БАЛЛАДА О ГИПСЕ Нет острых ощущений – всё старье, гнилье и хлам, — Того гляди, с тоски сыграю в ящик. Балкон бы, что ли, сверху, иль автобус – пополам, — Вот это боле-мене подходяще! Повезло! Наконец повезло! — Видел бог, что дошел я до точки! — Самосвал в тридцать тысяч кило Мне скелет раздробил на кусочки! Вот лежу я на спине, Загипсованный, — Кажный член у мене — Расфасованный По отдельности До исправности, — Все будет в цельности И в сохранности! Эх, жаль, что не роняли вам на череп утюгов, — Скорблю о вас – как мало вы успели! — Ах, это просто прелесть – сотрясение мозгов, Ах, это наслажденье – гипс на теле! Как броня – на груди у меня, На руках моих – крепкие латы, — Так и хочется крикнуть: «Коня мне, коня!» — И верхом ускакать из палаты! Но лежу я на спине, Загипсованный, — Кажный член у мене — Расфасованный По отдельности До исправности, — Все будет в цельности И в сохранности! Задавлены все чувства – лишь для боли нет преград, — Ну что ж, мы часто сами чувства губим, — Зато я, как ребенок, – весь спеленутый до пят И окруженный человеколюбьем! Под влияньем сестрички ночной Я любовию к людям проникся — И, клянусь, до доски гробовой Я б остался невольником гипса! Вот лежу я на спине, Загипсованный, — Кажный член у мене — Расфасованный По отдельности До исправности, — Все будет в цельности И в сохранности! Вот жаль, что мне нельзя уже увидеть прежних снов: Они – как острый нож для инвалида, — Во сне я рвусь наружу из-под гипсовых оков, Мне снятся свечи, рифмы и коррида… Ах, надежна ты, гипса броня, От того, кто намерен кусаться! Но одно угнетает меня: Что никак не могу почесаться, — Что лежу я на спине, Загипсованный, — Кажный член у мене — Расфасованный По отдельности До исправности, — Все будет в цельности И в сохранности! Так, я давно здоров, но не намерен гипс снимать: Пусть руки стали чем-то вроде бивней, Пусть ноги опухают – мне на это наплевать, — Зато кажусь значительней, массивней! Я под гипсом хожу ходуном, Наступаю на пятки прохожим, — Мне удобней казаться слоном И себя ощущать толстокожим! И по жизни я иду, Загипсованный, — Кажный член – на виду, Расфасованный По отдельности До исправности, — Все будет в цельности И в сохранности! 1972 * * * Прошла пора вступлений и прелюдий. Все хорошо – не вру, без дураков: Меня к себе зовут большие люди Чтоб я им пел «Охоту на волков»… Быть может, запись слышал из окон, А может быть, с детьми ухи не сваришь — Как знать, – но приобрел магнитофон Какой-нибудь ответственный товарищ. И, предаваясь будничной беседе В кругу семьи, где свет торшера тускл, — Тихонько, чтоб не слышали соседи, Он взял да и нажал на кнопку «пуск». И там, не разобрав последних слов, — Прескверный дубль достали на работе, — Услышал он «Охоту на волков» И кое-что еще на обороте. И всё прослушав до последней ноты, И разозлясь, что слов последних нет, Он поднял трубку: «Автора “Охоты” Ко мне пришлите завтра в кабинет!» Я не хлебнул для храбрости винца, — И, подавляя частую икоту, С порога – от начала до конца — Я проорал ту самую «Охоту». Его просили дети, безусловно, Чтобы была улыбка на лице, — Но он меня прослушал благосклонно И даже аплодировал в конце. И об стакан бутылкою звеня, Которую извлек из книжной полки, Он выпалил: «Да это ж – про меня! Про нас про всех – какие, к черту, волки!» …Ну все, теперь, конечно, что-то будет — Уже три года в день по пять звонков: Меня к себе зовут большие люди — Чтоб я им пел «Охоту на волков». 1972 * * * Так случилось – мужчины ушли. Побросали посевы до срока, — Вот их больше не видно из окон — Растворились в дорожной пыли. Вытекают из колоса зерна — Эти слезы несжатых полей, И холодные ветры проворно Потекли из щелей. Мы вас ждем – торопите коней! В добрый час, в добрый час, в добрый час! Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины… А потом возвращайтесь скорей: Ивы плачут по вас, И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины. Мы в высоких живем теремах — Входа нет никому в эти зданья: Одиночество и ожиданье Вместо вас поселились в домах. Потеряла и свежесть, и прелесть Белизна ненадетых рубах, Да и старые песни приелись И навязли в зубах. Мы вас ждем – торопите коней! В добрый час, в добрый час, в добрый час! Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины… А потом возвращайтесь скорей: Ивы плачут по вас, И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины. Все единою болью болит, И звучит с каждым днем непрестанней Вековечный надрыв причитаний Отголоском старинных молитв. Мы вас встретим и пеших, и конных, Утомленных, нецелых – любых, — Только б не пустота похоронных, Не предчувствие их! Мы вас ждем – торопите коней! В добрый час, в добрый час, в добрый час! Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины… А потом возвращайтесь скорей, Ивы плачут по вас, И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины. 1972 |
