– Восхитительно! Поглядите на эти руки! Поглядите же! Истинный Рахманинов!

В этот момент «рахманиновские пальцы» вставляли в мундштук сигарету и нервно чиркали спичкой.

– Вы слишком много курите, – укоризненно заметил Дункан. – Человеку с вашим талантом следует заботиться о своем теле. Сигареты могут убить вас – не верьте надписям «вредно» на коробках: просто-напросто убить. Немедленно погасите эту дрянь и никогда не закуривайте вновь! Слава Богу – я никогда не курил.

Вряд ли эти слова благотворно повлияли на самочувствие Майлза. Закашлявшись, он добавил к перечню своих пороков порцию брэнди.

Еще через три порции он совсем стушевался, и Пола решила, что им пора уходить. Дункан снова усадил ее на диван и продолжал расспрашивать, но она, наконец, поднялась и протянула руку.

– Мистер Эли, я в восторге от нашей встречи…

– Неужели вы уходите?

– Боюсь, да. Я обещала девушке, присматривающей за ребенком, вернуться к полуночи и не смею подвести ее. Мне было очень приятно познакомиться с вами и вашей дочерью и понравилась музыка. Большое спасибо.

Вскочив на ноги, Дункан обнял ее за талию и проводил до двери.

– Я восхищен вашим приходом, дорогая. Восхищен. А вот и супруг! – Дункан взял за руку подошедшего Майлза. – Прекрасный пианист и прекрасный человек. Вы еще не закончили свою статью, Майлз?

Тот сонно кивнул. Пола знала, что от пьяного ступора его отделяла лишь одна порция брэнди.

– Завтра я напечатаю статью на машинке.

– Мне хотелось бы прочитать ее перед отправкой в журнал.

– Ну конечно же. Затем мы пошлем ее в «Тайме», и там ухватятся за нее обеими руками.

Он икнул. Пола вздрогнула.

Они уже надевали обувь и пальто в холле, когда появилась Роксанна, сопровождаемая черным Лабрадором. Улыбаясь своей чудесной улыбкой, она пожала Поле руку.

Рада была с вами познакомиться, хотя, к сожалению, нам не удалось поговорить.

– Поэтому что я монополизировал ее, – усмехнулся Дункан. – Кстати, вы не знакомы с Робином? Поди сюда, Робин. – Он присел на корточки и потянулся к огромному псу. Тот завилял хвостом и лизнул хозяйскую руку. – Ну разве не красавец? Робин – это миссис Кларксон.

Пола хотела погладить пса по голове, но тот глянул на нее и зарычал. Она отдернула руку.

– Не стоит пугаться, – успокоил Дункан. – Он всегда рычит на незнакомых, пока не привыкнет к ним.

Пола выдавала из себя улыбку, хотя предпочла бы не дать Робину повода привыкнуть к себе.

Откинувшись на сиденье такси, несущегося сквозь плотную пелену снега по Парк-авеню, Майлз сонно пробормотал:

– Ну как они тебе нравятся?

– Очень симпатичны, – ответила Пола.

Но она солгала. Несмотря на дружелюбие, обаяние и гостеприимство, они ей не понравились. Совершенно не понравились.

Когда Майлз расплачивался с няней, он уже начинал трезветь. Приняв Бромо-Зельцер, он разделся и улегся в постель рядом с женой. Минуту-другую курил, разглядывая потолок. Пола тоже закурила, использовав спичку из «книжечки», взятой в гостиной Дункана. Та была черной, с тисненными красными инициалами Д.М.Э.

– О чем ты думаешь? – спросила она, кладя спичку н прикроватный столик.

– О том, почему некоторым удается то, что не доступно другим.

– Тебе удастся, – шепнула она. Потом склонилась к нему и, положив голову на его обнаженную грудь, нежно провела пальцами по гладкой коже. – Придет день, когда у тебя будет все, что имеет он…

Майлз промолчал. Затем погасил сигарету и обнял жену. Он был нежен и неагрессивен, как всегда. И Поле это нравилось. Она не считала себя особенно сексуальной женщиной, но лаская ладонями сильное, красивое лицо Майлза и ощущая тепло его мускулистого тела, получала ни с чем не сравнимое чувство покоя и наслаждения. На секунду она представила себе, что те же чувства к нему испытывает Роксанна. В этот вечер хозяйка явно вышла за рамки вежливого интереса к гостю. Но Пола отбросила эту мысль: хотя на приеме не наблюдалось потенциальных любовников, она не сомневалась, что в личной жизни Роксанны их хватало с избытком. Подобным чувственным и прекрасным созданиям не требуется ходить с протянутой рукой. Кроме того, Майлз всегда отличался верностью и постоянством, по натуре он не был искателем приключений. И Пола решила, что беспокоиться ей не о чем. Она надеялась на него.

