«Гранма», израсходовав последние литры горючего, села на мель в сотне метров от берега. (Теперь «Гранма» находится в Музее революции в Гаване, под стеклянным куполом, рядом с бывшим президентским дворцом свергнутого Фульхенсио Батисты.)

Спущенная на воду шлюпка тут же затонула. Обессиленные голодом и морской болезнью повстанцы, прыгнув за борт, вынуждены были идти по горло в воде, неся на вытянутых руках винтовки, а группа Рауля стала сгружать с «Гранмы» боеприпасы. И в этот момент на горизонте показались военные катера. Подойдя ближе, они открыли по отряду огонь.

И вот, когда бойцы, изнемогавшие и усталые, уже думали, что достигли суши, оказалось, что берега–то как такового поблизости нет. Впереди было километровое болото, зловонно пахнущие мангровые заросли с огромными надземными корнями. Бойцам потребовалось несколько часов, чтобы выбраться из него.

«Мы брели, спотыкающиеся от усталости и представляющие собой армию призраков, движущихся по воле какого–то механизма», – напишет позже в своем дневнике Эрнесто Че Гевара. – Во время переправы наши люди провели семь дней, страдая от голода и болезни» [187].

Теперь этой «армии призраков» предстояло воевать с тридцатипятитысячной армией Батисты, постепенно сужавшей район поисков отряда Фиделя.

Как оказалось, бойцы десантировались на мысе Крус, в трех десятках километрах от того места, где их ждал отряд Селии Санчес.

Над мангровыми зарослями закружили военные самолеты. Но эти же заросли, не «отпускавшие из своего плена», оказались спасительными. Летчики не заметили «армию призраков» и решили, что повстанцы утонули в болоте.

Новость о том, что отряд Фиделя был разгромлен, еще не ступив на берег Кубы, в чем уверяли командование летчики, немедленно подхватили журналисты. Руководитель бюро американского информационного агентства «Юнайтед Пресс Интернэшнл» в Гаване телеграфировал в Америку только одну фразу: «Фидель Кастро мертв», которая тотчас была растиражирована многими западными газетами.

Однако Батиста не верил, что все повстанцы погибли. По его приказу военные перекрыли дороги, ведущие от мыса Крус к горной гряде Сьерра–Маэстра, а самолеты бомбили небольшой участок суши, который тянулся от болота к кокосовой роще. До плантаций сахарного тростника, где можно было хоть на время спрятаться от неприятеля, было не меньше километра.

В некоторых источниках указывается, что часть отряда погибла при первой же бомбежке, в болоте. Но это неверная информация. Выбрались на сушу все бойцы отряда Фиделя. Целых три дня, сбиваясь с пути, голодные, изможденные, со стертыми в кровь ногами, они шли в сторону гор. Едой и питьем им служили стебли сахарного тростника.

Эти трое суток, со 2 по 5 декабря, когда они наконец–то достигли местечка Алегриа–де–Пио, слились для них в один сплошной черный день. По иронии судьбы, Алегриа–де–Пио в переводе означает «Святая радость». Повстречавшийся на пути крестьянин вызвался проводить бойцов в горы «безопасными тропами», но… на самом деле заманил их в ловушку. «Наш проводник, как нам стало известно много лет спустя, был главным предателем и навел на след отряда, – писал Че в своей книге. – Отпустив этого предателя накануне ночью, мы совершили ошибку, которую не раз повторяли в ходе последующей борьбы, пока не поняли, что ненадежных людей из местного населения нельзя оставлять без надзора, когда находишься в опасном районе» [188].

Наступило 5 декабря. «Мы прошли вместе по маленькой горе не больше, чем гектар в периметре, и прошли еще 100 или 200 метров до высокой горы, которая ограничивалась морем с юга и полосой земли, плоской и плодородной, засеянной под пастбище, с севера, – вспоминал этот день Фидель. – Мы подошли к границе леса, зашли в него, и метров через 100 мы растянулись по всему лесу. Это был достаточно подходящий участок, но земля была неровной и полна упавших деревьев. Нам надо было пройти еще и всю следующую ночь, чтобы добраться до места. Но некоторые из наших товарищей были совсем вымотаны. Мы решили остановиться у маленькой горы. Люди расположились, чтобы отдохнуть до наступления ночи. Пост расположили всего в сотне метров от лагеря. Достаточно самонадеянно» [189].

