Сработало! Лилиан откинулась на спинку дивана. Трейс чист перед законом! У нее защипало глаза. Наверняка помогла записанная ею пленка с откровениями Рэкли. Ведь если бы не запись, Трейс не мог бы представить ничего, кроме своего слова, против слова Рэкли. Значит, не зря она пережила весь этот ужас. Слава Богу!

Лилиан ненадолго заснула, положив голову на подлокотник дивана. Проснувшись около полудня, она приняла освежающий душ.

Весь день Лилиан владело чувство безнадежности, но это было ничто по сравнению с тем отчаянием, которое она испытала назавтра, так и не дождавшись вестей от Трейса. А еще через день она окончательно впала в депрессию.

Лилиан оказалась права. Она больше не нужна Трейсу. Он вернулся к прежней жизни, как она сама же ему и советовала. И в этой жизни для нее просто нет места.

Никогда в жизни сознание собственной правоты не повергало Лилиан в столь глубокое отчаяние.

А потом она увидела его лицо. Включив в воскресенье вечером десятичасовые новости, Лилиан попала на пресс-конференцию бюро расследований штата Оклахома.

Сначала выступила официальный представитель бюро Ким Кох, которая заявила: да, всем очень приятно сознавать, что честное имя агента Янгблада очищено от ложных обвинений, но теперь не менее ужасные обвинения предъявлены другому агенту. А затем мисс Кох передала микрофон герою дня – агенту Трейсу Янгбладу.

Лилиан чуть не зарыдала, увидев лицо Трейса, по-прежнему покрытое синяками и ссадинами. Последние два дня в ее доме он почти не спал. И с тех пор, судя по виду, ему тоже не удалось выспаться. Черные круги под глазами. Глубокие морщины на лбу и по обе стороны рта.

– Агент Янгблад, как вам удавалось избегать ареста все то время, что вы скрывались от полиции?

– Вы, наверное, шутите? – Трейс улыбнулся своей лукавой и в то же время усталой улыбкой. – Как бы я мог избежать ареста, когда за мной охотился весь штат? Конечно же, я прятался.

Послышался смех присутствующих в зале.

– Не скажете ли нам где? – спросил невидимый репортер.

– Простите, но это тайна. – Трейс поднял одну бровь. – Как знать, вдруг мне снова понадобится спрятаться.

– Ходят слухи, что некая женщина помогла вам спрятаться от полиции и избежать ареста. Желаете прокомментировать их?

Снова задиристая улыбка.

– А вы что, ребята, освещаете теперь слухи, а не новости?

У Лилиан вырвался громкий крик. Трейс только что процитировал Джейка Салливана. Ну что за жестокая ирония судьбы – последние слова Трейса, которые ей суждено услышать, написаны ею самой.

Но Трейс Янгблад был не вымышленным, а реальным героем. Лилиан знала его всего несколько дней, меньше недели, но уже не могла представить себе жизни без него. Без таких людей, как Трейс, готовых бороться за счастье и справедливость других, общество давно докатилось бы до хаоса и анархии. По телу Лилиан пробежала дрожь. Миру нужны такие, как Трейс Янгблад. И ей он тоже нужен, но уже по гораздо более личным причинам.

На экране появился репортер, стоящий перед зданием управления бюро расследований. Лилиан снова приготовилась разрыдаться, на сей раз по поводу того, что Трейс исчез с экрана. В комнате вдруг почему-то стало холодно. Даже Волосатик – теплый комочек, свернувшийся у нее на коленях – не мог прогнать пронизывающую дрожь.

– … пресс-конференцию. Прямой репортаж из управления бюро расследований штата Оклахома вел Гэн Митчел. А сейчас с вами снова Линда и Джек.

Некоторое время Лилиан не в состоянии была воспринимать, что происходит вокруг. Ее захлестнули воспоминания о Трейсе, о звуках его голоса, блеске его голубых глаз. Из состояния оцепенения Лилиан вывел звонок в дверь, и она вдруг поняла, что пропустила все остальные новости и прогноз погоды. Уже шли новости спорта, и это лишний раз доказывало, что она забылась – Лилиан никогда не смотрела спортивные репортажи.

Снова зазвенел звонок.

«Господи, помоги мне, – подумала она. – Только бы не мама». Родители наверняка пошли, как всегда, после церкви играть в бридж и, вероятно, не слышали выпуска новостей.

