– Вы похожи на богиню! – воскликнула Моника. – Ой, из ваших волос выпал один гребень. Дайте-ка я поправлю.

Она подошла вплотную и, подняв руки, закрепила гребень. Доун взволнованно почувствовала на своей груди вздернутые груди Моники.

– Ну вот, так лучше. – Моника опустила руки и на мгновение встретилась взглядом с глазами Доун. Голос ее зазвучал ласково и понимающе: – Я знаю, что вас тревожит. Вам приятны мои прикосновения. Но не надо этого пугаться. Вы наслушались проповедников, которые пугают нас Страшным судом и адским огнем, уготованным грешникам на том свете. – Девушка улыбнулась. – Их послушать, так все, что доставляет удовольствие, уже греховно.

Доун засмеялась и сразу расслабилась.

– Ты совершенно права. Мы, западные люди, большие ханжи и пуритане. Нами владеет фарисейская идея первородного греха.

– Ну посудите сами, какой грех в любви? Люди дарят друг другу удовольствие, физическое и духовное. И какая разница, кто эти двое: мужчина и женщина, двое мужчин или две женщины? Мы все должны любить друг друга, тогда мир станет счастливым.

– Ты милая девушка, – пробормотала Доун, и глаза ее наполнились слезами.

Моника обхватила ладонями ее лицо.

– Я люблю вас, прекрасная леди, – бесстыдно сказала она и нежно поцеловала ее в губы.

Доун обняла девушку, потом отступила назад.

– Я очень рада, что у меня есть такая приятная попутчица и подруга. А теперь нам, наверное, пора на берег.

Когда Доун и Моника вышли на палубу, Чоу сообщил, что мадам Чинг ждет их на «барже Клеопатры». Он улыбнулся, увидев удивленное лицо Доун.

– Идите со мной, пожалуйста.

Он повел их вокруг каюты к правому борту корабля. Рядом с «А-Ма» стояла баржа. Свисавший с четырех угловых шестов шелковый балдахин полностью защищал палубу от солнца. Судно и в самом деле напомнило Доун картинки в исторических книгах с изображением роскошной баржи Клеопатры, царицы Египта. На барже располагались шезлонги, столики и буфет с закусками. По обеим сторонам тянулись углубления для гребцов. Доун сразу же заметила, что гребцы и еще двое – как видно, слуги – сильно отличались от грязных небритых пиратов Ладронов. Все слуги были в белых льняных брюках, черных куртках и бамбуковых сандалиях. На головах красовались шапочки, на спины свисали аккуратно заплетенные косички. Эти костюмы были очень похожи на униформу домашней прислуги консула Дрейфуса в Кантоне.

Чоу бережно провел Доун по крутым сходням на палубу баржи. Моника шла сзади. Двое слуг, стоявших у подножия трапа, встретили их почтительным поклоном. В мягком кресле под балдахином восседала мадам Чинг в великолепном золотом платье из шелковой парчи, расшитой зелеными драконами, синими и алыми цветами, а также другими пестрыми узорами. Ее черные волосы были уложены в высокую затейливую прическу, похожую на пчелиный улей, которую венчала диадема из чистого золота, украшенная драгоценными камнями.

За лакированным столиком с инкрустацией напротив мадам Чинг сидел Сильвер Джек Макхью в белом полотняном костюме, белой рубашке и черном узком галстуке. Он был гладко выбрит и коротко пострижен. Когда Доун подошла, Джек встал.

– Мадам Чинг старательно готовила меня к твоему появлению, но такое не опишешь словами! Ты похожа на божественную принцессу. Нет, на королеву!

Доун ослепила его надменной улыбкой.

– А ты похож на миссионера. Где ты откопал этот костюм?

Джек рассмеялся.

– Мадам Чинг – кудесница. Стоит только заикнуться о чем-то, и она тут же это материализует.

– У вас и впрямь неземной вид, – сказала мадам Чинг. – Садитесь, пожалуйста. – Она хлопнула в ладоши и крикнула гребцам: – Гребите к берегу!

Слуги подали чай в изящных фарфоровых чашечках, расписанных изображениями пагод, мостиков и живописных прудов.

– Надо признать, вы путешествуете с шиком, мадам Чинг, – заметила Доун.

Мадам Чинг слабо улыбнулась.

– Это разве шик? Больше смахивает на императорский двор в столице. Мы, Ладроны, не привыкли к такому.

Они остановились у небольшого причала и вышли на берег, где их уже ожидали две пары носилок.

