Видя, что ситуация выходит из–под контроля, а лидеры оппозиции уже делят «шкуру неубитого медведя», Батиста усилил террор в стране. В Сантьяго началась настоящая охота за Франком Паисом, который за неделю был вынужден сменить три конспиративные квартиры. 30 июля 1957 года подручные Хосе Каньисареса, прославившегося особой жестокостью по отношению к противникам Батисты, выследили и убили Паиса на одной из улиц Сантьяго.
В «Обращении к лидерам всех ведущих партий», оппозиционных Батисте, написанном 14 декабря 1957 года, Фидель крайне жестко отреагировал на так называемый съезд представителей кубинской эмиграции и либеральных партий в Майами. В работе съезда приняли участие многие бывшие руководители Кубы, в том числе Прио Сокаррас и Мануэль Антонио де Варона. Они подписали «документ о единстве кубинской оппозиции перед лицом диктатуры Батисты», получивший название «Пакт Майами», в котором объявили о создании «Хунты кубинского освобождения» и призвали США и Организацию американских государств признать эту организацию. Получив текст «Пакта Майами» через три недели, Фидель дал отповедь его авторам. «Все наше поколение имеет моральное обязательство перед кубинским народом в корне решить стоящие перед ним проблемы. Мы победим или умрем. А борьба никогда больше не будет такой трудной, как тогда, когда нас было всего 12 человек, когда у нас не было организованных и закаленных в боях бойцов из народа по всей Сьерра–Маэстра, когда у нас не было такой мощной и дисциплинированной организации по всей стране, как сейчас, когда у нас не было такой огромной поддержки масс, проявившейся в день гибели нашего незабвенного Франка Паиса. Чтобы пасть с честью, не нужна компания». Тем самым Фидель подвел черту под сотрудничеством с партиями, нарушившими обещания и делившими за спинами повстанцев посты и портфели [226].
«Мы остались в одиночестве, – говорил Фидель Кастро, вспоминая эти события уже после победы революции, – но это был действительно тот случай, когда стоило тысячу раз оказаться одному, чем быть в плохой компании» [227].
1957 год подходил к концу. Он действительно стал для повстанцев годом накопления сил, и довольно успешным. Отряд из двенадцати практически безоружных, босых и голодных бойцов превратился в мобильное боевое подразделение в двести человек со своими штабом, колоннами и базами. Несмотря на провокации со стороны правительственных войск, бандитов и мародеров, крестьяне все большим доверием проникались к повстанцам и все охотнее помогали им продовольствием и лекарствами, и пополняли их ряды. В местечке Лас–Мес повстанцы даже открыли школу для детей крестьян. Но доверием крестьян не злоупотребляли: они заключали с ними договоры на закупку кофе, кукурузы и риса, сами возводили хозяйственные постройки, создали мини–пекарню и даже маленькую сигарную фабрику – почти все бойцы были заядлыми курильщиками. И врачей в их стане прибавилось.
Два студента, приехавшие в отряд в конце 1957 года, привезли с собой небольшой множительный аппарат, и коман–данте Че Гевара стал издавать газету «Свободный кубинец». Газету под таким названием выпускали кубинские патриоты, сражавшиеся с испанскими колонизаторами в конце XIX века. «Мы срочно нуждаемся в новостях обо всех действиях, преступлениях, перемещениях в правительстве и т. п. и регулярной связи, чтобы можно было организовывать специальный журналистский корпус» [228], – писал Че Гевара Фиделю, посылая первый экземпляр газеты. Тогда же, в конце 1957 года, отряд Че получил аппаратуру для создания радиостанции. Она начала вещание в 1958 году и вскоре стала одной из самых популярных на Кубе.
И теперь представьте себе состояние Батисты, когда большой красно–черный флаг «Движения 26 июля» с надписью «С новым 1958 годом» был водружен повстанцами на одном из самых высоких пиков горного массива. Несколько дней истребители пытались сбить флаг, но всякий раз промахивались. В конце концов Че снял флаг, чтобы сохранить эту реликвию для истории.