– Майлз, – прошептала она после их близости. Он повернулся на правый бок; как делал обычно перед сном.

– Что?

– Я «лю» тебя.

– М-м. И я тебя «лю». Чао-чао. Через минуту он мирно похрапывал.

В студенческие годы Мэгги ван Арсдэйл делила с Полой комнату в Миддлбери. Позже, когда они возобновили дружеские отношения в Нью-Йорке, Мэгги предложила Поле заняться вместе с ней бизнесом. Вначале это предложение показалось пустой болтовней, но в конце концов они выложили по три тысячи долларов – доля Полы досталась ей от маленького поместья отца – и арендовали склад на Бликер-стрит, к западу от Седьмой улицы, открыв магазин под названием «Бич Бам» (цены конца 60-х годов были значительно ниже нынешних). Они торговли обычными пляжными принадлежностями, а также некоторыми новинками, дизайн для которых придумывала сама Мэгги. Хотя Бликер-стрит не находилась вблизи пляжа, через год подругам удалось рассчитаться с долгами, а через два – прибыль уже составляла по две тысячи долларов на каждую. Мэгги обладала остроумием, изобретательностью и гораздо большей агрессивностью, чем Пола. Эта общительная блондинка уже поговаривала об открытии филиала на окраине города.

– Не раньше чем прибыль достигнет пяти тысяч на каждую, – сказала Пола, относящаяся, в отличие от Мэгги, к дополнительному риску и ответственности с опасением.

– Значит, нам уже следует подыскивать помещение, трусишка, потому что именно столько мы и заработаем в этом году, – убеждала Мэгги. И судя по тому, как шла предрождественская торговля, она говорила правду.

Впрочем, в понедельник, после вечеринки у Дункана, торговля шла вяло. К половине шестого они готовы были закрыться.

– Куда, черт побери, провалились все покупатели?! – бушевала Мэгги, глядя из-за празднично украшенной витрины на опустевшую ушицу.

– Понедельник всегда пуст, – заметила Пола.

– Но не за две недели до Рождества и не в такую теплую, ясную погоду.

– Именно из-за этой слякоти люди и сидят по домам. Кому хочется брести по грязному, тающему месиву?

Через пять минут в дверь вошел Дункан Эли. Со свойственным ему обаянием старик объяснил Поле, что, будучи в Гринвич-вилидже, решил заглянуть в ее магазин. Мэгги, с трудом скрывая волнение от появления такой знаменитости, показала ему все, достойное внимания. К ее восторгу, он накупил на сто пятьдесят долларов подарков, включая шестидесятидолларовый пляжный халат для Роксанны.

– Я всегда валяю дурака на Рождество, – признался он, выписывая чек, в то время как Пола и Мэгги заворачивали покупки в подарочную упаковку. – Хотя мне следовало бы его ненавидеть.

– Ненавидеть? Почему?

– Потому что мой день рождения – двадцать четвертого декабря. Можно представить себе более неудачный день? Я лишил себя всех подарков ко дню рождения. Погодите: ведь вы с Майлзом живете где-то неподалеку?

– В трех кварталах.

– Полагаю, в таком случае, вы не откажитесь со мной поужинать? Неподалеку есть чудесный армянский ресторан – вы любите армянскую кухню?

– Большое спасибо за приглашение, мистер Эли, – заколебалась Пола.

– Дункан.

– Дункан. Но к сожалению…

– К сожалению? А, знаю: нет няни для ребенка. Но это не проблема. Мы возьмем вашу дочь с собой. С удовольствием с ней познакомлюсь.

Поле не понравилось его появление в магазине и не хотелось быть обязанной еще за одно угощение. Поэтому она сама пригласила его на ужин и, к ее раздражению, Дункан с охотой согласился.

– Но я приготовлю его своими руками, – добавил он.

– Не глупите…