– Отстегивать не хотят, – объяснил чернокожий пижон, тот самый, которого Уэс в свое время отказался провести на прием у Силвер. Невысокий, с тонкогубой усмешечкой и громадными очками от солнца в белой оправе. – Ты едешь туда, забираешь у них зелень. Мы тебе – спасибо. Спасибо с большим процентом.

Этот разговор происходил на заднем сиденье пижонова лимузина, на многоярусной стоянке торгового центра в Санта-Монике. От водителя их отделяла перегородка из толстого матового стекла.

Когда Уэс позвонил, ему предложили встретиться сразу же, но он выбрался только к полудню.

– А какие трудности-то? – спросил он. Поехать куда-то и забрать деньги – он не видел здесь ничего сложного.

– Вот тебе чистая правда, – сказал ему чернокожий. – Этот парень – крутой. Моего последнего сборщика он избил. Украл у меня кокаин. И зажал мои деньги.

– Да?

– Я таких номеров не люблю. «Без шума» – вот мой девиз. С этим крутым не желаю иметь ничего общего. Вообще ничего.

– Ты хочешь сказать, что с распростертыми объятьями и пачкой долларов он меня не встретит? Так?

– Может, так, может, не так. Я плачу тысячу не за увеселительную прогулку.

– Это я понял.

– Этого крутого знают – у него коллекция оружия. А его ласточке – всего пятнадцать. В общем, нам с этой парочкой в жмурки играть неохота. Поэтому за деньгами посылаем тебя. Если облажаешься – мы ничего не знаем.

– А с какой такой стати он мне вдруг отдаст денежки? – спросил Уэс не без иронии.

– Говорит, что отдаст. Что теперь готов. – Он вытащил из верхнего кармана шелковый носовой платок и вытер лицо. – Пушка у тебя есть?

– Чего-о? – возмутился Уэс. – Я в такие игры не играю.

Чернокожий поморщился.

– Смотри, дело хозяйское. Для твоей же безопасности. Берешься за эту работу? Пушка не помешает. Для страховки, только и всего.

Уэс задумался. С одной стороны, все предельно ясно. С другой – запашок хуже, чем от дохлой рыбы.

– Что-то я никак не врублюсь, – сказал он наконец. – Почему за такую халтуру ты платишь тысячу?

– Вот только наводящих вопросов не надо. Берешься или нет?

Ясно, это не самый легкий способ заработать – даже Рокки отказался. Но ведь он – везучий. Уэс Мани всегда умудряется держаться на плаву.

– Берусь, – решился он.

– Сегодня.

– Нет, сегодня не могу.

– Ровно в девять – или разговора не было.

Черт! Позвонить Силвер и сказать, что приедет попозже? Или еще лучше – отказаться от этой авантюры; а деньги попросить у нее. Взаймы. Что тут такого?

Ничего, конечно. Просто Уэсли получит пинка и полетит вверх тормашками.

– Деньги вперед, – сказал он.

– Без проблем.

Ну, это уж совсем подозрительно. Какой лопух отдает деньги, когда дело еще не сделано?

Пижон передал ему тупорылый пистолет и хрустящую пачку новеньких сотенных купюр.

– Не боишься, что я с твоими денежками сделаю ручкой – только меня в городе и видели? – пошутил Уэс.

– Это надо совсем без мозгов быть, чтобы мне такое устроить, – сказал пижон, сняв очки и окинув Уэса холодным взглядом.

– Шутка, – быстро произнес Уэс. Пижон протянул ему листок с адресом.

– Ровно в девять. Там знают. Пакет привезешь мне, сюда. Буду ждать.

Уэс кивнул. Хотя нутром чувствовал – он совершает ошибку.

Белый порошок мощными клиньями вошел в ноздри Хауэрда Соломена, и он сразу почувствовал себя настоящим мужчиной. Да он, если захочет, может гору свернуть! Давно он не ловил от жизни такого кайфа, как сейчас в Вегасе!

Прислонившись к холодному мрамору стены в ванной, он позволил наркотическому дурману растечься по всему телу. Прошло несколько минут – и вот ему уже море по колено! Можно возвращаться на вечеринку. Он им всем покажет!