Позвонили еще настойчивее. С тяжелым вздохом Лилиан поднялась с дивана и потащилась открывать, равнодушно размышляя о том, кто же это названивает ей в дверь в воскресенье в двадцать два двадцать. Единственное, чего ей хотелось, – избавиться от непрошеных гостей и снова остаться одной.

Нервы Трейса напряженно гудели от кофеина, недосыпания и беспокойства. Он вновь надавил на кнопку звонка, уже не зная, хочет ли на самом деле, чтобы ему открыли. Ведь тогда придется решить наконец, чего же он хочет от Лилиан.

Трейс увидел, как за шторами зажегся свет. Лилиан дома. Вот она подходит к двери.

Вдруг жутко захотелось курить. Это было глупо – он ведь никогда не курил, кроме того единственного раза, когда в седьмом классе попробовал «Кэмэл» без фильтра и его потом долго тошнило за физкультурным залом.

Трейс не имел ни малейшего понятия, как поступит, когда Лилиан откроет дверь. Он уже почти привык к мысли, что любит ее. Оставалось только решить, что предпринять по этому поводу. Лучшим по отношению к Лилиан, независимо от ее собственных чувств к нему, было бы держаться от нее подальше. Они с Кэрол чуть не разрушили жизни друг друга. Конечно, Лилиан – не Кэрол, но он-то ведь остался тем же, кем был всегда. Таким же копом-трудоголиком, забывающим звонить домой, пропускающим свидания, дни рождения и вечеринки, потому что он слишком увлечен мыслями о деле, над которым работает.

Лилиан заслуживала большего. Может быть, она и продержится так какое-то время, но вряд ли ее хватит надолго. Эта женщина слишком уважает себя, чтобы позволить ему так с ней обращаться.

Но все это были лишь рассуждения. На самом деле Трейс не знал, как найти в себе силы, снова увидев Лилиан, не коснуться ее, не обнять, не поцеловать. Не хотеть ее. Так что же он тогда делает здесь, среди ночи, на ее пороге, отчаянно давя на кнопку звонка?

Кого он пытается обмануть? Последние три дня Трейс провел в пятидесяти милях от Лилиан, но хотел ее каждую минуту. На допросах он часами слушал ее голос, когда проигрывали записи разговора Лилиан с Рэкли, слышал ее рыдания, собственный голос, спрашивающий, любит ли она его, безропотно сносил понимающие похлопывания по плечу своих товарищей.

Если бы Лилиан узнала, что ее рыдания – и ее ругань – записались на пленку, она тут же схватила бы чугунную сковороду.

А впрочем, может, он напрасно беспокоится? Ведь ее поцелуй в ту ночь был прощальным.

Прошло три дня. Лилиан наверняка решила, что Трейс не вернется. Что он просто использовал ее, принял ее помощь, а потом вернулся к своим прежним делам, забыв даже сказать «спасибо». Но тогда он должен по крайней мере поблагодарить ее.

Но сможет ли он ограничиться этим? Сможет ли просто сказать Лилиан «спасибо» и уехать?

Или он хочет остаться здесь, попытаться связать с Лилиан свое будущее? Черт. При мысли об этом Трейса по-прежнему прошибал холодный пот.

Загоревшийся над дверью свет ударил прямо в глаза. Трейс заморгал, щурясь, и в этот момент дверь открылась.

Одного взгляда на Лилиан было достаточно, чтобы разрешить все его сомнения. Один взгляд в эти сине-зеленые глаза, и Трейс тут же понял, чего именно он хочет от этой женщины.

Увидев стоящего на пороге Трейса, Лилиан показалось, что у нее остановилось сердце. А потом оно быстро-быстро забилось, словно пытаясь выпрыгнуть наружу.

– Но… – пробормотала она, – тебя же только что показывали по телевизору…

– Это была запись. Могу я войти?

– Но… они сказали, что это прямой репортаж.

– Это и был прямой репортаж – когда его записывали. – Господи, он ощущал на себе ее взгляд, словно Лилиан касалась его. – Так могу я войти?

Лилиан сглотнула и отступила на шаг, подумав о том, что выглядит до невозможности глупо.

– Ну конечно. Извини.

И тут до Трейса вдруг дошло, что она только что сделала. Учитывая обстоятельства их знакомства… Он буквально закипел от гнева.