А черная лягушка неожиданно превратилась в Орлада, который начал танцевать вокруг поверженного врага, вращая над головой окровавленный ошейник.

— Я победил! Я победил! Я победитель! — кричал Орлад.

Фабия Селебр знала, как нужно бинтовать сломанное плечо, поскольку в детстве внимательно наблюдала за сиделками Паолы. Она схватила черное покрывало с трона и подбежала к Дантио в тот момент, когда по воплям Орлада стало ясно, что он одержал победу.

— Подними ему руку! — сказала Фабия матери.

Дантио закричал, но Фабия к этому готовилась.

А потом зал наполнил отчаянный крик, перекрывший шум с улицы.

— О боги! Что это? — воскликнула Оливия тоном человека, не готового к новым сюрпризам.

— Орлад. — Фабия пыталась сосредоточиться на перевязке. — Видимо, он нашел Ваэльса. Они были очень близки.

Закончив с плечом Дантио, она помогла ему подняться — сейчас не время сидеть. Одни боги знают, кто может ворваться в Зал с Колоннами. Старейшины суетились вокруг трупа Стралга. Между колонн понемногу появлялись другие люди — они боялись войти внутрь, однако сзади напирали любопытные. Весть о смерти Кулака моментально разнесется повсюду — но чье войско сейчас контролирует город?

— Пока посидишь на троне, — сказала Фабия, поддерживая брата за здоровую руку. — Необычное возвращение на родину, да? Неужели в Селебре всегда что-нибудь происходит, мама?

Оливия всхлипнула, смеясь и плача одновременно.

— Нет. Я вообще плохо понимаю, что происходит. Я чувствую себя старой и сбитой с толку.

— Я молода, но сбита с толку еще больше. Нам сказали, что ты превосходно управляла городом в течение последнего года.

— О, как бы я хотела, чтобы ваш отец мог вас увидеть!

— Мы все этого хотели бы. Однако мы успели лишь на похороны. Орлад убил дракона и может сложить его тело к ногам отца в качестве жертвы. Селебра будет жить, ужасы Храга подошли к концу — благодаря твоим детям! Мы отомстили, мама. Мы одержали победу! Все… о, благослови мои клыки и когти!

Это были любимые слова Ваэльса. Фабия увидела, как Орлад несет к катафалку его окровавленное тело. Все молчали, когда он положил Ваэльса рядом с отцом. Один из старейшин поднял с пола хламиду и торжественно протянул ее Орладу, который с мрачным видом вырвал ее у него из рук и быстро накинул на себя, чтобы прикрыть наготу. Свет свечей падал на текущие по его лицу слезы.

Однако Ваэльс не вернулся в человеческую форму, и рядом с дожем лежало мохнатое животное, нечто среднее между лягушкой и обезьяной, с окровавленной изуродованной головой. Куда исчезла его красота?

Оливия увидела в этом осквернение и закричала:

— Нет!

— Не мешай ему, мама, — остановила ее Фабия. — Именно Ваэльс одержал победу. Он позволил Стралгу себя поймать, чтобы у Орлада появилась надежда.

— Нет! — повторила Оливия.

— Я все видела. — В этой схватке, когда каждое мгновение было на счету, Стралг отвлекся, чтобы убить Ваэльса.

Фабия помогла Дантио устроиться на троне — больше сесть было негде. Он заметно побледнел, было видно, что ему очень больно.

— Нужно найти целителя, — сказала Оливия. — Или сестру Милосердия. Тебе следует лечь в постель.

Он скорчил гримасу.

— И пропустить все самое интересное? Полагаю, во дворце хорошие парни одержали победу. Правда, я не знаю, что происходит на улицах города.

Фабия вновь обняла Оливию.

— Все эти годы ты жила без нас, а теперь нас четверо — с Чайзом. Мы ведь уже говорили, что он в безопасности? О, нам понадобится несколько лет, чтобы все рассказать!

— Вы встретили Чайза? Вы его видели?

— Да, мама. Его похитил Мятежник, но с ним неплохо обращались, и он вел себя очень храбро. Им не удалось сломить его дух. Ты могла бы им гордиться!

— Вот как. — Оливия словно лишилась дара речи.

Она была не такой высокой, как Фабия, но широкоплечей, крепкой и внушительной. Ее лицо избороздили морщины, волосы поседели, однако сходство было так велико, что Фабии вдруг показалось, будто она смотрит в старое серебряное зеркало.

