В начале июня 1957 года в отряде произошла реорганизация. Фидель Кастро разделил отряд на две колонны. Руководство Первой колонной имени Хосе Марти он взял на себя.
Командование Второй колонной, которая в целях конспирации именовалась Четвертой, Фидель поручил Эрнесто Че Геваре, который не только зарекомендовал себя как врач, но и проявил блестящие воинские способности. 5 июня 1957 года Че Геваре было присвоено звание команданте – майора. Фидель стал поручать ему самые сложные операции, между ними установились тесные дружеские отношения. «Доза тщеславия, которая имеется у всех нас, – писал Че Гевара, – сделала меня в тот день самым счастливым человеком в мире» [221].
Че Геваре вручили погоны команданте, а Селия Санчес подарила ему наручные часы и маленькую пятиконечную звездочку, которую он приколол на свой черный берет. Фотография Че в берете, именно с этой звездочкой, сделанная в 1960 году личным фотографом Фиделя – Кордой, растиражирована сегодня во всем мире.
Че писал, что с лета 1957 года начался «оседлый» период жизни отряда. Повстанцы применяли тактику одурачивания противника. Небольшая группа подкрадывалась к позициям неприятеля и имитировала наступление. За ней в погоню бросалась карательная экспедиция батистовцев и попадала в засады. Фидель же в это время демонстрировал свое присутствие в других местах.
В конце июля произошло то, что рано или поздно должно было случиться. Фиделю стало ясно, что противника нельзя победить, заманивая его в ловушки или сбивая с толку «горными маневрами». Настала пора формировать фронты, чтобы развернуть боевые действия на равнине.
Фидель Кастро разделил повстанческий отряд по территориально–географическому принципу. За точку отсчета был принят самый высокий в Сьерра–Маэстра пик Туркин. Колонна Че должна была действовать на востоке от него, а колонна Кастро – на западе. У Второй колонны было право действовать самостоятельно. Общее руководство по–прежнему осуществлял Фидель, которому раз в неделю с посыльным доставлялась почта от Че. Колонна Че состояла из 75 бойцов. Они были распределены на три взвода. Лало Сар–диньяса простили и вновь назначили командиром взвода. Другими взводами руководили Сиро Редондо, позже погибший в боях, и Рамиро Вальдес, который после победы революции возглавил МВД Кубы.
Началось формирование боевых групп повстанцев и в другом стратегическом районе Кубы – в горах Эскамбрая, где одной их частью до прихода туда бойцов Фиделя Кастро руководило «Движение 26 июля», другой – представители «Революционного директората».
Таким образом, в начале лета 1957 года в поле зрения повстанцев оказалась вся территория Сьерра–Маэстра, и участь казармы в Уверо вскоре разделили остальные мелкие гарнизоны батистовской армии. Но не только с армией приходилось сражаться партизанам. В горах появились банды мародеров, которые, выдавая себя за «людей Фиделя», грабили крестьян, и так настрадавшихся от батистовской армии.
Настоящий ужас на безоружных крестьян наводила банда китайца Чанга. В нее входили потомки китайцев – первых наемных рабочих на сахарных заводах. К середине ХХ века китайская община на Кубе разрослась до 100 тысяч человек. Несколько недель отряд Камило Сьенфуэгоса охотился на банду Чанга, пока та не попалась в ловушку. Решением революционного трибунала Чанг и член его отряда, изнасиловавший девочку–подростка, были приговорены к расстрелу, другие его сподручные – к разного рода наказаниям. «Для нас акты вандализма также считались заслуживающими смерти, и нам приходилось стрелять. Мы судили тех, кто грабил дома и магазины. И в этих случаях нам приходилось выносить смертный приговор, – рассказывал Фидель Кастро. – Это было эффективно, потому что я не помню еще случаев ограбления магазина бойцом Повстанческой армии. И наконец–то появилась революционная этика, бойцы начали уважать местных жителей» [222].
