76 Вколачивалось в память. С той поры Я, правда, понял важность просвещенья, Я стал ценить познания дары, Но, вспоминая школьные мученья, Я не могу внимать без отвращенья Иным стихам. Когда бы педагог Позволил мне читать без принужденья, — Как знать, — я сам бы полюбить их мог, Но от зубрежки мне постыл их важный слог. 77 Прощай, Гораций, ты мне ненавистен, И горе мне! Твоя ль вина, старик, Что красотой твоих высоких истин Я не пленен, хоть знаю твой язык. Как моралист, ты глубже всех постиг Суть жизни нашей. Ты сатирой жгучей Не оскорблял, хоть резал напрямик. Ты знал, как бог, искусства строй певучий, И все ж простимся — здесь, на Апеннинской круче. 78 Рим! Родина! Земля моей мечты! Кто сердцем сир, чьи дни обузой стали, Взгляни на мать погибших царств — и ты Поймешь, как жалки все твои печали. Молчи о них! Пройди на Тибр и дале, Меж кипарисов, где сова кричит, Где цирки, храмы, троны отблистали, И однодневных не считай обид: Здесь мир, огромный мир в пыли веков лежит. 79 О Древний Рим! Лишенный древних прав, Как Ниобея — без детей, без трона, Стоишь ты молча, свой же кенотаф. Останков нет в гробнице Сципиона, Как нет могил, где спал во время оно Прах сыновей твоих и дочерей. Лишь мутный Тибр струится неуклонно Вдоль мраморов безлюдных пустырей. Встань, желтая волна, и скорбь веков залей! 80 Пожары, войны, бунты, гунн и гот, — О, смерч над семихолмною столицей! И Рим слабел, и грянул страшный год: Где шли в цепях, бывало, вереницей Цари за триумфальной колесницей, Там варвар стал надменною пятой На Капитолий. Мрачною гробницей Простерся Рим, пустынный и немой. Кто скажет: «Он был здесь», — когда двойною тьмой, 81 Двойною тьмой — незнанья и столетий Закрыт его гигантский силуэт, И мы идем на ощупь в бледном свете; Есть карты мира, карты звезд, планет, Познание идет путем побед, Но Рим лежит неведомой пустыней, Где только память пролагает след. Мы «Эврика!» кричим подчас и ныне, Но то пустой мираж, подсказка стертых линий. 82 О Рим! Не ты ль изведал торжество Трехсот триумфов! [210] В некий день священный Не твой ли Брут вонзил кинжал в того, Кто стать мечтал диктатором вселенной! Тит Ливии, да Вергилий вдохновенный, Да Цицерон — в них воскресает Рим. Все остальное — прах и пепел бренный, И Рим свободный — он неповторим! Его блестящих глаз мы больше не узрим. 83 Ты, кто орлов над Азией простер И рвался дальше в бранном увлеченье, Ты, Сулла, чей победоносный взор Не разглядел, что Рим готовит мщенье: Народ — за кровь, сенат — за униженье (Один твой взгляд — и подчинялся он), — Ты все впитал: порок и преступленье, Но, Рима сын, храня небрежный тон, С улыбкой отдал то, что более, чем трон, 84 Давало власть — диктаторское право. Ты мог ли знать, что Рим, его оплот, Возвысившая цезарей держава — Всесильный Рим, — когда-нибудь падет, Что в Рим царить не римлянин придет, Он — «Вечный град» в сознанье поколений, Он, крыльями обнявший небосвод, Не знающий проигранных сражений, Он будет варваром поставлен на колени! 85 Как Сулла — первый корифей войны, Так первый узурпатор, от природы, Наш Кромвель. [211] Для величия страны, Для вечной славы и за миг свободы Он отдал мрачным преступленьям годы, Прогнал сенат и сделал плахой трон. Священный бунт! Но вам мораль, народы: В день двух побед был смертью награжден [212]Некоронованный наследник двух корон. 86 В тот самый месяц, третьего числа, Отвергнув трон, но больше, чем на троне, Он опочил, и смерть к нему пришла, Чтобы в могильном упокоить лоне. Не в высшем ли начертано законе, Что слава, власть — предмет вражды людской — Не стоят нашей яростной погони, Что там, за гробом, счастье и покой. Усвой мы эту мысль — и станет жизнь другой. 87 А ты, ужасный монумент Помпея, Пред кем, обрызгав кровью пьедестал, Под крик убийц пал Цезарь [213] и, слабея, Чтобы сыграть достойно свой финал, Закрывшись тогой, молча умирал, — В нагом величье, правда ль, в этом зале Ты алтарем богини мщенья стал? Мертвы ль вы оба? Что за роль играли? Быть может, кукол роль, хоть в плен царей вы брали? 88 А ты, в кого ударил дважды гром, Доныне, о священная волчица, Млеко побед, которым вскормлен Рем, Из бронзовых сосцов твоих сочится. Навек — музея древностей жилица, От жгучих стрел Юпитера черна, Чтоб вечно Рим тобою мог гордиться, Мать смелых! Вечно ты стоять должна И город свой хранить, как в оны времена. вернуться…торжество трехсот триумфов! — Считают, что за всю историю Древнего Рима город был свидетелем трехсот двадцати триумфов — торжественных встреч полководцев-победителей. вернутьсяКромвель Оливер (1599–1658) — крупнейший деятель английской буржуазной революции XVII в. После казни короля Карла I стал лордом-протектором республики, единоличным правителем Англии. вернутьсяВ день двух побед был смертью награжден… — Байрон подчеркивает, что 3 сентября было фатальным числом в жизни Кромвеля: в этот день в 1650 и 1651 гг. он одержал победы над королевскими войсками и 3 же сентября 1658 г. умер. вернуться…монумент Помпея, // Пред кем… пал Цезарь… — Статуя в Палаццо Спада в Риме, возможно, портретная статуя Гнея Помпея (106-48 гг. до н. э.) — римского политического деятеля и полководца, противника Юлия Цезаря, но, очевидно, не та, около которой был убит Цезарь. |
