тормозок наша дружная компашка как за себя кинула, не оставив даже крошек.

– Вы тут побеседуйте, а я пойду вперед, там есть свободные места. Немного покемарю… – Лугов деликатно удалился.

Мы некоторое время молчали, будто соображая с чего начать и кто должен играть первую скрипку в нашем разговоре.

– Начни ты, – наконец обратился ко мне Плат.

Я рассказал ему все и даже больше, присовокупив еще и версию о тех тайных силах, которые воткнули меня в каталажку; я выстроил ее, сидя на тюремных нарах.

– Нет, ну ты точно идиот, – в сердцах сказал Плат. – Неужели тебе тяжело было поднять телефонную трубку и позвонить мне?

– Виноват.. – Я покаянно опустил голову. – Вожжа под хвост попала. Думал как лучше…

– А получилось как всегда, – подхватил Серега. – Пойми, мы играем с очень серьезными людьми, в чем ты убедился на собственном опыте. Нельзя быть дилетантом, когда земля горит под ногами. Каждый наш шаг должен быть выверен и осторожен. А ты, по своей дурацкой привычке, прешь буром. Новый Чапаев нашелся – шашку наголо и вперед.

– Да понял я, но сделанного не воротишь… Как меня разыскали?

– А разве не ты прислал мне записку?

– В общем, я, но…

– Не ожидал, что я так быстро и эффективно отреагирую? А как бы ты поступил на моем месте? То-то… Мне пришлось задействовать связи отца. Кто-то очень хотел, чтобы ты надолго присох в ИВС. Твои документы нашли с большим трудом. И то когда нажали со столицы. Тебя хотели похоронить заживо. Конечно, со временем все прояснилось бы, но на это мог уйти целый год – ты был записан под другой фамилией.

– И тем не менее меня не грохнули…

– Что совсем запутало карты. Тех, с кем мы схлестнулись, вовсе нельзя обвинить в человеколюбии и законопослушании.

– Чертовщина какая-то…

– Да уж… Ты знаешь, что тебе инкриминировали?

– Откуда? Я сейчас как новорожденный телок – совсем глупый и в слизи. Об этом мне не удосужились доложить, а самому лезло в голову черт знает что.

– Судя по протоколам, ты надрался в местном кабаке до положения риз, устроил дебош, набил морду метрдотелю и звезданул милицейского сержанта. Так что при желании тебя можно пристроить в бригаду лесорубов года на три. Вот так, соколик.

– Не был я ни в каком кабаке! И город мне тот нужен был, как козе баян. А как я в него попал? Я ведь не кузнец Вакула, которого черт в Питер отволок на собственной спине.

– Это знаешь ты, знаю я, а следователю твои байки по барабану. У него есть показания свидетелей, акты медицинских экспертиз – результат твоих антиобщественных действий в сфере рукоприкладства, и наконец чье-то горячее желание посодействовать правосудию.

И не только морально, но и при помощи вездесущей "зелени". Кстати, Лугову повезло, что следователя, который должен вести твое дело, не оказалось на месте.

– Под каким соусом меня изъяли?

– Не только под соусом, но и вместе с гарниром. Лугов настрочил такую бумагу, что тебя просто обязаны были вернуть в родной город.