– Что?

– «Блоха вас больше не беспокоит?» – передразнила она. – Вы думаете, он глуп? У меня нет блох. Вы нас этим выдали.

– Простите, миледи. Я полагал, что вы желали, чтобы он оставался в неведении о…

Он не договорил, и Элисон спросила ледяным тоном:

– О чем?

– О нашем более близком знакомстве.

Его тактичный ответ взбесил ее, и впервые за многие годы она выпалила, не подумав:

– Я здесь госпожа. Что бы я ни сделала, мне все можно.

– Вот как? – удивленно произнес он.

Ей хотелось спрятаться от стыда. Какое высокомерие! Когда еще ей случалось проявлять такую надменность? Но увидев, как Дэвид подавил улыбку, извинение застыло у нее на устах:

– Никогда больше не пытайтесь меня выгораживать. Вам этого не суметь, – резко сказала Элисон.

Следы улыбки исчезли, и Дэвид в свою очередь огрызнулся:

– Мужчине тоже нужно время, чтобы прийти в себя, миледи. Однажды я уже показал сэру Уолтеру свои возможности. Сомневаюсь, чтобы у него возникло желание увидеть их снова.

Когда она поняла его, краска вновь выступила у нее на лице. Она хотела спросить, удалось ли ему быстро прийти в себя и если нет, то что бы это значило. Но, не желая обнаруживать свою неопытность, она только спросила:

– Так как же? Вы этим займетесь?

– Чем?

– Тем, чего желает сэр Уолтер.

Прислонившись к стене, Дэвид скрестил руки на груди и пристально посмотрел на нее.

– Откуда у вас это?

– Я не понимаю, о чем вы говорите. – Но она все прекрасно понимала.

Он тем не менее счел нужным объяснить:

– Это искусство делать вид, как будто ничего не произошло, когда произошло почти все, что только могло произойти между мужчиной и женщиной.

– На этом столе, вы хотите сказать?

– Самое сладостное блюдо, каким я когда-либо наслаждался.

– Мы были одеты. – Ей хотелось, чтобы все было по-другому, чтобы это было всего лишь минутное помрачение рассудка.

– Я бы мог обладать вами, одетой или раздетой, – перебил он. – У меня не было заранее намеченного плана, у меня вообще никаких планов не было. Не забудьте об этом, когда станете вспоминать, как нам было хорошо вместе, бессердечная владычица моего сердца!

Что она могла ему ответить? Ей были знакомы только учтивые формы обращения. Элисон не умела спорить, потому что никто ни разу не спорил с ней. Она никогда не владела искусством словесного поединка. В особенности ей была чужда откровенность влюбленной женщины, потому что никто никогда не добивался ее любви. Ей хотелось верить, что Дэвид искренне желал ее, ей было необходимо понять себя и то, что породило в ней эту неистовую страсть.

Дэвид подождал, пока Элисон в какой-то степени овладела собой, и потом с усмешкой спросил:

– Что было угодно от меня достопочтенному сэру Уолтеру?

Чтобы не встретиться с ним взглядом, она стала вертеть в руках счетную книгу:

– Так как у вас много свободного времени, он предложил, чтобы вы занялись обучением наших сквайров. Они вас очень уважают и были бы благодарны вам за ваши наставления.

Теперь выжидала Элисон, и когда он не ответил, подняла на него глаза.

– Вы будете обучать сквайров?

– Нет!

Его негодование изумило ее. От неожиданности она снова уронила книгу на пол.

– Я – сэр Дэвид Рэдклифф. Я – легендарный рыцарь. Я не занимаюсь обучением простых сквайров.

Элисон поджала губы. Никто не осмеливался бросить вызов ее высокомерию. Она была уверена, что в своей гордости ей нет равных. Но сэр Дэвид так не думал. Величайший воин Англии не нуждался в поклонении. Но в каком-то смысле он был скромным человеком, а скромные люди не отказываются обучать обожающих их юнцов, следящих за каждым их движением и ловящих каждое их слово как перл мудрости.

– Вам нравится обучать Эдгара.

– Он еще ребенок. – Забывшись, Дэвид почесал себе живот. – Он еще многого не знает.

– А если они уже знают многое, вы не хотите заниматься с ними.

– Хью уже взрослый. Он сражается лучше, чем… Он скоро станет рыцарем.

– Это я для него купила доспехи в Ланкастере. Я хочу ему помочь, но…

Элисон кинула ему приманку в надежде, что он ее проглотит.

Дэвид презрительно усмехнулся на ее хитрость, но приманку все-таки проглотил.

– А в чем дело?

– Он прекрасно владеет мечом, с любой лошадью в конюшне сладит, в обращении с копьем и булавой ему нет равных, но он отказывается пускать в ход нож.

– Почему?

– Он говорит, что благородные рыцари не дерутся ножами.

– Я полагаю, что вы захотите, чтобы я обучал Эндрю и Дженнингса тоже?

– Я надеялась…

– А чем будет заниматься сэр Уолтер, если я возьму на себя его обязанности?

– Я полагала, что он станет вам помогать.

– Почему вы думали, что он на это согласится?

– Он сам это предложил.

Дэвид задумался.

– Почему? – удивленно спросил он.

– Он говорит, что с тех пор, как вы здесь, вы совсем не практиковались и что, быть может, это даст вам возможность сочетать приятное с полезным.

Дэвид фыркнул, и она впервые усомнилась в искренности побуждений сэра Уолтера. Ей казалось, что его просто раздражала бездеятельность Дэвида. А может быть, у него были другие соображения? Какие? Ей бы не хотелось идти на поводу у сэра Уолтера.

Дэвид ущипнул себя за переносицу.

– А почему бы и нет? По крайней мере, ваши расходы как-то окупятся. Ведь в этом все дело, так?

Его недовольство было ей приятно. Она уже забыла о его тепле и нежности и помнила только о своем прежнем к нему недоброжелательстве, о роскошной жизни, которую он вел за ее счет, о том, на сколько меньше получали за труды Другие ее работники. Но Элисон тут же вспомнила, как он сам был недоволен своим бездействием, и снова это ее озадачило.

– Мне бы доставило большое удовольствие, если бы вы, во всяком случае…

Кожаный мешок зашевелился, и оттуда опять послышалось мяуканье.

– Да что такое в этом мешке?

– В мешке? – Элисон почувствовала, что Дэвид снова начинает злиться. Но он сдержался и стал развязывать мешок.

Оттуда высунулся черный котенок и, моргая, стал осматриваться по сторонам. Элисон отпрянула.

– Это только котенок, – успокоил ее Дэвид.

– Я вижу, – отвечала она раздраженно.

– Вы ведете себя так, словно это волк, готовый вас сожрать. – Взяв котенка в руки, он почесал ему шейку и поднес его к ее лицу. – Славный, правда?

Она отшатнулась.

– Зачем он у вас?

– Чтобы подарить вам. Эдгар сказал, что вашу кошку убили…

– Нет, нет, – Элисон резко отмахнулась. – Мне не нужна другая кошка.

– Я думал, вы любите кошек. – Дэвид положил котенка на стол.

– Люблю. – Крошечное существо подбежало к краю стола и смотрело вниз. – На своем месте.

– То есть в конюшне?

«Он сломает себе что-нибудь, если спрыгнет», – подумала она и оттолкнула его от края.

– Да.

– Мне с трудом удалось спасти его из-под копыт Луи.

Котенок снова оказался на краю, и она снова его оттолкнула.

– Я понимаю почему.

– Почему я спас его? Да, он очень хорошенький.

– Нет, почему он оказался под копытами Луи. По глупости. Он вздохнул.

– Если он не нужен вам, опустите его на пол. Он, вероятно, выживет среди других кошек и собак, и все же жизнь у него будет лучше, чем в конюшне.

Котенок медленно подошел к одной из зажженных свечей. Тут до нее дошло, что Дэвид тоже медленно отодвигается, только в направлении двери.

– Подождите! Заберите его. Куда вы? – задала она наконец единственно важный вопрос.

– Учить ваших сквайров. – Он снова взглянул на дверь. – Могу я надеяться, что ваш посланный отвезет золото в Рэдклифф?

– Да, разумеется, но котенок…

– Благослови вас Бог, миледи. – Он исчез за дверью, а золото и котенок так и остались на столе.

Сэр Дэвид пулей вылетел из зала. Он не заметил меня и вообще ничего вокруг. Губы у него были плотно сжаты, лицо покраснело, но не было видно, чтобы ему помешали развлекаться. Уж я-то хорошо знал, что помешай кому-нибудь в такой момент и получишь по шее или того хуже. Мне казалось, что сэр Дэвид счел бы ниже своего достоинства путаться с женщиной. Я очень хотел, чтобы человек, перед которым я преклонялся, женился на моей госпоже, но я думал, что их союз должен быть благороднее, чем просто баловство в постели.