Итак, 82 бойца были готовы отправиться в нелегкий путь. Из них 21 человек принимали участие в штурме Мон–кады. Отряд напоминал настоящее воинское подразделение со своими званиями, которые вскоре будут установлены в Повстанческой армии: команданте – майор Фидель Кастро, шесть капитанов и три лейтенанта. Средний возраст повстанцев составлял 27 лет, но в числе рядовых бойцов были и 53–летний Франсиско Чикола, и 19–летний мексиканец Гильен Селайя. Каждый пятый в отряде был рабочим, две трети – служащие. У 44 повстанцев было начальное образование, у 20 – неполное среднее, у 8 – среднее, у 10 – высшее. На «Гранме» были представлены все шесть провинций страны [180].
На борт судна были погружены две тысячи апельсинов, сорок восемь банок сгущенного молока, четыре окорока, коробка яиц, 100 плиток шоколада и 100 фунтов хлеба. Этого должно было хватить на пять суток похода, которые предсказывал «Гранме» Роберто Роке [181].
«Гранма» вышла из Тукспана во втором часу ночи 25 ноября. Только теперь Фидель впервые посвятил участников экспедиции в подробные планы – высадиться на Кубе и начать вооруженную борьбу с многотысячной армией Батисты в горах Сьерра–Маэстра. Бойцы спели кубинский гимн и гимн «Движения 26 июля», закончив их криками «Да здравствует революция!».
Но эйфория быстро прошла. Накануне береговые службы Мексики в категорической форме предупреждали владельцев судов и яхт о приближающемся шторме. И действительно, начавшийся вскоре шторм сбил яхту с курса. «Судно стало представлять собой трагикомическое зрелище: люди сидели с печальными лицами, обхватив руками животы, одни – уткнувшись головой в ведро, другие – распластавшись в самых неестественных позах. Из 82 человек только два или три матроса да четыре или пять пассажиров не страдали от морской болезни» [182], – писал Че Гевара в своих воспоминаниях. Но если большинство страдало от морской болезни, то Че задыхался от астмы. Пабло Уртадо, участник экспедиции на «Гранме», рассказывал: «Я видел, что у него ужасный приступ астмы. И, несмотря на это, именно он заботился о нас и оказывал всем нам помощь, хотя мы страдали всего–навсего морской болезнью». Хесус Монтане, участник штурма Монкады, вспоминал: «Экспедиция была вынуждена отправиться в сильной спешке <…> И Че не удалось собрать медикаменты, необходимые для того, чтобы справляться со своими приступами <… > Мы были все поражены стоицизмом и самопожертвованием, с которым он переносил страдания. Никто не слышал от него ни единой жалобы. И лишь благодаря тому, что товарищ Фаустино Перес, словно по наитию, захватил с собой несколько ампул адреналина, удалось несколько облегчить Че самые тяжелые мгновения приступа» [183].
Тем временем в каюты стала поступать вода, на «Гранме» началась паника. Как назло на судне оказался неисправен насос для откачки воды. А потом заглох двигатель. Бойцы принялись лихорадочно вычерпывать воду всеми имеющимися подручными средствами. Однако это не помогало. Тогда Фидель приказал избавиться от лишнего балласта, оставив только личное оружие, минимум еды и боеприпасов. Когда за борт уже отправились консервы, канистры с горючим и с пресной водой, выяснилось, что на самом деле проблемы создает не течь, а всего лишь неполадки гальюна на судне.
На сей счет уже после победы революции участники похода на «Гранме» выдвигали несколько версий «поломки санузла». Одни говорили, что туалет не выдержал «напора» тех, кого сильно тошнило. Другие – что кто–то не закрыл кран умывальника. У Фиделя же было свое объяснение: «Мы отчаянно откачивали воду, а проблема, как выяснилось позже, была очень проста. Часть борта, которая обычно находилась над водой, была менее водонепроницаема и поначалу пропускала воду, но судно глубоко сидело в воде, доски разбухли и щели закрылись сами собой» [184]. Как бы то ни было, но из–за этой мелочи бойцы целых три дня откачивали воду с суденышка. К тому же стало ясно, что запасов воды и продовольствия, остававшихся на судне, не хватит на все дни плавания. Участник похода Каликсто Гарсиа вспоминал: «Нужно иметь богатое воображение, чтобы представить себе, как могли на такой маленькой посудине разместиться 82 человека с оружием и снаряжением. Яхта была набита до отказа. Люди сидели буквально друг на друге. Продуктов взяли в обрез. В первые дни каждому выдавалось полбанки сгущенного молока, но вскоре оно кончилось. На четвертый день каждый получил по кусочку сыра и колбасы, а на пятый остались лишь одни гнилые апельсины. А ведь предстояло еще плыть долгих три дня» [185].
