МИШКА ШИФМАН Мишка Шифман башковит — У него предвиденье. «Что мы видим, – говорит, — Кроме телевиденья?! Смотришь конкурс в Сопоте — И глотаешь пыль, А кого ни попадя Пускают в Израиль!» Мишка также сообщил По дороге в Мневники: «Голду Меир я словил В радиоприемнике…» И такое рассказал, До того красиво! — Я чуть было не попал В лапы Тель-Авива. Я сперва-то был не пьян, Возразил два раза я — Говорю: «Моше Даян — Сука одноглазая, — Агрессивный, бестия, Чистый фараон, — Ну а где агрессия — Там мне не резон». Мишка тут же впал в экстаз — После литры выпитой — Говорит: «Они же нас Выгнали с Египета! Оскорбления простить Не могу такого, — Я позор желаю смыть С Рождества Христова!» Мишка взял меня за грудь: «Мне нужна компания! Мы ж с тобой не как-нибудь — Здравствуй, до свидания, — Побредем, паломники, Чувства придавив!.. Хрена ли нам Мневники — Едем в Тель-Авив!» Я сказал: «Я вот он весь. Ты же меня спас в порту. Но одна загвоздка есть: Русский я по паспорту. Только русские в родне, Прадед мой – самарин, — Если кто и влез ко мне, Так и тот – татарин». Мишку Шифмана не трожь, С Мишкой – прочь сомнения: У него евреи сплошь В каждом поколении. Дед, параличом разбит, — Бывший врач-вредитель… А у меня – антисемит На антисемите. Мишка – врач, он вдруг затих: В Израиле бездна их, — Гинекологов одних — Как собак нерезаных; Нет зубным врачам пути — Слишком много просятся. Где на всех зубов найти? Значит – безработица! Мишка мой кричит: «К чертям! Виза – или ванная! Едем, Коля, – море там Израилеванное!..» Видя Мишкину тоску, — А он в тоске опасный, — Я еще хлебнул кваску И сказал: «Согласный!» …Хвост огромный в кабинет Из людей, пожалуй, ста. Мишке там сказали «нет», Ну а мне – «пожалуйста». Он кричал: «Ошибка тут, — Это я – еврей!..» А ему: «Не шибко тут! Выйдь, вон, из дверей!» Мишку мучает вопрос: Кто здесь враг таинственный? А ответ ужасно прост — И ответ единственный: Я в порядке, тьфу-тьфу-тьфу, — Мишка пьет проклятую, — Говорит, что за графу Не пустили – пятую. 1972 * * * Оплавляются свечи На старинный паркет. И стекает на плечи Серебро с эполет. Как в агонии бродит Золотое вино… Все былое уходит, — Что придет – все равно. И, в предсмертном томленье Озираясь назад, Убегают олени, Нарываясь на залп. Кто-то дуло наводит На невинную грудь… Все былое уходит, — Пусть придет что-нибудь. Кто-то злой и умелый, Веселясь, наугад Мечет острые стрелы В воспаленный закат. Слышно в буре мелодий Повторение нот… Пусть былое уходит, — Пусть придет что придет. 1972 НАТЯНУТЫЙ КАНАТ Он не вышел ни званьем, ни ростом. Не за славу, не за плату — На свой, необычный манер Он по жизни шагал над помостом — По канату, по канату, Натянутому, как нерв. Посмотрите – вот он без страховки идет. Чуть правее наклон — упадет, пропадет! Чуть левее наклон — все равно не спасти… Но должно быть, ему очень нужно пройти четыре четверти пути. И лучи его с шага сбивали, И кололи, словно лавры. Труба надрывалась – как две. Крики «Браво!» его оглушали, А литавры, а литавры — Как обухом по голове! Посмотрите – вот он без страховки идет. Чуть правее наклон — упадет, пропадет! Чуть левее наклон — все равно не спасти… Но теперь ему меньше осталось пройти — уже три четверти пути. «Ах как жутко, как смело, как мило! Бой со смертью – три минуты!» — Раскрыв в ожидании рты, Из партера глядели уныло — Лилипуты, лилипуты — Казалось ему с высоты. Посмотрите – вот он без страховки идет. Чуть правее наклон — упадет, пропадет! Чуть левее наклон — все равно не спасти… Но спокойно, – ему остается пройти всего две четверти пути! Он смеялся над славою бренной, Но хотел быть только первым — Такого попробуй угробь! Не по проволоке над ареной, — Он по нервам – нам по нервам — Шел под барабанную дробь! Посмотрите – вот он без страховки идет. Чуть правее наклон — упадет, пропадет! Чуть левее наклон — все равно не спасти… Но замрите, – ему остается пройти не больше четверти пути! Закричал дрессировщик – и звери Клали лапы на носилки… Но прост приговор и суров: Был растерян он или уверен — Но в опилки, но в опилки Он пролил досаду и кровь! И сегодня другой без страховки идет. Тонкий шнур под ногой — упадет, пропадет! Вправо, влево наклон — и его не спасти… Но зачем-то ему тоже нужно пройти четыре четверти пути! 1972 |