Бойцы, попадав без сил на землю, забыли выставить караул. Если бы они знали, что в непосредственной близости от них находятся 140 спецназовцев, а в воздух уже поднимаются самолеты…

Большинство бойцов сразу же уснули мертвецким сном. А те, что не спали, из–за усталости не сразу обратили внимание на то, что в небе над ними кружат самолеты. К охоте на отряд Фиделя подключились не только военные летчики, но и владельцы сахарных плантаций на своих авиетках.

«Мы с товарищем Монтане прилегли, прислонившись головой к дереву, и беседовали о наших детях, поглощая свой скудный паек, состоявший из половинки копченой колбасы с двумя галетами, как вдруг раздался выстрел, – писал Эрнесто Че Гевара в своих воспоминаниях. – Прошла какая–то секунда, и на нашу группу из 82 человек обрушился шквал пуль <…> Мы были почти безоружны перед яростно атакующим противником: от нашего военного снаряжения после высадки с „Гранмы“ и перехода по болотам уцелели лишь винтовки и немного патронов, да и те в большинстве оказались подмоченными <… > Помню, ко мне подбежал Хуан Альмейда. „Что делать?“ – спросил он. Мы решили как можно скорее пробираться к зарослям тростника, ибо понимали – там наше спасение! В этот момент я заметил, что один боец бросает на бегу патроны. Я схватил было его за руку, пытаясь остановить, он вырвался, крикнув: „Конец нам!“ Лицо его перекосилось от страха. Возможно, впервые передо мной тогда возникла дилемма: кто же я – врач или солдат? Передо мной лежали набитый лекарствами рюкзак и ящик с патронами. Взять и то и другое не хватало сил. Я схватил ящик с патронами и перебежал открытое место, отделявшее меня от тростникового поля» [190].

Огонь по бойцам велся беспрестанно, с воздуха и с разных сторон с земли. Отряд охватила паника. Кто–то из бойцов предложил сдаться, но в ответ услышал устрашающий крик Хуана Альмейды: «Трус! Бойцы Фиделя не сдаются!» Солдаты подожгли плантацию тростника, чтобы выманить бойцов на себя и уничтожить их встречным огнем. Фидель приказал товарищам разбиться на группы и двигаться по направлению к горному массиву. «Возникавшие сцены то казались списанными у Данте, то были совершенно гротескными. Как будто в калейдоскопе, мелькали кричащие люди, раненые взывали о помощи, бойцы пытались прятаться за стебли тростника, словно это были стволы деревьев, а некоторые, испуганные, умоляли соблюдать тишину, прижимая пальцы к губам среди оглушительной стрельбы – и вдруг раздался ужасный вопль: „Стреляйте по тростникам!“» [191]– описывал те минуты Че Гевара.

Сам Фидель Кастро, несмотря на пережитое им за восемьдесят с лишним лет – бесчисленные утраты, покушения, предательства, считает, что именно 5 декабря 1956 года было одним из самых трагических дней в его жизни: «Все остальные попрятались кто где. Каждый человек или группа переживали свою собственную одиссею. Все силы, которые у меня остались, не разбросанные по лесу: трое людей и оружие: моя винтовка с 90 патронами и винтовка Санчеса с тридцатью. Вокруг было полно солдат. Нам надо было идти на восток и объединить как можно больше разбросанных сил.

Нас могли увидеть с любой дистанции <…> Нетрудно представить, насколько плохо мне было, когда я видел, как за считаные минуты исчезло то, что я с такими усилиями создавал почти два года. <… > Мы уже прошли несколько километров к солнечному свету, когда увидели гражданский самолет, который летал кругами примерно в тысяче метров от нас. Я заметил его со страхом. Мы ускорили шаги. Впереди находилась равнина, на которой росли кустарники примерно метрах в 30 друг от друга. За ближайшим из них мы и спрятались. Самолет, наблюдающий за нами, ждал истребителей, которые вскоре появились примерно в 60 метрах от нас. Я сказал, что нам надо покинуть как можно скорее эти кусты и спрятаться в зарослях сахарного тростника, находившихся поблизости. И мы сделали это вовремя, потому что истребители начали стрелять по кустам из четырех пулеметов 50–го калибра, установленных на каждом самолете. <… > Никто из нас троих не был убит или ранен. Перерыв в стрельбе позволил нам переползти метров 30—40 в другие заросли тростника, более высокие и густые. Было невозможно продвигаться дальше. Выстрелы прекратились. Самолеты низко пролетели над зарослями тростника. Мы спрятались под листья, лежали и боялись пошевелиться».