Во-первых, растолкует Мэннону Кейблу, что такое настоящая дружба. Да как у него хватает наглости отказываться от съемок на «Орфее»? Тоже мне – актер! Дерьмо. Все они, актеры, – дерьмо, и звезды в том числе. Между прочим, считается, что Мэннон – его друг. А для друзей, как известно, хоть иногда полагается что-то делать. Небось, от него не убудет, заключи он контракт с «Орфеем»! Да-да, черт возьми, не убудет!

В эту минуту у него начисто вылетело из головы, что он лезет вон из кожи, стараясь затащить в койку первую жену Мэннона. Божественную Уитни. Едва подумаешь о ней – уже стоит. А вот на Поппи, родную женушку, не стоит – хоть тресни!

Хауэрд засмеялся, наклонился над раковиной и плеснул в лицо холодной водой.

Он был на очередной вечеринке – субботний шабаш в честь Карлоса Брента.

Карлос – еще одна подходящая кандидатура. Он не снимался в кино уже лет десять. Да, в свое время несколько фильмов с Карлосом Брентом провалились – и что с того? Его сильное место – это пение, а не драма, как таковая. Так вот, гениальная идея Хауэрда заключалась в том, чтобы предложить ему мюзикл! Вот так! Не хреновая мыслишка, а? Мюзикл, из тех, какие ставили в сороковые годы, с Джоном Пейном и Бетти Грейбл. Зрителей прошибет ностальгическая слеза. Да они просто будут рыдать от восторга!

Хауэрд искренне недоумевал – почему до этого до сих пор никто не додумался? Ведь касса будет такая, что только держись! Он подберет молодого режиссера и сценариста, из толковых. Их этих гениальных мальчиков, которые только и ждут, когда им предложат картину с солидным бюджетом. И опытного продюсера – держать руку на пульсе. Скажем, Орвилла Гусбергера. А Уитни Валентайн сыграет главную женскую роль!

Хауэрд так возбудился, что ему понадобилось отлить, прежде чем вернуться на вечеринку.

Он только что родил потрясающую идею – это будет фильм года!

– Некоторые ваши фильмы я просто терпеть не могу, там такой мужской пережим. А ваши герои – это унижающие женщин свиньи.

Эту тираду произнесла одна из подруг Сюзанны Фоничетти, надеясь впечатлить его своим негативом до такой степени, что он в восхищении потащит ее к себе в номер – продолжить дискуссию.

От неожиданности он хлопнул своими немыслимо голубыми глазами, потом хитро подмигнул.

– Знаете, радость моя, вы абсолютно правы.

– С другой стороны, – поспешила добавить она, – в некоторых фильмах вы – просто прелесть. Эдакий воплощенный златовласый герой в седле – прямо с Дикого Запада.

– Вы уж выберите что-нибудь одно, радость моя, – поддразнил ее Мэннон. – Кто я? Унижающий женщин свинья? Или позолоченный герой?

– То и другое, – воскликнула она с налетом театральности, убежденная, что он видит в ней умнейшую из представительниц рода человеческого. – И вы полны великолепия.

– А вы полны чепухи, радость моя. Извините. – И снялся с якоря в поисках Карлоса. Уж лучше обмениваться скабрезными байками, чем бездарными разговорами с дамочками, у которых мозги набекрень, – по Вегасу таких порхает великое множество.

В кои веки Мэннону не хотелось пройтись по бабам. Ему хотелось домой. Вне дома он всегда был диковинкой. Смотри, кинозвезда! Смотри, как он ходит, говорит, ест. Вот бы с ним потрахаться!

Черт, что-то он от всего этого утомился. Будто попал в какой-то балаган – только главным действующим лицом клоунады был он.

– Как ты, Мэннон? – к нему подошла Сюзанна Фоничетти, урожденная Брент. Она была типичной для Беверли-Хиллс дочерью выдающейся суперзвезды. Голливудские детишки развивались в одном из двух направлений: либо исчезали из вида полностью, либо полностью соответствовали голливудскому стилю жизни. Сюзанна принадлежала ко второй категории. В ее жилах текла кровь голливудского короля, и она это знала. Еще как знала!

– Прекрасно, дорогая. – Он широко улыбнулся. – Где твой папуля?

Сюзанна хихикнула.

– Ты так сказал, будто мне – всего четырнадцать.

– Ты выглядишь не на много старше.

– Льстец!

Она взяла его за руку и повела к угловому столику, за которым разглагольствовал Карлос. Свита его слегка раздвинулась, позволив Мэннону сесть рядом.