Габриэлла посмотрела на него своими удивительными фиолетовыми глазами.

– Ну если ты действительно этого хочешь…

– Где бы ты хотела провести медовый месяц?

– Как насчет Майорки? – поддразнила она его. Руфус рассмеялся.

– Я бы целый месяц не выпускал тебя за порог виллы.

– Нет, это я бы тебя не выпускала, – заверила она.

Он снова рассмеялся.

– Я был бы не против.

– Я тоже. – Габриэлла кивнула. – Но есть кое-что еще, о чем я должна тебе рассказать, Руфус.

– Тебе не нужно этого делать. – Руфус решительно покачал головой. – Отношения моего отца и твоей матери меня не касались. Уверен, что у Хитер была веская причина взять у моего отца деньги. Он был умным и проницательным человеком и не смог бы полюбить алчную, корыстолюбивую женщину, – убежденно добавил он.

Габриэлла изумленно посмотрела на него.

– Ты очень изменился, Руфус.

Он мрачно кивнул.

– Я наблюдал за Джен, женой моего покойного друга, когда она сидела у его постели. Тогда я понял, скольких вещей в жизни лишился из-за предрассудков и недоверия. Я жалею, что не узнал лучше твою мать. Но тебя я никуда не отпущу, Габриэлла. – сказал Руфус, крепче прижимая ее к себе. – Я хочу прожить с тобой полсотни лет, хочу засыпать и просыпаться каждое утро рядом с тобой, любить тебя.

– А детей ты не хочешь? – мягко перебила она его.

Об этом он и мечтать не мог. При мысли о том, что эта женщина была готова родить ему детей, у него перехватило дыхание от счастья.

– Конечно, хочу, если ты готова мне их подарить, – восторженно произнес Руфус.

Тяжело сглотнув, Габриэлла хрипло произнесла:

– Я беременна, Руфус. Именно поэтому я и хотела тебя оставить.

Он ошеломленно уставился на нее, лишившись на мгновение дара речи. Габриэлла была беременна? Но…

– Уже четыре недели. Думаю, это произошло в день нашей свадьбы в твоей квартире, – пояснила она.

Вчера, думая о своих отношениях с Руфусом, Габриэлла поняла, что с тех пор, как они поженились, у нее не было месячных. По пути в «Грешемс» она заскочила в аптеку и купила тест на беременность. Результат оказался положительным.

У нее возникли смешанные чувства. С одной стороны, она радовалась, что ждала ребенка от Руфуса, с другой – боялась, что он обвинит ее в том, что она специально забеременела, чтобы поймать его в ловушку. Поэтому она и решила уйти от него.

Руфус провел ладонью по ее животу. Его ребенок. Их ребенок.

Он не мог в это поверить.

– Ты рада этому? – осторожно спросил он.

– Очень, – заверила его Габриэлла. – О, Руфус, об этом я и мечтать не могла.

– Я тоже безумно счастлив, – сказал Руфус, целуя ее.

– Как ты думаешь, Холли обрадуется братику или сестренке? – спросила Габриэлла несколько минут спустя.

Руфус улыбнулся.

– Моя дочь недавно сказала мне, что хочет иметь такую мать, как ты. Даже пригрозила, что если ты от нас уйдешь, она сильно на меня разозлится.

Габриэлла рассмеялась.

– Мы ведь этого не допустим, правда, Руфус?

– Я не заслужил такого счастья, дорогая, – серьезно произнес он. – Я должен воздать тебе сполна за всю ту боль, которую тебе причинил…

Габриэлла остановила его, приложив палец к его губам.

– Давай забудем о прошлом и продолжим жить дальше, любовь моя. Но сначала я все же должна кое-что тебе рассказать.

– Тебе не нужно этого делать. Что бы ты мне ни сказала, это не изменит моих чувств к тебе.

– Я должна, – настаивала Габриэлла – Год назад я одолжила у твоего отца тридцать тысяч фунтов. – За этим последовал рассказ о ее неудачах в бизнесе. – Джеймс хотел подарить мне эти деньги, но я настояла на том, чтобы мы составили договор. После его смерти я не могла допустить, чтобы этот документ попал в руки к Тоби, – добавила она, нахмурившись.

– И поэтому ты предпочла выйти замуж за меня, – пробормотал он, теперь зная истинную причину, побудившую ее это сделать.