В целом конец 1957 года стал периодом относительного спокойствия. Стороны накапливали силы: батистовцы прекратили подниматься в горы, а повстанцы не спускались на равнину, но стали фактически полновластными хозяевами гор, контролируя обширную территорию с запада на восток: от пика Каракас до Пино–дель–Агуа. И лишь юг Сьерра–Ма–эстра не был им подконтролен. Но по объективной причине: там к горам подступало Карибское море.
Все понимали, что это было затишье перед бурей, которая должна была начаться уже на равнине.
Переломить ход войны могло бы сражение, которое бы деморализовало неприятеля. 16 февраля 1958 года повстанцы атаковали казармы в местечке Пино–дель–Агуа. На этот раз Фидель отказался от фактора внезапности. Он хорошо изучил тактику противника, знал, что штаб батистовской армии всегда посылал подкрепление гарнизонам, атакованным повстанцами. Военным в казарме, успевшим к тому времени занять круговую оборону, удалось и на этот раз вызвать подмогу, прибывавшую из различных районов. Именно эти подразделения, друг за другом попадавшие в капканы повстанцев, а не сама казарма, в результате оказались основной мишенью партизан. В этом бою повстанцы захватили рекордное количество вооружения и боеприпасов.
К этому времени из Первой колонны имени Хосе Мар–ти, которой командовал Фидель Кастро, выделились еще две. 27 февраля 1958 года отряд Рауля в составе пятидесяти человек, прорвавшись через кордоны Батисты и захватив несколько грузовиков, пересек Сьерра–Маэстра на северо–востоке. Так в провинции Ориенте был открыт Второй восточный фронт.
Фидель наделил брата правом создавать колонны и назначать командиров, и тот образовал колонну под командованием Хуана Альмейды, чтобы создать Третий фронт.
Фидель понимал, что для успешного наступления на правительственные войска необходимо разработать полномасштабный план борьбы на несколько месяцев вперед, определив для всех колонн конкретные районы действия и направления удара. 1 марта 1958 года он собрал командиров всех подразделений в отряде Че на совещание. Перед колоннами Рауля Кастро и Хуана Альмейды была поставлена задача освобождения от батистовцев населенных пунктов Ориенте. Первая колонна под командованием Фиделя Кастро должна была поддержать колонну Рауля. С двух сторон окружив Сантьяго, они могли взять этот город. В случае успеха этой операции война начала бы отдаляться от гор Сьерра–Маэстра, ставших родным домом для повстанцев, а центр вооруженной борьбы, таким образом, автоматически переносился во второй по численности город Кубы.
Другие отряды должны были перебазироваться: Вторая колонна под командованием Камило Сьенфуэгоса – в западную часть острова, провинцию Пинар–дель–Рио, а колонна Че Гевары, которая сменила название и порядковый номер (теперь это была Восьмая колонна имени капитана Сиро Редондо, погибшего в одном из боев), – в провинцию Лас–Вильяс, расположенную в центре острова, чтобы захватить ее столицу – город Санта–Клара. Но не это было самым трудным. Именно отряд Че должен был первым начать наступление на Гавану. А к столице тем временем должен был подойти с запада отряд Камило Сьенфуэгоса. Че Гевара отправился в Лас–Вильяс во главе ста сорока бойцов с самым лучшим оружием, которое имелось у повстанцев. Ему был выделен единственный на тот момент гранатомет.
«Мы выбрали двух самых выдающихся командиров, хотя у Камило было меньше груза. Че нес большее количество противотанковых гранат. Че хотел использовать какой–нибудь транспорт, но в то время как раз был тропический циклон, постоянно лили дожди, и многие реки очень трудно было переходить, – вспоминал Фидель Кастро. – Колоннам необходимо было пройти к Камагуэю, где „Движение 26 июля“ было слабым, и преодолеть еще 400 километров по местности, которая контролировалась самолетами Батисты. Бойцы голодали, о чем записано в исторических документах Че и Камило.
