Сэр Дэвид молчал так долго, что я наконец взглянул на него. Он стоял, глядя в гроб, будто никогда в жизни не видел разлагающихся тел. А уж он-то видел повешенных на каждом перепутье.

Набравшись храбрости, я окликнул его:

– Сэр Дэвид, скоро мы кончим?

Он не отвечал, и я подкрался поближе.

– Сэр Дэвид?

Он опять не ответил, и я посмотрел ему прямо в лицо.

– Сэр Дэвид?

В этот момент луна поднялась над деревьями и осветила то, что было в ящике: загнивающую черную шкуру, покрывающую труп; длинную морду с собачьим оскалом, четыре когтистые лапы. И рядом такое же животное поменьше.

Я уронил нож, оставил сэра Дэвида и стрелой помчался к замку, где приткнулся у поднятого моста, пока подошедший сэр Дэвид не пришел мне на помощь.

Кто-то крался по ее спальне. Кто-то, замышлявший худое против нее. Элисон пыталась открыть глаза, но могла только слышать шорох скользивших по полу шагов. Она пыталась шевельнуться, закричать, но кошмар не отпускал ее. Где-то совсем близко что-то скрипнуло, как будто лезвие задело точильный камень.

Эта тварь поднялась из могилы. Элисон хотела пойти туда на рассвете и снова засыпать ее землей, но было уже поздно. Волчица, которую она своими руками положила в гроб, подкрадывалась теперь к ней, оживленная освященной землей, в которую Элисон ее зарыла. Ей был нужен Дэвид, но он покинул ее. Ей был нужен сэр Уолтер, но его жестоко изувечили. Она осталась одна, слабая, беспомощная, и эта тварь кинулась на нее, чтобы вцепиться ей в горло.

Она с криком поднялась, ударила по нападавшей… и злополучный котенок слетел с постели на пол с негодующим визгом.

– О нет! – Элисон соскочила с постели и, подобрав котенка, прижала его к себе. – Я тебя ушибла?

Котенок запустил в нее свои острые коготки и прицепился к ней. Элисон ласкала его, нежно приговаривая, котенок успокоился и замурлыкал.

Элисон хотелось смеяться и плакать. Ей хотелось, чтобы все было как прежде, когда она была хозяйкой своей судьбы. Впервые в жизни она хотела избежать последствий своих поступков. Теперь задним числом можно было сказать, что это было глупо. Но даже теперь она не видела другого пути. Она должна была помочь подруге, она должна была нанять сэра Дэвида, она должна была пустить его к себе в постель… Она вздохнула. Нет, этого последнего она не должна была делать, но она была твердо уверена, что в старости, вспоминая его вторжение в свою жизнь, она будет считать это счастливейшим событием, когда-либо с ней случившимся.

Снова раздался какой-то скрип.

Элисон замерла. Потом, подняв голову, она осмотрелась вокруг.

Дэвид сидел за столом, на котором горела свеча, и что-то писал. Теперь она понимала, что это был за звук: скрип пера по пергаменту. Но что он там делает? И почему не обращает на нее внимания?

– Дэвид?

Подняв голову, он с грустью посмотрел на нее.

– Элисон.

Так смотрел на нее отец, когда заставлял ее осознать свои недостатки. Но в поведении Дэвида было заметно искреннее разочарование. Она залезла обратно в постель, крепко держа котенка, как будто он был ее единственным преданным другом.

– Что ты пишешь? – спросила она.

– Я составляю брачный контракт. – Он смахнул пером приставшую к рукаву грязь. – Сколько раз я должен мыться, чтобы ты согласилась подписать его?

Элисон не знала, что ответить. Она не знала, что и подумать.

– Я… я никогда не считала, что такие положения следует включать в столь важный документ.

– Ничего подобного в нем больше и не будет.

С серьезным видом он продолжал:

– Я бы сказал, одного раза в год было бы достаточно. Но тебя это, конечно, не устроит.

– Нет…

– Два раза в год.

Почему они вдруг заговорили о мытье?

– Раз в месяц? – предложила она.

Он подчистил пергамент ножом.

– Договорились.

Наступило молчание. Это было такого рода молчание, нарушить которое не представлялось возможным. Он целиком сосредоточился на своем занятии, она – на котенке.

Котенок играл поверх одеяла. Когда Элисон шевельнула ногой, он подскочил. Элисон снова пошевелилась. Котенок заурчал и прыгнул. Элисон не удержалась от смеха. Она виновато взглянула на Давида. Он наблюдал за проделками котенка с улыбкой. Она облегченно вздохнула. Если он мог улыбаться, глядя на котенка, она может заговорить с ним, не боясь последствий, хотя он ничем ей не угрожал. Элисон не понимала, что ее беспокоит. Не сводя с него глаз, она озабоченно сказала:

– Тебе придется вымыться раньше, чем я думала. Ты весь в грязи.

Он взглянул на свои черные ногти.

– Я выходил.

– Ночью? Где ты…

И тут ее осенило. Элисон поняла, почему у него такой мрачный вид. Она знала, где он был.

– Я отдавал последний долг умершим.

Она содрогнулась от его холодного голоса и равнодушного взгляда.

– Ты ее видел?

– Я ее снова зарыл.

На смену ужасу пришло внезапное облегчение.

– А гроб был…

Дэвид вопросительно приподнял бровь.

– Открыт?

– Эдгар испугался до потери сознания.

Она не могла представить себе такое в кошмарном сне, но теперь это был кошмар наяву.

– Эдгар видел?

– Он никому не скажет.

Все ее тело покрылось испариной. Она вытерла одеялом подбородок. Котенок замер, приготовившись к прыжку, задние лапки у него вздрагивали.

– Почему ты так думаешь?

– Я велел ему молчать, и, в любом случае, он слишком пристыжен.

– Почему?

– Он так испугался, что бросил меня и сбежал. Я сказал ему, что любой рыцарь бежал бы от такого зрелища. Я пытался его успокоить. Я не хочу, чтобы храбрый мальчик страдал из-за такого розыгрыша.

Ей хотелось закрыть глаза и завыть. Однажды проявленное милосердие разрушило всю разумно прожитую жизнь. Но она должна была убедиться, что никто, кроме нее самой, не пострадает. Она одна расплатится за свое великодушие.

В отчаянии она спросила:

– А ты никому не скажешь?

– Что ты похоронила волчицу с детенышем на своем семейном кладбище?

Ни один мускул на его лице не дрогнул. Руки его были спокойны. Лицо как маска.

– Никогда. Я не позволю церковным властям арестовать мою жену.

Значит, такова была его цена. Брак с ним.

Это будет не так уж страшно. Совсем не страшно. Только у этого человека не было никакого сочувствия. Он, как торговец, продавал свое молчание за ее руку и знал, что ей не остается ничего, как согласиться.

Склонив голову, она предалась в его руки.

– Я скажу священнику, чтобы он огласил завтра наши имена.

– Сегодня. – Он указал на окно, откуда начал проливаться свет. – Он будет оглашать их каждый день. Я не хочу, чтобы кто-нибудь потом усомнился в законности нашего брака.

– Я этого не сделаю!

– Мне это и в голову не приходило. Но ты – богатая наследница, и король желал выдать тебя по своему выбору. А теперь нам придется обойтись без его разрешения.

Она поморщилась, подумав о том, сколько золота ей придется за это выложить.

– Оно пойдет на доброе дело, – сказал Дэвид. – Сколько времени тебе потребуется, чтобы приготовиться к отъезду в Рэдклифф?

Обычно она проводила определенный период времени в каждом из своих замков. Переезд в Рэдклифф потребует дополнительных приготовлений, так как она не представляла себе, что там за жизнь. Она разгладила мех на одеяле и прикинула:

– Четыре дня.

– Прекрасно. – На губах у него промелькнула насмешливая улыбка, и он стал больше походить на прямого чистосердечного человека, каким она знала его раньше.

– Иного и ожидать было нельзя. Итак, три дня на оглашение и составление брачного контракта. На четвертый день сразу же после бракосочетания мы отправимся.

Он встал и положил на стол перо и пергамент.

– Элисон?

Она напряженно ожидала еще какого-нибудь распоряжения.

– Этот котенок на тебя охотится.