– Да, – печально улыбнулась девушка. – У Дэвида Брьюстера есть еще один договор. Я попросила его составить этот документ в тот день, когда вы с Тоби поцапались в «Габриэллас». Ты еще хотел тогда знать, куда я исчезла, – напомнила она Руфусу.

– У меня такое предчувствие, будто то, что ты скажешь дальше, мне не понравится.

Возможно, нет, подумала Габриэлла, но она должна была это сделать.

– Я распорядилась, чтобы через шесть месяцев все, за исключением «Габриэллас», перешло к тебе, – хрипло произнесла она.

Руфус помрачнел.

– Я действительно мерзавец, каким ты меня всегда считала, не так ли? – произнес он с отвращением к самому себе. – Но обещаю, что исправлюсь. Мы уничтожим оба договора, – с чувством добавил он. – Отныне у нас все будет общим, дорогая.

Габриэлла ослепительно улыбнулась ему.

– Я люблю тебя, Руфус!

– Я тоже тебя люблю. Больше жизни, – заверил ее он.

– Есть еще кое-что. Это касается моей матери.

– Но я ведь уже говорил тебе, что это не мое дело, – возразил Руфус.

Поцеловав его в губы, Габриэлла продолжила:

– Я и сама о многом не знала, пока ты не посоветовал мне поговорить с матерью. Мои родители были несчастливы в браке. Отец часто был без работы и вечерами постоянно где-то пропадал. Я тогда была совсем ребенком и не понимала, насколько безответственным он был. Только став постарше, я начала замечать, что мама часто была чем-то обеспокоена, что нам не хватало денег на оплату счетов, а порой и на самое необходимое.

– Габриэлла, не продолжай! – простонал Руфус.

– Все в порядке дорогой, – заверила она его. – Когда отец умер, выяснилось, что он был заядлым игроком, заложил наш дом и оставил после себя долги на общую сумму в сто тысяч фунтов. – Немного помедлив, она продолжила: – Моя мать даже не была его настоящей женой. У него уже была жена в Италии, с которой он даже не соизволил развестись перед тем, как жениться на моей матери. Моя фамилия даже не Бенито, – добавила она, с трудом сдерживая слезы.

– Нет. Потому что теперь твоя фамилия Грешем! – порывисто произнес Руфус, прижимая ее к себе. – Боже мой, Габриэлла, каким идиотом я был!

– Ты не мог этого знать, Руфус. – Габриэлла покачала головой.

– Это уже неважно, потому что осталось в прошлом, – сказал Руфус, с любовью глядя на нее. – Все, что сейчас имеет значение, это ты, я, Холли и наш малыш. Теперь мы можем продолжать жить дальше?

– Да, дорогой, – с готовностью произнесла она. – Все, что я хочу, это быть с тобой, любить тебя и быть любимой.

– Так будет до конца наших дней, – пообещал ей Руфус. – Мы будем так счастливы вместе, Габриэлла.

– Как ты думаешь, что в нем? – полюбопытствовала Габриэлла, глядя на письмо в руке мужа.

– Давай откроем и посмотрим, – с улыбка ответил Руфус.

Габриэлла с удовлетворением отметила, что за пять счастливых месяцев их брака с ними обоими произошли значительные перемены.

Они обвенчались в церкви и отпраздновали свадьбу в кругу родных и друзей. Холли была подружкой невесты, чем очень гордилась. Она стала доброй и открытой девочкой. На Рождество Руфус с Габриэллой подарили ей пони, о котором она так мечтала.

Руфус постоянно заверял жену, что беременность украшает ее, и она чувствовала себя красивой и любимой.

Сам он изменился больше всех. Теперь это был не раздражительный циник, а любящий муж и заботливый отец. Очень любящий муж, с улыбкой подумала Габриэлла, вспомнив о том, что было у них этим утром перед тем, как они отправились на встречу с Дэвидом Брьюстером. Спустя ровно шесть месяцев после их свадьбы они, держась за руки, вошли в его кабинет.

Протянув им конверт, на котором было написано «Руфусу и Габриэлле», пожилой мужчина произнес извиняющимся тоном:

– Я знаю, вы в самом начале спрашивали меня, не было ли еще что-нибудь в завещании мистера Грешема, о чем вам нужно было знать, но это письмо не прилагалось к завещанию. Мне было велено передать его вам только в том случае, если вы не разведетесь по истечении шести месяцев. Я так понимаю, вы не собираетесь этого делать. – Он с улыбкой посмотрел на выступающий живот Габриэллы.