Фидель ввел жесткое нормирование питания. Но не проблемы с питанием и морской болезнью больше всего его беспокоили. Он с болью вспоминал впоследствии, что из–за нечеткой координации действий они так и не смогли помочь отряду Франка Паиса, ночью 30 ноября начавшему вооруженное восстание в Сантьяго. В бой они шли в военной форме оливкового цвета – цвета будущей кубинской революции. На руках у них были красно–черные повязки «Движения 26 июля». Эти люди, следуя заранее согласованному плану, штурмовали управление полиции Сантьяго, а затем перекрыли дороги, ведущие к Монкаде, ожидая подкрепления в лице бойцов Фиделя. Над основными объектами второго по величине города Кубы установили контроль всего четыре сотни молодых бойцов! Но помощь все не приходила.
Будучи не в силах оказать сопротивление прибывающим армейским частям, с большими потерями, бойцы Франка Паиса вынуждены были бежать из города в горы. Однако на этом пути их уже ждали полицейские патрули. Повстанцев зверски пытали и расстреливали без суда и следствия. А «Гранма» еще находилась в двух днях хода от берегов Кубы. Фидель жадно слушал радио и буквально заходился от ярости. «Как бы я хотел быть сейчас там, вместе с ними!» – восклицал он.
Между тем батистовские спецслужбы получили информацию от предателя о том, что из Мексики на Кубу идет судно с отрядом Фиделя Кастро. Правда, они не знали, что это за судно и где оно должно пришвартоваться. Поэтому береговые службы усилили слежение за судами, входящими в кубинские территориальные воды. Пограничникам и военным было приказано досматривать любые подозрительные суда и в случае обнаружения повстанцев открывать огонь на поражение.
В нескольких милях от берега «Гранма» столкнулась с одним из военных катеров. Бойцы бросились в трюм и буквально попадали друг на друга – настолько тесно было в их иллюзорном укрытии. На палубе остался лишь штурман Ро–берто Роке. Но военные, проскользнув в нескольких десятках метров от «Гранмы», не приблизились к ней.
Вскоре стало ясно, что судно, вдобавок ко всем бедам, отклонилось от курса на Никеро, где бойцов ждала группа Селии Санчес. Штурман Роберто Роке, решив скорректировать курс, не нашел ничего лучшего, как забраться на мачту и осмотреть горизонт. И тут огромная волна, наклонив «Гранму», снесла его в воду. Благо бойцы, находившиеся на палубе, вовремя это заметили. Фидель приказал остановить судно и заняться поисками штурмана. На это ушло несколько часов – была ночь. Наконец луч фонаря выловил в кромешной темноте штурмана. Роберто Роке был спасен.
Когда на рассвете 2 декабря «Гранма» подходила к берегам Кубы, бойцов, находившихся на палубе, увидели с каботажного судна, о чем было немедленно сообщено полиции и береговой охране. В связи с этим Фидель принял решение высадиться в местности, отдаленной от гор, и прорываться с боями к массиву Сьерра–Маэстра. «Был отдан приказ быть готовыми к бою, – вспоминал один из участников экспедиции. – Нет слов описать, что мы испытывали тогда, особенно те из нас, кто давно покинул родину. При полном молчании яхта тихо скользила с приглушенным мотором. Все смотрели вперед, стараясь разглядеть берег. Стало слышно, как киль и дно судна зашуршали по песку. Мы были в Лас–Колорадас – в зоне мыса Крус, муниципальный округ Ни–керо, в провинции Ориенте» [186].