— Чайз похож на Стралга, — добавила Фабия. — Но в этом нет его вины, верно? Да и ты ни в чем не виновата. Вы с папой его вырастили, и он достоин вас обоих. Мы постараемся хорошо с ним обращаться, мама.

Оливия пристально поглядела ей в глаза, стараясь найти следы фальши.

— Ты так добра… Кроме Чайза у нас никого не осталось — после того, как вас забрали. И сейчас мне с ним очень нелегко.

— С мальчиками его возраста всегда нелегко. Да и положение у него было непростое. Присмотри за Дантио, пока я поговорю с Орладом. — Фабия двинулась к брату, но Орлад вновь подошел к окровавленному телу Стралга. Он отодвинул в сторону оцепеневших старейшин, которые не могли отвести взгляда от поверженного врага, взял его за щиколотку и потащил за собой. Очевидно, Орлад принял решение положить тело возле ног Пьеро. Все больше и больше людей осмеливалось войти в зал. Обе двери распахнулись, появились флоренгиане в медных ошейниках — многие совершенно голые, с окровавленными телами. Похоже, Кавотти захватил дворец, как и предполагал Дантио. «Интересно, когда придет сам Мятежник?» — подумала Фабия.

На противоположном берегу реки Фабия насчитала четыре крупных пожара, а ведь это только половина города. Какой невероятный день! Он начался в Монтеголе, потом они въехали в Селебру через Ворота Кипарисов, затем состоялась тайная встреча с матерью Кавотти, а позднее с юстициарием; вскоре они узнали о смерти Пьеро. Фабия и Дантио прошли по Дороге Пантеона, по улице Ювелиров и по другим знаменитым улицам города, о которых ей рассказывал Дантио во время путешествия через Границу. Она восхищалась великолепными зданиями, каких не найдешь ни в Скьяре, ни в Косорде. Многие к утру сгорят в пожарах. Оставалось надеяться, что дождь помешает распространению огня. Это был День Возвращения Потерянных Детей. День Смерти Дожа Пьеро. Нет, пожалуй, в историю он войдет как День Падения Стралга.

Слуги пытались освободить зал. Один из них обратился к ней:

— Девушка, вам нельзя здесь находиться.

Она объяснила ему, кто она такая. Слуга упал на колени и принялся, заикаясь, просить прощения. Фабия вернулась к трону, где по-прежнему сидел Дантио, а рядом стояла Оливия. Их окружали разные люди — немолодые веристы, жрецы, дворцовые чиновники в черных траурных одеяниях. Голос Куарина отдавала приказы. Все беспрекословно ей повиновались.

Постепенно в зале установился порядок. Слуги принесли новое черное покрывало для катафалка и стулья для Дантио и Оливии.

— Голос! — рявкнул старый Джиали. — Что здесь происходит?

— Прошу вас, займите места, милорды, — сказала Куарина. — Я все объясню.

Фабия сообразила, что сейчас начнется заседание Совета. Слуги расставляли стулья в форме подковы так, чтобы все старейшины могли сесть лицом к катафалку. Они принесли высокие серебряные канделябры и зажгли свечи, разогнав мрак. Восемнадцать стульев и одно кресло? Да, Куарина собрала Совет. Проклятие Ксаран! Фабия не ожидала, что это произойдет так скоро. Она еще не готова!

Дородный герольд провозгласил:

— Милорды и леди!

Все посторонние начали расходиться, а старейшины принялись занимать свои места. Стулья, расставленные двумя рядами в форме подковы, были обращены к ее концам, куда и направились Дантио с Оливией. Очевидно, четыре первых стула предназначались для семьи, поэтому Фабия поспешила к ним присоединиться. Она села рядом с матерью, а через мгновение возле нее устроился Орлад и закрыл лицо руками.

— Мне очень жаль, что Ваэльс погиб, — прошептала Фабия. — Он был замечательным человеком и великим Героем.

Орлад не обратил на ее слова никакого внимания. В его жизни было так мало любви! И теперь ему кажется, будто боги отвернулись от него в миг победы.

Дворцовые чиновники продолжали тихонько спорить из-за мест в заднем ряду. За спиной Голоса Куарины, скрестив ноги, уселись на полу писари и принялись торопливо раскладывать таблички и перья. Она не стала их ждать.