– Я говорил тебе когда-нибудь о своей бабушке?

– О бабушке? – удивленно переспросил Гай.

– Она часто рассказывала о том, как некоторые люди обретают большую любовь.

– Ты и леди Элисон обрели большую любовь?

Дэвид пренебрег звучавшим в голосе Гая откровенным недоверием.

– Она еще об этом не знает.

– Вы обрели большую любовь, но она об этом не знает?

Дэвид остановился, чтобы погладить одну из лошадей из Джордж Кросса.

– Она не хотела выходить замуж за меня.

– Зачем же она все-таки вышла? – спросил Гай.

– Затем же, зачем она и наняла меня. Для защиты.

Дэвид нахмурился.

– Кстати, надо дать всем знать, если кто увидит чужаков, пусть сразу же сообщат мне.

– От кого ее нужно защищать?

– Я не знаю.

Сумерки сгущались, и Дэвиду было плохо видно, но он все же уловил на лице Гая выражение крайнего недоверия.

– То есть у меня есть некоторые соображения, но я еще не знаю всех подробностей. Скоро она мне все расскажет.

– Может быть, это случится, когда она поймет, что между вами большая любовь?

– Может быть. – Войдя в одно из стойл, Дэвид осмотрел копыта жеребца. – Он оступился по дороге и с тех пор хромает. Я скажу конюху, чтобы он сделал ему припарку.

Гай наблюдал за ним с явным интересом.

– Можно мне спросить тебя?

– Спрашивай.

– Почему леди Элисон вышла за тебя, чтобы ты ее охранял, если она для этого и наняла тебя?

Дэвид не хотел об этом даже думать. Тем более он не хотел об этом говорить. Но Гай ждал ответа, а они были слишком давними друзьями, чтобы Дэвид мог промолчать или солгать.

– Я в некотором роде вынудил ее к этому.

– Вынудил? Ты хочешь сказать, что угрожал ей убийством или похищением? Ей, богатой наследнице, состоящей под покровительством короля? Ты что, с ума сошел?

Раздраженный тем, что Гай мог такое подумать, Дэвид резко сказал:

– Я не прибегал к насилию. Я просто узнал кое-что, что она желала скрыть. И потом, конечно, еще из-за ребенка.

Гай отшатнулся и сел на кучу сена.

– Она ждет ребенка?

Дэвид горделиво усмехнулся.

– Да.

– От тебя?

Улыбка сползла с его лица.

– Да!

Гай был настолько потрясен, что не мог вымолвить ни слова.

Дэвид подождал, но так как Гай только безмолвно качал головой, вышел из стойла и помог ему подняться.

– Теперь ты понимаешь, что мы должны объединить наши семьи и владения.

– Это будет трудно, – предупредил его Гай.

– С твоей помощью, мой друг, мы справимся. Бабушка всегда говорила, что большая любовь согревает всех вокруг и всем приносит счастье.

Дэвид направился к стойлу Луи.

– Вот увидишь.

Что-то вылетело из стойла и упало им под ноги, а затем на это навалилось что-то еще, и в наступившей тишине эти два существа сцепились в клубок.

Приглядевшись, Дэвид увидел, что у стойла Луи дрались двое мальчишек. Луи бесстрастно наблюдал за ними, но Дэвид схватил одного, а Гай другого, и они выволокли их за дверь.

– Эдгар! – Дэвид встряхнул его. В мальчишке, которого держал Гай, он узнал своего пажа.

– Марлоу? Что вы тут затеяли?

Эдгар показал на своего противника дрожащим пальцем.

– Он первым начал.

– Он пытался ухаживать за Луи. А это моя обязанность. Скажите ему, сэр Дэвид!

– Да, скажите ему, сэр Дэвид. Вы мне приказали смотреть за Луи.

Дэвид в растерянности переводил взгляд с одного на другого.

– Да, большая любовь, – сказал Гай насмешливо. – От которой всем тепло. И все счастливы. – Он покачал головой. – Лучше раньше, чем позже.

За ужином все молчали. Утомленная проигранным сражением, Бертрада заснула сидя, и ее унесли. Слуги Дэвида продолжали молча наблюдать за господами. Эдлин и служанки имели усталый вид.

Элисон была признательна всем за их молчание. Ей было бы невыносимо признать в себе недостаток любезности, но и вести вежливую беседу сейчас ей было не по силам.

Путешествие утомило ее, устроиться на житье в новом замке оказалось непросто, Бертрада вела себя вызывающе, и Элисон была вынуждена наконец признать очевидную для всех истину.

На ней женились ради ее богатства.

– Отрезать тебе хлеба? – Дэвид подобрался к ней насколько мог близко. Сидя рядом с ней на скамье, он мог касаться ее коленом, бедром и рукой. Он занес нож над хлебом, лежавшим перед ним на длинном столе. Элисон вежливо кивнула.

– Буду очень признательна.

Лезвие ножа задвигалось взад-вперед, и Элисон поняла, насколько зачерствел хлеб. Сегодня Эдлин только заглянула в печь и тут же приказала булочнику вычистить ее, прежде чем он посадит туда новый хлеб. Поэтому они ужинали сухарями и были благодарны и за это.

Глупо было думать, что Дэвид женился на ней не из-за денег. Она могла вообразить, что он поступил так из-за любви к будущему ребенку или из-за удовольствия, которое она доставляла ему в постели.

Но правда была в том, что ему просто были нужны ее двенадцать мешков шерсти и все, что к ним прилагалось.

Она даже не осуждала его. У него была обожаемая дочь. Элисон помогала ее мыть и заметила, что хотя девочка была и здоровая, но слишком худая. Она могла понять, что Давид решил жениться, чтобы обеспечить дочь.

– Хлеб зачерствел, поэтому я приказал твоей служанке разогреть его.

Дэвид подал ей разогретый кусок.

– Я также велел сбить для тебя яичный желток с белым вином. Ты можешь макать в него хлеб. Это будет полезно и нашему ребенку.

– Благодарю. – Она дотронулась до своего еще плоского живота. – Ты, как всегда, заботлив.

Покриви она душой, она могла бы утверждать, что вышла за Дэвида, чтобы дать ребенку имя. Но к замужеству с неподходящим человеком ее привело только одиночество и желание. Она была так же глупа, как и другие женщины, которые, выйдя замуж за предмет своих мечтаний, обрекали себя на голод и побои.

– Моя кухарка приготовила компот из сушеной клубники. – Дэвид поднес миску с ароматным запахом к ее носу. – Не хочешь ли отведать?

Если бы не угрожавшая ей опасность, она бы рискнула всем и вернулась в Джордж Кросс, но разрытая могила свидетельствовала о том, что ее враг узнал правду. Она опасалась, что он пойдет на все, чтобы отомстить.

Итак, у нее был выбор. Она могла стонать и жаловаться, как первая жена Дэвида, и стать камнем у него на шее. Или она могла сделать то, что делала всегда – исполнить свой долг.

Преисполнившись решимости, она взглянула на Дэвида. Он, казалось, тоже устал, и его загорелое лицо выглядело озабоченным. Она любезно ему улыбнулась и взяла ложку.

– Какой чудесный запах! Я ожидаю благополучного завершения нашего первого дня в Рэдклиффе.

Дэвид откинулся со вздохом облегчения. У него был такой голодный вид, что она полагала, что он с жадностью накинется на еду. Но он ел и пил умеренно, постоянно оказывая ей внимание, и поддерживал разговор, как любезный хозяин с гостьей. Когда он наконец поднес к ее губам чашу, а затем, повернув той стороной, которой касались ее губы, отпил из нее сам, не сводя с нее глаз, она все поняла, и все ее попытки притвориться безмятежно спокойной пошли прахом. Она встала так стремительно, что он опрокинул скамью, спеша последовать за ней, и твердой походкой направилась в зал. Она не обернулась, ничем не показав, что замечает его присутствие. Но когда Дэвид наступил ей на платье, заставив остановиться у самой двери, она невольно повернулась и оказалась с ним лицом к лицу.

– Я хочу спать, – холодно сказала Элисон.

– Мы сейчас ляжем, – спокойно отвечал Дэвид.

– Одна.

– Мы муж и жена.

– Это мне известно.

– Поэтому я буду спать с тобой.

Дэвид выглядел таким твердым, спокойным и решительным. Элисон хотела возразить, но у нее перехватило дыхание. Она чувствовала, что ей сдавило горло. Только теперь она в полной мере ощутила степень своего притворства. Она не была безмятежна. Она была просто вне себя.

Элисон только хотела положить руку ему на грудь. Только одно это.