– Ох! – испугался Джулз. – Даже не хочу спрашивать, откуда тебе это известно.

– Мы спросили у нее, не знает ли она, где сейчас Мэри-Лу и Хейли, а она сказала, что недели три назад ей звонила Джанин и сообщила, что Мэри-Лу мертва.

– О как!

– Да, – подтвердила Алисса. – Правда, Дарлен призналась, что была «немного выпивши» – по-моему, это ее постоянное состояние – поэтому не может утверждать, что ей звонила не Мэри-Лу, притворяющаяся Джанин. У сестер, вроде бы, голоса очень похожи, особенно по телефону. Эту Дарлен никак нельзя назвать заботливой мамашей, с дочерьми она говорила редко, поэтому вполне могла спутать. В общем, та, что звонила, сказала, что она – Джанин, и уезжает на Аляску, а Мэри-Лу мертва. О Хейли она ни разу не упомянула.

– На Аляску, – повторил Джулз.

– Да, чтобы начать жизнь заново.

– Хрень какая-то.

– Подожди, это еще не все. Оказывается, мы не единственные, кто пытается найти Мэри-Лу. Дарлен говорит, что неделю назад к ней заходила с расспросами пара мужиков. Она рассказала им то же самое, что и нам.

– Вот блин! Ты уверена? Получается, Мэри-Лу знает, что ее кто-то разыскивает, возможно, для того, чтобы сделать с ней то же, что и с сестричкой, и использовала свою мать, чтобы сбить их со следа?

– Да, мы подумали то же самое. – Телефон Алиссы несколько раз коротко пискнул. – Извини, меня еще кто-то вызывает. Я должна ответить.

– Наверное, это душка Макс хочет проверить, как у тебя дела.

Отключив Джулза, Алисса приняла новый вызов:

– Локке слушает.

– Куда ты запропастилась? – это был голос Ларонды, помощницы Макса.

Всем было известно, что своими несомненными успехами Отдел по борьбе с терроризмом обязан блестящим способностям своего руководителя, Макса Багата. Но находилось немало и таких, которые считали, что все дело в Ларонде – незамужней матери двоих сыновей, которую много лет назад Макс отыскал в каком-то машинописном бюро и с тех пор таскал за собой по всем ступеням служебной лестницы.

– Я в Гейнсвилле, – объяснила Алисса. – Макс знает, что я…

– Где именно?

– В мотеле «Шесть звезд» на трассе 75…

– Почему ты вчера не позвонила и не сообщила, где тебя искать? – перебила Ларонда. – У нас с пяти тридцати выключены все мобильники, и мы не знали, как связаться с тобой. Макс злится. Я злюсь. Все злятся…

– Я пыталась сообщить, – начала оправдываться Алисса, – но было пять утра, и я все время попадала на факс и решила, что лучше немного поспать, чем до рассвета бороться с телефоном.

– Где лейтенант Старретт?

– В соседнем номере. Наверное, еще спит.

– Буди его, – скомандовала Ларонда, – и не отходи от него ни на шаг. И немедленно вези его в Сарасоту.

– Объясни, что случилось, – взмолилась Алисса. – Я только что говорила с Джулзом, и он сказал, что весь отдел летит сюда.

– Разве мне кто-нибудь что-нибудь рассказывает? – пожаловалась Ларонда. – Сегодня я только передаю сообщения. Я работаю с ним восемнадцать лет, а он меня по-прежнему использует как говорящий почтовый ящик. Давай я тебе слово в слово прочитаю, что велел передать Макс: «Скажи ей, чтобы немедленно доставила этого сукина сына – это он про лейтенанта Старретта – в Сарасоту. Скажи, чтобы не спускала с него глаз. Скажи, что я позвоню ей, как только закончится эта – бип-бип – встреча». Должна добавить, что это он говорит о «бип-бип встрече» с президентом Соединенных Штатов. Теперь ты знаешь приказ босса, Локке, поэтому быстренько хватай сукина сына и волоки его в Сарасоту. Пока.

Мэри-Лу едва успела отмыть Аманду и Хейли после завтрака и поставить им диск с «Русалочкой», когда услышала звуки рыданий.

Она поспешила в спальню Уитни – бело-розовое шелковое гнездышко, созданное каким-то знаменитым дизайнером.

Дверь была приоткрыта и, коротко постучавшись, Мэри-Лу распахнула ее настежь.

– Убирайся! – всхлипнула Уитни. – Оставь меня в покое!