– Вы с девушкой поедете в одних, а мы с Джеком – в других, – сообщила мадам Чинг, обращаясь к Доун с плохо скрываемым злорадством.

– Вот как? Он для вас уже просто Джек? – поинтересовалась та, не упустив случая поязвить. – Ну что ж, раз мы с вами перешли на такие доверительные отношения, называйте меня Доун, а я буду звать вас… – Она бросила на Джека испепеляющий взгляд. – Как ты зовешь мадам Чинг, Джек?

Лесоруб проглотил язык.

– Мое имя Лэй Чо, – ответила за него мадам Чинг, – пожалуйста, можете называть меня так, если хотите. Пойдем, Джек.

Все четверо уселись в носилки, и слуги, стоявшие по углам каждой пары, взялись за ручки. Они были одеты в такую же чистую, аккуратную униформу, как и слуги на барже.

Когда их несли по главной улице поселка, по обеим сторонам дороги выстроились любопытные жители, наблюдавшие за процессией.

Наконец поселок остался позади, и они продолжали путь по грунтовой дороге через лес. Густые переплетенные ветви деревьев образовывали над ними естественную сводчатую крышу. По обочинам в изобилии росли кусты, усыпанные красными ягодами.

Мадам Чинг протянула руку и сорвала несколько сочных ягод.

– Это очень вкусные ягоды! – крикнула она ехавшей сзади Доун. – Многие считают их священными. Попробуйте!

Доун набрала горсть и отправила себе в рот. Ягоды оказались сладкими и сочными, их своеобразный вкус нельзя было сравнить ни с одним знакомым ей фруктом.

Листва начала редеть, и они вышли на лавовое дно потухшего кратера, в черные блестящие окаменевшие джунгли, населенные нерукотворными созданиями, гротескными и красивыми одновременно.

Ближе к подножию кратера зелени стало больше, хотя она была реже, чем на берегу, а деревья попадались в основном низкорослые. На вершине холма красовался особняк его высочества, как загадочно выразилась мадам Чинг. Отсюда он казался еще внушительнее и был виден во всех подробностях.

Это было длинное здание из натурального дерева, покрытого лаком, чтобы выявить красоту фактуры, и с покатой черепичной крышей. Сады и лужайки окружали дом тремя ярусами и отделялись от него низкой стеной из побеленного камня. По разным концам второй террасы располагались два рыбных пруда. У ворот в стене, по бокам от входа, стояли два алтаря. Когда они подъехали, мадам Чинг объяснила:

– Это алтари Неба и Земли.

Слуги подняли носилки по трем пролетам широкой мраморной лестницы и прошли в ворота. К дому вела извилистая дорожка, выложенная мозаичной плиткой. Четверо пассажиров высадились из носилок и взошли по трем ступеням. Очевидно, их прибытия ждали, ибо в тот момент, когда мадам Чинг ступила на крыльцо, дверь отворилась и появился слуга, одетый в такой же костюм, как гребцы и носильщики. Он низко поклонился и о чем-то перемолвился с мадам по-китайски.

– Проходите. Его высочество ожидает нас с нетерпением, – пригласила мадам Чинг.

Они вошли следом за ней в просторное помещение с высоким сводчатым потолком и зеркальными стенами. Слуга провел их по короткому коридору в гостиную, напоминавшую азиатской роскошью дом консула Дрейфуса в Кантоне: богатые гобелены на стенах, шелковый ковер на полу, украшенная сложной резьбой мебель из тика и японского дерева, изящные фарфоровые статуэтки. Отсюда они через арку прошли в круглую комнату с окнами, затянутыми искусно расписанным промасленным шелком. Проникавший сквозь полупрозрачную ткань дневной свет создавал на белом мраморном полу причудливые узоры. Слуга открыл раздвижную дверь.

– Его высочество ждет вас на террасе.

Терраса была выложена такой же мозаичной плиткой, что и дорожка перед домом. В дальнем конце виднелся стол, уставленный яствами, винами и прочими напитками. Сбоку стоял круглый столик поменьше и стулья. Когда они вышли из дома, хозяин, отвернувшись, сидел в кресле с высокой спинкой и подлокотниками. Только когда слуга по-китайски объявил о гостях, он медленно встал и повернулся. Доун тут же узнала этого человека. Колени ее задрожали. Она ухватилась за Монику, чтобы не упасть. Перед ней был добродушный старичок мандарин, с которым они познакомились в доме Дрейфуса, – Ву Пинг-Чин, называвший себя Хауквеем.