– Видите ли, Дейзи – моя лучшая подруга, – начала Лалла. – Я знаю ее очень давно. Мы всегда делили с ней радости и горести.

– Так же, как с Греем? – попытался съязвить Тодд, но вовремя осекся. – Извините, я не хотел вас обидеть.

Лалла сжалась: ей было неприятно, что посторонний человек посмел обсуждать ее частную жизнь. Но она не стала выдавать своих истинных чувств. Ведь, в конце концов, она пришла сюда не за этим!

– Я не обиделась. И вообще, Тодд, пора расставить все по местам. Я давно догадывалась, что вы осуждаете мой поступок по отношению к Грею. По крайней мере теперь вы в этом честно признались. Скажите же, положа руку на сердце, что я вам просто неприятна.

Тодд впился взглядом в ее побледневшее лицо, затем глубоко вздохнул и выпалил:

– Да, вы правы, Лалла. Действительно, я осуждаю ваш поступок. Но неприлично высмеивать гостей хозяина. Не так ли?

– Признайтесь, Тодд, вы всегда поступаете, исходя из соображений личной выгоды? – ухмыльнулась Лалла.

– Как правило, – произнес он, поняв, что попал в ловушку. – Когда уходишь из родительского дома, едва достигнув семнадцати лет, чтобы заработать на хлеб, то невольно учишься крутиться и выслуживаться! Как иначе бедному молодому человеку занять достойное место в нашем жестоком мире?

– Ах, вот почему вы так обхаживаете Дейзи! Заключить союз с представительницей богатого рода Четвинов – что может быть лучше! – резко бросила Лалла, язвительно усмехнувшись. – Однако не понимаю, неужели такой честолюбивый человек не мог найти партии получше хромоногой калеки!

Кажется, слова Лаллы настолько задели Тодда О’Коннора, что он в ярости схватил папку с бумагами и швырнул ее на стол с таким грохотом, что у нее зазвенело в ушах. Затем он с ненавистью посмотрел на Лаллу:

– Не смейте больше никогда говорить о Дейзи в таком тоне! Она – самая лучшая, самая добрая, самая светлая, самая… – Он задыхался от волнения.

– В таком случае прекратите относиться к ней как к беспомощной калеке! – резко оборвала его Лалла.

Тодд О’Коннор внимательно посмотрел на нее. Слова молодой женщины прозвучали как удар плетью: Лалла поняла, что он оскорблен. Зато теперь она убедилась, что чувства его были искренними.

– Не думаете ли вы, мистер О’Коннор, что, предлагая Дейзи свои услуги на каждом шагу, вы обижаете ее? – Ее голос стал мягче. – Дейзи – очень гордая девушка. И ее бесит ваша чрезмерная забота, за которой она видит лишь проявление жалости к себе. Пусть некоторые вещи даются Дейзи с трудом, но она всегда добивается поставленной цели. И уж тогда делает все лучше всех!

Тодд растерялся.

– Но я только хотел… я думал, что так будет лучше. Я не собирался оскорблять ее чувств. Мне ведь дорога Дейзи! Я люблю ее! Господи, стоит только увидеть ее, и мое сердце готово выпрыгнуть из груди!

Лалла верила в искренность молодого человека. Она очень обрадовалась.

– Ну, раз уж вы решили завоевать сердце Дейзи, придется потрудиться! Ведь ей предлагали руку и сердце многие молодые люди. И все получили отказ. Дейзи понимала, что люди, делавшие ей предложение, гораздо более заинтересованы в собственной карьере, нежели в ее судьбе. И сколько бы они ни пытались скрывать за маской влюбленности истинные намерения, Дейзи каждый раз тонко чувствовала обман. Возможно, поэтому она стала немного циничной, но для нее на первом месте – честь и гордость. Она еще не встретила человека, который любил бы ее саму, как женщину, а не ее богатство и положение в обществе.

– Как же можно не влюбиться в Дейзи! Видеть ее, быть с ней рядом – какое это счастье!

– Тодд, я верю в то, что ваша любовь к Дейзи искренна. Но вам придется побороться за нее. Послушайте моего совета – я знаю Дейзи достаточно давно. И все, что от вас требуется, – не выводить ее из себя ежеминутными предложениями помощи. Она гордая и независимая. Она со всем справится сама. Лучше будьте для нее хорошим и надежным другом. Поверьте, Тодд, вы не пожалеете!

Неожиданно Тодд взял руки Лаллы, похолодевшие от волнения, в свои.