Между тем военные успехи повстанцев по–своему вдохновили политиков, которые хотели войти во власть «руками Фиделя», не испачкавшись кровью в боевых действиях. Воскресли из политического небытия бывшие кубинские президенты Грау Сан–Мартин и Прио Сокаррас. Оживились эмигрантские организации, которые, собирая средства для повстанцев, преследовали собственные цели. «Оппозиция (Батисте. – М. М.)была раздроблена на отдельные группы, которые весьма различались по своему характеру, хотя для большинства из них общим знаменателем служило стремление к захвату власти (читай, общественных фондов), – писал Че Гевара. – Это имело следствием ожесточенную внутреннюю борьбу для достижения своей цели. Группировки были начинены агентами Батисты, которые в нужный момент доносили о подготовке любой более или менее серьезной акции <…> В обстановке, когда недовольство среди кубинского общества было очень сильным, честные и смелые люди жертвовали своей жизнью ради интересов таких политиканов, как Прио» [223].
В июле в отряд для знакомства прибыли два политика: Рауль Чибас, брат покончившего в 1951 году жизнь самоубийством Эдуардо Чибаса, входивший в руководство ортодоксальной партии, и Фелипе Пасос, имевший репутацию честного человека, – он отказался от должности главы кубинского Национального банка с приходом к власти Батисты. Пасос, видя себя в роли лидера всех оппозиционных диктатору сил, поддерживал контакты с кубинской диаспорой за границей.
Фидель Кастро подписал с ними «Манифест об образовании Революционного гражданского фронта». Манифест требовал ухода в отставку Батисты, назначения временного президента, на пост которого претендовал Пасос, проведения всеобщих выборов и осуществления аграрной реформы в стране.
16 июля 1957 года все антибатистовские силы подписали «Декларацию Сьерра–Маэстра», призывавшую объединиться в борьбе против Батисты. Кроме того, документ предусматривал образование Гражданско–революционного фронта, с выработкой единой линией борьбы, недопустимость иностранного вмешательства в кубинские дела. По требованию Фиделя в этот документ были добавлены два важных тезиса. Первый – о признании лидирующей роли партизан Сьерра–Маэстры, а второй – о том, что в качестве гражданского временного правительства после победы революции не может выступать военная хунта. «В данный момент самым роковым событием для страны была бы замена Батисты военной хунтой, так как она вызывала бы обманчивую иллюзию, будто проблему Кубы можно решить путем отстранения диктатора <…> – писал Че Гевара. – Опыт показывает, что в Америке (имеется в виду Латинская Америка. – М. М.)военные хунты всегда приводят к установлению автократии. Худшим из зол на нашем континенте является укоренение военных каст в странах, которые воевали меньше, чем Швейцария, но имеют генералов больше, чем Пруссия» [224].
Положение о ведущей роли партизан, означавшее признание Фиделя Кастро лидером революционной борьбы на Кубе, естественно, не устраивало тех политиков, кто брезговал участием в повстанческой борьбе и хотел въехать в Гавану после победы над Батистой «на белом коне». Но они хотели использовать в своих интересах доверие народа к Фиделю Кастро. По словам Че, «они считали свою работу в Майами столь полезной, что, по–видимому, избрали это место для своего постоянного пребывания в настоящее время». Фелипе Пасос, уязвленный тем, что его не хотят признать лидером оппозиции, на съезде эмигрантов в Майами выдал себя за кандидата от «Движения 26 июля» и сумел заключить с эмигрантами соглашение о том, что получит пост временного президента после свержения Батисты.
Узнав об этом, Фидель составил гневное письмо, в котором сообщал, что «Движение 26 июля» не посылало и не уполномочивало никакой делегации вести такие переговоры. «Заключить соглашение о единстве на основе принципов, которые мы даже не обсуждали, подписать его с людьми, которые на это не уполномочены, без всяких церемоний опубликовать это соглашение из уютного заграничного города, поставив „Движение“ перед необходимостью противостоять общественному мнению, обманутому мошенническим пактом, – все это представляет собой самую гнусную ловушку, в которую не должна попасться по–настоящему революционная организация» [225].
