Трейс смотрел на экран горящими глазами. Господи, что приходится переживать его отцу! Но Трейс не осмелился бы связаться сейчас с Дарреном. Даже по телефону.

Сначала надо покончить со всей этой чертовщиной. Очистить свое доброе имя. Трейс устал от ожидания. Надо что-то делать. Он повернулся к Лилиан.

– Найдется у вас карта штата?

– В отделении для перчаток в фургоне, который стоит у гаража. А что? Вы собираетесь куда-то?

– Браво, мисс учительница. Вот это здорово! Очень забавно. А ну, бегите и принесите мне карту.

– Не собираюсь никуда бежать, – огрызнулась Лилиан.

– Тогда летите. Делайте что хотите, только принесите мне карту. И постарайтесь не наклоняться, если соседи еще там. В этих шортах вас могут арестовать за непристойное поведение.

Лилиан не нашлась, что ответить. Этот мужчина был совершенно невыносим. Она отправилась в фургон за картой, продолжая задавать себе единственный вопрос: и почему это она не выдала его в первый раз, когда ей представилась такая возможность. Лилиан попыталась вспомнить, какой мирной была ее жизнь, прежде чем в нее ворвался Трейс Янгблад, но вспоминалось почему-то только однообразие и одиночество. Лилиан напомнила себе, что Трейс скоро навсегда покинет ее дом. Скорее бы, она не станет жалеть.

Она искала карту не торопясь. Пусть покипит. Солнце уже садилось, скоро стемнеет. Лилиан загнала фургон в гараж и заперла дверь. Потом она прошла на задний двор и сменила собакам воду, хотя и наливала им свежую около часа назад. Наконец Лилиан вернулась в дом и вложила карту в протянутую руку Трейса.

– Вы не торопились, – прокомментировал он, раскладывая карту на кухонном столе и склоняясь над ней.

– Что вы делаете? – спросила Лилиан за секунду до того, как вспомнила, что не собирается с ним разговаривать.

– Просто подумал, что, если посмотрю на карту, у меня возникнет какая-нибудь идея относительно того, куда мог успеть смотаться Рэкли за те шесть часов.

– Вы не надеетесь на то, что вашему партнеру удастся что-то выяснить?

Трейс покачал головой и засунул за ухо карандаш, не отрывая взгляда от карты.

– Нет.

– Я тоже. Но вы смотрите не там, где надо.

Трейс пожал плечами.

– Я начал с места происшествия и двинулся в том направлении, в котором бежал тогда. Это единственный вариант, поскольку я понятия не имею, куда он мог поехать.

– Но…

– Я знаю, что делаю, ладно? – отрезал Трейс.

– Носите воду решетом, – пробормотала Лилиан.

Трейс медленно выпрямился.

– Что вы сказали?

– Ничего, – произнесла Лилиан, стараясь изобразить полное равнодушие. – Продолжайте. Потратьте впустую еще несколько часов, склонившись над картой и разглядывая совсем не те места. Все равно ведь вам нечем больше заняться.

– Что вы там хотели сказать? Валяйте, Лил. Я не настроен сейчас играть в ваши игры.

– Я должна сказать? Но почему? Я же всего-навсего бестолковая школьная учительница, слишком глупая, чтобы разрешать мне уходить и возвращаться по собственному усмотрению. А вы – грозный, могучий коп. У вас есть ответы на все вопросы. Я не должна брать на себя…

– Что же вы остановились? Вы слишком много берете на себя с той минуты, как мы встретились.

– Что вы имеете в виду? – потребовала ответа Лилиан.

– Забудьте о моих словах, – с отвращением произнес Трейс.

– Нет, не забуду. Что вы имели в виду? Что я беру на себя?

Трейс смачно выругался.

– Вы, как всегда, изъясняетесь крайне доходчиво, – съязвила Лилиан.

Трейс еще громче повторил бранное слово.

– Вы беретесь учить меня, как выражаться.

Лилиан сложила руки на груди, глаза ее сузились.

– Вовсе нет. Вы преувеличиваете.

Медленно, как кошка, выслеживающая добычу, Трейс обошел вокруг стола и приблизился к Лилиан. В свете лампы волосы его отливали синевой.

– Вы берете на себя смелость предполагать, что меня можно дразнить безнаказанно. Неправда. Это очень опасно, мисс учительница, очень опасно.