– Теперь я точно знаю: для меня было бы большой честью быть и вашим другом, – сказал он, и Лалла увидела на его лице счастливую улыбку.

Она пожала руку Тодда.

– Запомните: любой мужчина, который любит Дейзи, не замечая ее недостатка, может считать меня своим другом.

Пожелав ему спокойной ночи, Лалла вышла, закрыв за собой дверь.

Улыбаясь, в приподнятом настроении Лалла шла по длинному коридору, ведущему к ее комнате. Да, она прекрасно справилась с ролью свахи. Тодд обязательно последует ее совету. Несомненно, Дейзи заслуживает права на личную жизнь, вместо того чтобы оставаться старой девой, выполняющей любые желания своего брата. «Постарайся, Тодд О’Коннор! Вы с Дейзи были бы прекрасной парой. Мне кажется, ты завоюешь ее сердце! Ведь ты любишь ее!»

Между тем она миновала комнату подруги и подошла к двери своей спальни. Лалла зажгла газовую лампу и направилась было к окну, как вдруг увидела темную фигуру, поднявшуюся со стоявшего в дальнем углу стула и шагнувшую из тени на свет. Лалла вздрогнула от страха. В комнате ее ждал Грей Четвин.

– Черт возьми, Грей, чему обязана столь бесцеремонным вторжением?

– Закрой дверь. Нам надо поговорить, – отрезал он.

Лалла словно приросла к полу.

– Но это же неприлично, мистер Четвин. Являться в спальню к девушке, да еще в такое позднее время! Что о нас могут подумать?

Бормоча проклятия под нос, Грей решительно направился к двери и с шумом захлопнул ее. Затем запер комнату на ключ.

– Даже не пытайся вырваться отсюда, – быстро проговорил он. – Я все равно не пущу тебя.

Все еще одетый в вечерний костюм, в котором был на музыкальном вечере, Грей резко развязал галстук и швырнул его на стул, затем нервными движениями пальцев расстегнул пару пуговиц на сорочке, будто ему было душно. Одна половина его лица оставалась в тени, в то время как другая была освещена. От свирепого взгляда Четвина Лалле стало не по себе. Грей со злорадством наблюдал за ее растерянностью. Что-то было в этом неподвижно застывшем человеке страшное, и сама мысль о том, что он посмел поздно вечером ворваться в ее спальню, пугала Лаллу. Она почувствовала, как участился пульс, и невольно поежилась. Ее вечернее платье с глубоким декольте вдруг показалось ужасно неуютным, а открытые участки тела покрылись мурашками. Она окинула взглядом комнату и остановила его на постели, уже приготовленной Биртни для сна.

Грей, казалось, заметил ее смущение и ехидно усмехнулся:

– Не волнуйся, дорогая. Мне ничего не нужно от тебя. Хочу только побеседовать.

Лалла поискала глазами шерстяную шаль и обнаружила ее на спинке стула. Но даже завернувшись в нее, она не смогла унять дрожь. Странно, думала она, ведь сегодня такой теплый вечер!

– Зачем ты пошла за Тоддом в мой кабинет? Что ты там с ним делала?

– Боже мой! – воскликнула Лалла. – Так ты шпионишь за мной?

– По-моему, нет нужды напоминать, что я у себя дома и могу ходить куда пожелаю. – Он приблизился к Лалле. – Тодд не знает, что ты за женщина. Скажи откровенно, теперь ты решила поиздеваться над ним? Довольно, Лалла! Я никому не пожелаю испытать на себе коварство твоих чар, тем более такому простодушному юноше, как Тодд О’Коннор. Не хватало еще, чтобы ты опять расставляла повсюду свои сети!

Лалла расхохоталась:

– Какая чушь! Неужели ты действительно подумал, что я пошла за Тоддом, чтобы обольстить его? Ты сумасшедший, Грей, или… – она покраснела, – или все еще ревнуешь меня?

Услышав эти слова, Грей почернел от злости. Достаточно было посмотреть в его глаза, расширенные от негодования, чтобы оценить всю силу закипевшей в нем ярости. Казалось, он еле сдерживался, чтобы не накинуться на Лаллу. Словно зверь на охоте, он в один момент очутился возле нее, загораживая собой тусклый свет лампы, отчего Лалле стало еще страшнее. Твердой рукой он схватил ее за шиворот, словно беспомощного котенка, и она не смогла освободиться от его железной хватки.