Леди Элисон воплощала принадлежавшее ей мирное затишье. И все же она выросла в замке, которому море служило естественной защитой. Она слышала грозный шум его волн, вдыхала его соленый запах, вздрагивала на его свежем ветру.

Одолела ли ее сильная натура его могущество? Или оно бушевало в тайных глубинах ее существа?

– Не хотели бы вы посмотреть конюшни? – угодливо спросил сэр Уолтер, потирая руки. – Вы увидите, как мы устроили Луи. Для нас большая честь заботиться о таком знаменитом коне.

– Вот как? А он еще на вас не плевал? – Дэвид открыл маленькую дверь угловой башни. Рядом с жаровней, полной углей, обогревавшей караульное помещение, приютился Айво.

Сэр Уолтер метнулся в дверь, словно один из этих углей попал ему в штаны:

– Отправляйся на службу.

Айво только повернул голову и посмотрел на него. Дэвид не знал, кого этот парень презирал больше, его или сэра Уолтера. Если он презирал сэра Уолтера, тем лучше. Дэвид мог этим воспользоваться для своих целей, в особенности, зная его неизменную преданность Элисон. Подойдя к жаровне с углями, он протянул над ней руки.

– Может быть, нам следует спросить Айво, кто стрелял в леди Элисон?

– Он ничего не знает, – ответил сэр Уолтер слишком поспешно. – Он только невежественный стражник.

– Когда я искал ответы на вопросы вроде того, с которым мы сейчас имеем дело, я не раз убеждался, что те, кто предпочитает помалкивать, часто знают больше других.

Айво пренебрежительно фыркнул.

– Если бы он что-нибудь знал, он бы рассказал мне, – стоял на своем сэр Уолтер, – ведь правда, Айво?

Поднявшись, Айво постоял какое-то время, возвышаясь над Дэвидом и сэром Уолтером. Потом он снял с крюка свой плащ и вышел под дождь, хлопнув дверью.

Сэр Уолтер посмотрел ему вслед то ли смущенно, то ли с облегчением.

– Он полуидиот.

– Я ему не нравлюсь, – пробормотал Дэвид.

– Разве? – воспрянул сэр Уолтер. – Это не имеет значения. Я умею с ним обходиться.

«Если сэр Уолтер всегда обходился с ним как сейчас, Айво, быть может, ко мне и расположится», – подумал Дэвид. Он хорошо понимал, как это было бы важно.

Он открыл дверь, и в караульню ввалился мальчишка, словно все это время он торчал под дверью, подслушивая. Дэвид схватил его за шиворот и, подняв в воздух, начал его рассматривать. Мальчишке лет десять, одни кости и большие голубые глаза на худом лице. Он энергично брыкался, пока Дэвид встряхивал его, прежде чем поставить на ноги.

– Ты кто? – спросил Дэвид.

– Это один из пажей, и ему здесь не место.

Сэр Уолтер схватил мальчишку за прядь белокурых волос, но Дэвид сдавил ему кисть, прежде чем он успел как следует дернуть. До чего же он ненавидел бессмысленную жестокость! Такие люди были еще хуже, чем те, кто мучил других сознательно. Сэр Уолтер и ему подобные не могли себе представить, что человек тем сильнее чувствует удар, чем меньше ожидает его, и что небрежным словом можно нанести незаживающую рану.

– Он не сделал ничего плохого.

– Ему здесь нечего делать.

– Есть чего, – перебил его мальчик, явно не сознавая грозящей ему опасности. – Меня послала госпожа.

– Тогда говори, что тебе поручено, и убирайся, – грубо сказал сэр Уолтер, раздраженный и озадаченный.

– Не уберусь. Госпожа велела мне остаться.

– Остаться? Здесь? Зачем?

– Я буду личным сквайром сэра Дэвида.

– Сквайром? – удивился сэр Уолтер. – Личным? Ты? – Он взглянул на Дэвида и расхохотался. – А я-то думал, что она к вам благоволит.

Дэвид попытался сжать руку в кулак, но обнаружил, что все еще держит сэра Уолтера за кисть.

Сэр Уолтер с проклятием выдернул руку. Потирая следы пальцев Дэвида на своей коже, он впервые почувствовал страх. Он снова попытался засмеяться, но уже с меньшим успехом.

– Ну, что ж, я оставляю вас с вашим… сквайром.

Запахнувшись в плащ, он вышел.

После ухода своего врага мальчик несколько утратил самоуверенность. Он почтительно склонил голову, исподлобья разглядывая Дэвида.

– Как тебя зовут? – ласково спросил Дэвид.

– Эдгар, милорд.

– Эдгар, – повторил Дэвид. – И как долго ты был сквайром?

Эдгар опустил глаза.

– Давно.

Ложь, но неумелая. Дэвиду это понравилось. Он предпочитал не иметь дела с умелыми лжецами. Он также понимал, что Элнсон прислала ему этого парнишку по какой-то известной лишь ей причине, и он был склонен доверять ее суждениям. Ему надо только доискаться до этой причины.

– Хорошо, – сказал он добродушно, не сводя с него взгляда.

Эдгар поежился.

– Я знаю, что я еще мал, но я все же старше, чем кажусь.

– Лет одиннадцати, я бы сказал, – критически осмотрел его Дэвид.

– Старше… чем я кажусь.

Дэвид не шевельнулся, ожидая услышать правду.

Эдгар совершил ошибку. Он решил превратить маленькую ложь в большую:

– Я был сквайром у дюжины рыцарей.

Поглаживая подбородок, Дэвид принял огорченный вид.

– Скверно.

– Почему?

– Я предпочитаю сам готовить себе сквайров. Как и у многих рыцарей, у меня свои понятия о том, как сквайр должен ухаживать за моим оружием, как разрезать мне мясо за обедом, как меня брить. – Дэвид потер свой заросший подбородок. – Если ты был сквайром у многих рыцарей, я боюсь, что ты набрался дурных привычек.

Он медленно повернулся уходить, когда Эдгар уцепился за его пояс и повис на нем.

– Нет!

– Что?

– Я…

Дэвид заглянул в большие встревоженные глаза и с трудом удержался от улыбки при виде отражавшейся в них внутренней борьбы.

– Я не был сквайром у дюжины рыцарей.

– У полдюжины?

Эдгар съежился, как будто ожидая щелчка по лбу.

– У нескольких.

– Что-то больно много. – Дэвид легонько попытался стряхнуть его с себя.

– У одного!

Дэвид взял его за подбородок:

– Так все-таки у скольких?

Эдгар перевел дыхание и выпалил:

– Я так просил миледи… я только паж, и если вам нужен опытный сквайр, она вам его предоставит.

– Это правда?

– Да, милорд.

– Без обмана?

Эдгар кивнул. Дэвид присмотрелся к нему. В глазах у него стояли слезы, и он изо всех сил напрягался, чтобы не расплакаться.

Убрав ему со лба волосы, Дэвид решительно сказал:

– Ты мне нравишься.

Эдгар ответил не сразу. Утерев нос рукавом, он с тревогой спросил:

– Я вам подойду?

– Ты будешь мне отличным сквайром. – Дэвид отпустил его подбородок и, поправляя пояс, сказал: – Ты говоришь правду, не опасаясь последствий.

Эдгар распрямил худые плечи.

– Впредь ты всегда будешь говорить мне правду?

– Да, милорд.

– Клянешься?

– Да, милорд.

Дэвид нахмурился на такую готовность. Он опустился на колени, так что его глаза оказались на одном уровне с глазами мальчика:

– Честное слово человека – самая большая драгоценность, которой он обладает. Если человек нарушает слово, никто ему больше не поверит. Поэтому я хочу, чтобы ты как следует подумал, прежде чем ответить. Ты клянешься всегда говорить мне правду, даже если это грозит тебе побоями, даже если это будет мне неприятно, даже если ты будешь бояться последствий?

На этот раз Эдгар заколебался. Длинной веснушчатой рукой он потер не раз битый зад. Потом он снова посмотрел в лицо Дэвиду, и что-то в этом лице убедило его.

– Клянусь, милорд, я буду повиноваться вам во всем и всегда говорить правду.

– Молодец.

Эдгар улыбнулся, и Дэвид понял, почему мальчишка ухитрился уговорить Элисон. На щеках его появились ямочки, рот растянулся до ушей. Перед ним трудно было устоять.

Поднявшись, Дэвид похлопал его по плечу:

– Покажи мне замок.

Они вышли под дождь. Эдгар побежал впереди по стене и тут же вернулся:

– Вы спасете миледи от беды?

– Да.

– Это хорошо. – Он показал пальцем в сторону группы валунов. – Лучник прятался там, после того как он выпустил стрелу в миледи.

Его уверенность удивила Дэвида:

– Откуда ты знаешь?