Этот поступок двух мужчин являлся необыкновенным подвигом, так как в век развития техники они смогли пройти этот путь пешком. В таких условиях многие битвы заканчивались для нас удачно. Подвиги записывались. Камило избрал аккуратный доклад, а Че дневник, который он вел в течение всей войны. Потом он превратился в книгу «Эпизоды революционной войны», потому что у него была привычка письменно излагать происходящее и великолепная способность к рассказу» [229].
Если бы речь шла об организации только военных действий, возможно, Че Гевара мог бы решить эту задачу в сжатые сроки. Но Фидель поставил перед ним и политическую цель – сплотить вокруг себя и подчинить разрозненные вооруженные группировки, которые также воевали в Лас–Ви–льясе против войск Батисты, установить контакты с другими антибатистовскими организациями, соперничавшими друг с другом за влияние на население. В Лас–Вильясе было сильно влияние Народно–социалистической партии, в ряды которой Че вступил в 1957 году. Фидель рассчитывал на то, что Че с его умом и интуицией может найти контакт со своими привередливыми партийными товарищами.
Серьезной политической проблемой представлялись разногласия и внутри «Движения 26 июля». Фидель никогда не был сторонником стачек и забастовок, считая их бесполезным делом. Признавая только вооруженную борьбу как наиболее эффективный способ свержения существующего режима, он часто конфликтовал с «городскими» руководителями «Движения 26 июля». Те, в свою очередь, утверждали, что повстанцы не осознают «градус зрелости революционного процесса».
Тем не менее 12 марта 1958 года Фидель Кастро согласился подписать манифест «Движения 26 июля», присланный ему городскими руководителями. Документ призывал к всеобщей войне против диктатуры и вместе с тем к участию в общенациональной забастовке, а также рекомендовал кубинским гражданам с 1 апреля не платить налоги правительству Батисты. В общем документ отразил два подхода к ведению борьбы против режима Батисты. Один, который отстаивали повстанцы, предусматривал дальнейшее расширение фронта вооруженной борьбы с армией противника, ее распространение во все районы Кубы и свержение тирании Батисты революционным, насильственным путем. Второй, которого придерживались городские руководители движения, состоял в организации во всех городах массовых стачек и выступлений, которые со временем должны были привести к всеобщей забастовке и вынудить Батисту уйти со своего поста.
Правоту повстанцев подтвердили последующие события. 9 апреля 1958 года на Кубе началась всеобщая стачка. Завершилась она полным провалом из–за того, что Национальное руководство «Движения 26 июля» начало ее без предварительного оповещения трудящихся, которые должны были принять в ней участие, без предварительной подготовки масс, объяснения им конечных целей и задач акции. Не были созданы забастовочные комитеты – непременный в таком случае «атрибут» всеобщих стачек. Бойцы «Движения 26 июля» захватили в Сантьяго радиостанцию и в эфире призвали к забастовке, но многие не восприняли его всерьез, посчитав провокацией. Провал апрельской забастовки 1958 года деморализовал народ, повредил колоннам повстанцев, выдвигавшимся на боевые позиции в различных районах Кубы. А армия Батисты буквально воспряла духом.
Тем временем к Фиделю с письмом обратилась группа командиров партизанских отрядов с просьбой, как говорилось в обращении, «носящей характер приказа». «Товарищ команданте Фидель Кастро! <…> Мы просим Вас не подвергать без нужды риску свою жизнь и тем самым не ставить под угрозу тот успех, который был достигнут нами в результате вооруженной борьбы и который мы должны закрепить победой революции.
Знайте, товарищ Фидель, что это не проявление какого–либо сектантства, не стремление показать свою силу. Когда мы пишем это письмо, нами движет заслуженное чувство любви и уважения к Вам, чувство любви к родине, к нашему делу, нашим идеалам» [230], – говорилось в этом обращении.
Фидель, который до этого момента всегда находился в авангарде повстанческого отряда, а выстрел из его винтовки служил сигналом для атаки на противника, был вынужден выполнить просьбу товарищей. Это позволило ему сконцентрироваться на разработке боевых операций, что отвечало его статусу командира.
Престиж и авторитет Фиделя Кастро еще более возрос после совещания Национального руководства «Движения 26 июля», которое состоялось 3 мая в штабе повстанцев в Сьерра–Маэстра. Оно длилось почти сутки – с раннего утра 3 мая до двух часов ночи 4 мая. Фидель в своей продолжительной речи резко раскритиковал решение городских руководителей движения устроить забастовку 9 апреля – они недооценили силы противника и переоценили свои возможности.
3 мая Фидель был назначен главнокомандующим революционных сил, получив звание команданте эн хэфэ. Кроме того, он стал генеральным секретарем «Движения 26 июля». Также был создан секретариат движения в составе пяти человек. Это означало, что к Фиделю перешло не только военное, но и политическое и организационное руководство движением. Одновременно на этом совещании было принято решение направить в Майами Айде Сантамария в качестве специального представителя движения, поручив ей контроль за финансами, поступавшими на нужды повстанцев из–за границы. Тем самым Фидель «отсекал» от финансов представителей тех эмигрантских групп и движений, которые подписали соглашательский «Пакт Майами» с Фелипе Пасосом и экс–президентом Прио Сокаррасом. На этом совещании было принято еще одно решение – исключить из методов борьбы забастовки и стачки как не приносящие желаемого результата и лишь провоцирующие армию на жесткие силовые действия. Впредь должен был проводиться курс на всеобщую вооруженную борьбу.
К чести Фиделя, он не гнул упрямо свою линию и не пытался заставить своих городских соратников принять его правила игры. Он был готов к компромиссу, если бы убедился, что «городской вариант» борьбы более эффективен. Об этом свидетельствует его речь, произнесенная в местечке Сагуа–ла–Гранде 9 апреля 1968 года, в десятую годовщину забастовки: «…Лично мы ориентировались на победу партизанского движения, но если бы произошло так, что до того, как партизанское движение развилось в достаточной степени, чтобы нанести поражение армии, возникло бы сильное массовое движение и народное восстание победило в одном из городов, мы были готовы, если бы это произошло, немедленно оказать такому движению поддержку и принять в нем участие. Я хочу сказать, что в революционном процессе могли иметь место разные альтернативы и что просто следовало быть готовыми использовать любую из них» [231].
В мае повстанцы получили информацию о военных приготовлениях батистовской армии, которая сужала кольцо вокруг Первой колонны, о том, что Батиста поставил задачу ликвидировать именно это воинское соединение и лично Фиделя Кастро. Для этого была мобилизована примерно третья часть его армии: 14 батальонов и 9 отдельных рот. Всего в район боевых действий было стянуто от 10 до 12 тысяч военных. Они должны были «разрезать» район расположения частей Фиделя Кастро на несколько участков и вынудить их к капитуляции. Одновременно правительственным войскам было приказано блокировать районы, откуда Первая колонна могла получить подмогу. Чтобы подорвать моральный дух повстанцев, батистовцы разбрасывали с самолетов в горах Сьерра–Маэстра и распространяли в городах и селах листовки, в которых обещалось помилование «раскаявшимся» бойцам: «Соотечественник! Если ты оказался замешанным в антиправительственном заговоре и в настоящее время продолжаешь находиться в лесах или в горах, у тебя есть возможность одуматься и вернуться в лоно своей семьи <…> Сделай это как можно скорее, поскольку в зоне, где ты находишься, правительством будут по–прежнему приниматься самые решительные меры к установлению всеобщего спокойствия» [232]. Ниже текста были напечатаны фотографии плохого качества уже якобы «покаявшихся бойцов», то есть фальшивка.