– Да? Я так боюсь, мистер коп.

Глаза Трейса удивленно расширились.

– Вы вынуждаете меня… – Он достал из-за уха карандаш и указал им на Лилиан. – Думаете, написав несколько книжек о копах, вы уже знаете, что такое быть одним из них?

– Вовсе нет. Я готова признать, что понятия не имею, каково это – быть копом.

– Но вы ведь обвинили меня, будто я прячусь за свою работу, чтобы не жить реальной жизнью, как вы это называете.

– И я была права, мистер коп.

– И еще вы взяли на себя смелость предположить, – начал Трейс, прекрасно понимая, что не стоит начинать разговор на эту тему, – что можете дразнить меня, прыгая вокруг в обтягивающих шортах, без лифчика под мокрой футболкой, а я буду при этом изображать из себя ручного кота, вроде Волосатика. Что вы можете целовать меня с таким исступлением, как будто для нас не будет завтрашнего дня, а потом заявлять, что даже не помните об этом.

– А вы берете на себя смелость предположить, будто мне хотелось, чтобы вы поцеловали меня, – с жаром заявила Лилиан.

– О, вы хотели этого, мисс учительница, вы так хотели этого.

– Вы тоже хотели этого не меньше меня, просто боялись того, что испытываете ко мне.

Трейс застыл на месте, пораженный подобной наглостью.

– Теперь вы утверждаете, будто знаете, что я к вам испытываю. – Он произнес эти слова очень тихо, но Лилиан почувствовала в его голосе холодную ярость.

– Мне не до конца понятны ваши чувства, нет. Но я знаю, что вы высмеиваете мою жизнь, мой дом, мои цветы, потому что завидуете тому, как я живу. Я знаю, что иногда… – О, Господи, не надо ей было заговаривать об этом.

– Ну же, не останавливайтесь, – потребовал Трейс. – Продолжайте. Что иногда?

Сердце отчаянно забилось в груди Лилиан.

– Иногда, несмотря на все, что вы говорите, вы хотите меня.

Карандаш в руке Трейса разлетелся пополам.

– А вот тут вы не правы, мисс учительница. – Отбросив прочь обломки карандаша, Трейс потянулся к ней. – В этом деле не бывает иногда.

Крепко прижав к себе Лилиан, он посмотрел на нее в упор, злясь на себя за это признание.

Она вовсе не предполагала, что их спор может принять такой оборот. И, разумеется, не собиралась вытягивать из него признание, что он хочет ее. Но теперь, когда Трейс признался в этом, отступать было поздно.

– Тогда почему, – произнесла Лилиан, мысленно ругая себя за это, – почему вы все время отталкиваете меня?

На подбородке Трейса запульсировала жилка.

– Черт бы вас побрал, – пробормотал он. – И меня тоже, – с этими словами Трейс буквально впился в губы Лилиан.

У этого поцелуя был вкус ярости. Отчаяния. Но только на одно мгновение. Еще миг – и поцелуй стал дразнящим и одновременно дарящим, зовущим к наслаждению. Весь мир сосредоточился для Трейса и Лилиан в этом поцелуе, в жаждущих прикосновения губах. А потом, когда Трейс еще крепче прижал ее к себе, этот мир расширился и поглотил их уже целиком. Тело Лилиан сладко ныло, касаясь тела Трейса. Кожа горела в ожидании прикосновения его сильных пальцев. И где-то глубоко возникло горячее и томительное желание, чтобы единственный мужчина в ее жизни – а она вдруг поняла, что именно Трейс является тем самым единственным мужчиной – дал ей то, чего она так жаждала.

И тут Лилиан вдруг стало ясно, чего она хотела от него с той самой первой ночи, с того момента, когда впервые посмотрела в эти потрясающе голубые глаза и коснулась загорелой кожи. Она хотела насладиться его жаром, его страстью, хотела чувствовать прикосновения его губ, его рук. Поняв это, Лилиан испытала шок… Ужас… Ярость… Восторг…

Трейс не мог больше сопротивляться своим чувствам. И как он мог думать, что сумеет устоять перед ее страстным приглашением. Да у него кровь закипала в жилах при одном только взгляде на эту женщину. Зачем же он продолжал отталкивать ее?

Потому что так надо. Трейс знал, что так надо. Он должен остановиться сейчас, пока все это не зашло слишком далеко.