Наверное, Мэри-Лу так и сделала, если бы не увидела в зеркале отражение ее лица.

Кто-то расквасил Уитни рот.

Кто-то? Не «кто-то», а, разумеется, этот придурок Питер Янг.

Зайдя в ванную, Мэри-Лу намочила в холодной воде полотенце, вернулась в спальню и села рядом с Уитни на позолоченную кровать.

– Ну, перестань, милая, – она погладила девушку по голове, как делала, когда утешала Хейли или Аманду. – Давай я тебя умою.

После чего Уитни обхватила ее за шею, уткнулась в плечо и зарыдала с удвоенной силой, точно так же, как это делала ее двухлетняя дочь.

Мэри-Лу не мешала ей плакать, машинально баюкала и приговаривала, что все будет хорошо, все обязательно будет хорошо. Она и сама знала, каково это – чувствовать себя одинокой и никому не нужной. И ей тоже иногда так не хватало любви, что она была рада принять за любовь самый незначительный знак внимания со стороны случайного мужчины. И если любовь делает человека только слепым, то одиночество и отчаяние делают его и слепым, и глухим, и безголовым. Настолько безголовым, что иногда ты готова переспать с незнакомцем в благодарность за один только заинтересованный взгляд с его стороны.

Когда, в конце концов, у Уитни иссякли слезы, Мэри-Лу спросила:

– Хочешь рассказать мне, что случилось?

– А тебе-то что за дело? Ты просто подлизываешься ко мне, чтобы я не рассказала папе, что на самом деле ты не Конни Грант.

Мэри-Лу пожала плечами:

– Думай, что хочешь. К тому же, я и так знаю, что случилось. Питер решил с тобой порвать, ты попыталась выцарапать ему глаза, и он тебя ударил. – Она осторожно прижала мокрое полотенце к распухшей губе девушки.

Уитни отмахнулась от полотенца, и ее глаза опять наполнились слезами, но теперь это были злые слезы.

– Я застукала его с Сарой Астрид. Эта сука ему отсасывала.

Было бы чему удивляться.

Уитни вытерла нос тыльной стороной ладони и поморщилась от боли, задев разбитую губу.

– Они были в его машине, а, когда заметили, что я подошла и смотрю, даже не остановились, а только стали смеяться.

– Ох, бедная детка!

– А потом я ему позвонила и сказала, что хочу встретиться, ну, типа, мне наплевать, что там у него с Сарой.

Уитни нельзя было назвать хорошенькой, но иногда у нее в глазах появлялся особый блеск, и тогда она казалась настоящей красавицей. Сейчас ее глаза просто полыхали.

– Понимаешь, у него родители куда-то уехали, и поэтому мы договорились, что я приду к нему, в смысле, прошлой ночью. Ну вот, я купила двадцать пять пакетов со льдом, через окно на кухне пробралась к нему в дом до того, как он пришел, высыпала весь лед в ванну и долила еще холодной воды. А потом зажгла в ванной свечи и выключила свет, как в кино, понимаешь? Когда он пришел и все это увидел, то разделся за секунду и даже не заметил льда. И тогда я толкнула его в ванну, а сама вытащила папин пистолет…

– Уитни!

Девушка еще раз вытерла нос.

– Он был не заряжен, – снисходительно объяснила она. – Я же не идиотка. Но эта гнида Питер, понятное дело, этого не знал. Я наставила на него пистолет и продержала в ванной целых пять минут, пока у него не посинели губы. А потом я заставила его подняться и сделала несколько фоток его крошечного, сморщенного, дрожащего члена. А потом разместила их в Интернете.

Не удержавшись, Мэри-Лу расхохоталась:

– О господи! Уитни!

Уитни тоже засмеялась, но тут же помрачнела:

– А сегодня утром он сказал мне, что собирался сделать мне предложение, но после того, что я сделала, не станет. А потом ударил меня.

Уитни опять заплакала, а Мэри-Лу обняла ее за плечи.

– Ну и зачем тебе нужен придурок, которому не противно совать свое достоинство в грязный рот этой Сары? Ты думаешь, он действительно хотел жениться на тебе, а не на деньгах твоего отца? Знаешь, есть очень верный признак: если парень по-настоящему тебя любит, он не станет путаться с другой. И уж конечно, не изобьет тебя до крови. Ни за что.

Немного отодвинувшись от нее, Уитни промокнула губу полотенцем, полюбовалась на следы крови, а потом состроила гримасу: