– Они вдвоем принесли нам дождь. Миледи уступает ему, потому что ее долг помочь нам.

Пристально глядя на Элисон, Дэвид спросил:

– Вы уступаете мне из чувства долга? Это что еще за вздор?

Разумеется, это был вздор. Покидая ее на столе обнаженной и беззащитной, он поклялся приходить к ней в постель и заставлять ее радоваться ему.

С тех пор он каждую ночь приходил к ней без приглашения, не обращая внимания на ее желания и настроения. Но каким-то образом он всегда подчинял их себе. Элисон могла бы сказать, что уступала ему по необходимости, но она не могла себе лгать. Она уступала потому, что он возбуждал ее, потому, что научил ее тому, чего она не могла бы узнать ни от кого другого. Иногда часы тянулись медленно, пока он ласкал, целовал ее, доставляя ей наслаждение. Иногда он вел себя как победитель со своей добычей. Но она всегда засыпала удовлетворенной, зная, что ее любят так, как никто никогда не был любим.

– Ну, ну, приятель, – сказал сэр Уолтер шутливым тоном. – Едва ли леди Элисон считает себя жертвой. По звукам, что доносятся из ее спальни, я бы так не сказал.

Элисон поморщилась. Дэвид вскочил на ноги.

– Не смей говорить так о леди Элисон. Она не твоя. Ей никогда не быть твоей. Я убью тебя, если ты снова посмеешь отозваться о ней непочтительно.

– Дэвид! – Элисон схватила его за руку, но он вырвался.

Сэр Уолтер попятился, отмахиваясь обеими руками.

– Нет! Нет! Я не хотел сказать ничего дурного! Я только хотел отвлечь вас, чтобы вы не слышали того, о чем миледи не хочет, чтобы вы знали.

Со звериным ревом Дэвид схватил сэра Уолтера за тунику и отшвырнул его прямо в лужу.

– В небесную воду, – с удовлетворением отметила Эвина.

Сэр Уолтер вскочил, готовый броситься на Дэвида. Но остановился: Дэвид мог одолеть его. Он знал это, и Дэвид это знал, а сэр Уолтер не желал, чтобы обитатели Джордж Кросса в этом убедились. Но поступок Дэвида лишил его престижа и авторитета. Отступив, он плюнул Дэвиду под ноги и удалился.

Это не входило в намерения Элисон. Последнее время все казалось лишенным всякого смысла. И сэр Уолтер с его жалкими попытками к ней подольститься, и Дэвид, злившийся на нее за ее намерение отнять у него их будущего ребенка и еще за что-то, помимо ее отказа выйти за него замуж. Ей был непонятен ход его мыслей, но Элисон была уверена, что правильно понимает его.

Глядя на нее сверкающими глазами, Дэвид ожидал, что она выразит ему свое недовольство.

Она содрогнулась под этим взглядом.

Иногда она казалась себе камнем, увлекаемым безжалостным потоком. Течение тянуло ее все глубже и глубже, она боялась погибнуть в пучине.

А иногда… иногда она наслаждалась в этом водовороте.

Она не могла этого понять. Днем рассудок контролировал ее поступки. Ночью ею управляла какая-то другая сила. В ней как будто рождалась новая Элисон, совершенно не похожая на прежнюю. Ей казалось, что это Дэвид вызывал к жизни эту новую Элисон. С ним она открывала в себе эту незнакомку и с тревогой думала о том, что он еще сможет в ней обнаружить.

Не сказав ни слова, она протянула ему полотенце и удалилась.

Дэвид смотрел ей вслед и не знал, печалиться ли ему или кричать от радости. Иногда ему казалось, что она привыкла к нему. А потом она вдруг вспархивала, как испуганная птица, и он сознавал, что он так же далек от нее, как и прежде. Она оставалась для него загадкой, но последнее время он склонен был думать, что Бог и все святые на его стороне и он выиграет это сражение, как он выиграл все остальные благодаря своему уму, хитрости и удаче.

Наклонившись над ведром, он мыл себе лицо, пока Эдгар не сказал ему, что самую грязь он уже смыл. Тогда, взяв мокрое полотенце, он последовал за Элисон. Это было нетрудно. Каждый попадавшийся навстречу человек мог сказать ему, где она. Только оказавшись за стенами замка, он был вынужден выслеживать ее по примятой траве, по колыхавшимся веткам деревьев. Он увидел, как она вышла на поляну и воздела руки к солнцу. А потом она начала кружиться в каком-то языческом танце. Он подкрался ближе, зачарованный этим экстазом, и, когда она упала на землю, с нетерпением стал ожидать, что она будет делать дальше.

Элисон ничего не сделала, только закрыла глаза руками, будто вдруг охваченная тревогой или порывом чувств.

Она вела себя необычно, не похоже на себя. Но этого следовало ожидать от женщины в ее положении.

Элисон не шевелилась. Ему казалось, что она так глубоко о чем-то задумалась, что не замечала ничего вокруг, но когда его тень упала ей на лицо, она вскочила, вскинув кулаки.

Дэвид замахал полотенцем над головой, изображая безоговорочную капитуляцию.

– Пожалейте меня, миледи. Я человек мирный.

Элисон усмехнулась и опустила руки.

– Да, конечно. – Это прозвучало у нее недоверчиво. Она снова опустилась на землю и, срывая травинку, спросила: – Зачем ты пошел за мной?

Правду ей говорить было еще рано, поэтому он протянул ей полотенце.

– Мне надо вымыть лицо.

Она смотрела на полотенце, потом на него.

– Зачем?

– Таковы всегда были ваши правила, миледи. Вот, – он сунул ей полотенце. – Возьми.

Она взяла его осторожно и как будто неохотно, а потом, встав на колени, села на пятки. Он растянулся на земле, устроившись так, что голова его оказалась на ее коленях.

– Мне это нравится, – сказал он, скосив на нее глаза.

– Еще бы.

Она провела полотенцем по кровоточащим ссадинам, и он вздохнул:

– Эй, полегче!

– Легко эту грязь не ототрешь. – С необычной энергией она скребла царапину у него на лбу. – Хью показал, как можно воспользоваться землей вместо оружия.

– Всему, что он умеет, он научился у меня, – пробормотал Дэвид, когда она прижала полотенце к его рассеченной губе.

– Ты совершил чудеса.

– Достаточно чудес, чтобы получить жалованье еще за месяц?

Ее рука под прикрытием полотенца опустилась на его ушибленный нос, и, когда он вскрикнул, Элисон извинилась своим обычным вежливым тоном.

Если бы ему не было так больно, он бы рассмеялся. Кто бы мог подумать два месяца назад, что благовоспитанная леди Элисон может опуститься до такой мелкой мести?

– Тебе заплатят в счетный день, не раньше.

– Я очень рад. – Он сел и, взяв у нее полотенце, отбросил его в сторону. – Я хочу продолжать защищать тебя от того, на кого ты, находясь в одиночестве, заносишь кулаки. Ты все еще не хочешь рассказать мне о нем? – попробовал он уговорить ее.

Она покачала головой.

Разочарование придало недовольный тон его голосу.

– Разве это не мой долг – постоянно заботиться о твоей безопасности? Едва ли было благоразумно отправляться одной на такую прогулку.

– И даже очень глупо. – Элисон огляделась по сторонам. – Но он скрывается. Мне иногда почти что хочется, чтобы он опять показался, тогда мы сможем покончить с этим.

Она проговорила это с таким жаром, что Дэвид удивился. Правда, он сделал ей выговор, но уже почти забыл, зачем он каждый день закаляет свое тело. Вознаграждение, получаемое им каждую ночь, вытеснило из его сознания мысль об опасности. Он тоже оглянулся по сторонам. Они сидели на открытом месте, доступные любому хищнику. Дрожь предчувствия пробежала у него по спине.

– Может быть, нам лучше уйти под деревья?

– Может быть, нам лучше вернуться домой.

Так бы и следовало сделать, но Дэвид хотел поговорить с ней, а по возвращении в замок на нее свалится куча дел, а ему же нужно будет помириться с сэром Уолтером.

– Останемся на несколько минут, – попросил он. – Мне нужно спросить тебя кое о чем.

Элисон согласилась без особой готовности. Дэвид помог ей встать и обнял ее за талию. Это получилось у него легко и непринужденно, и ему доставляло удовольствие сознавать, что он мог бы обладать ею здесь и сейчас и она бы не стала сопротивляться. В то утро, на столе, он одержал важную победу и часто думал, почему гнев и нетерпение помогли ему там, где заботливость и нежность оказались бесполезными. Сначала он был слишком сердит и разочарован, чтобы думать об этом. Ночью в ее спальне он дал волю своим желаниям. Впоследствии он попытался выяснить, что все-таки возбуждает ее, и обнаружил, что Элисон признает и отвечает только на истинную страсть.