— Надо сказать жрецу, чтобы он молчал о нашем визите в храм, — рассудительно произнес Заффа. — Если герцог узнает, что мы упустили вампира, у него могут возникнуть вопросы. Весьма неприятные вопросы, сударь «придворный маг».

— Кстати, ты уже определился с ответом? — полюбопытствовал Борланд.

— Да. Я согласен. Если за тобой не приглядывать, ты непременно вляпаешься в какое-нибудь дерьмо.

— Отлично, — сказал Весельчак, пристегнул на место ножны и поплелся к лестнице. — Хорошо хоть, в храме ничего не сломали.

Перед тем как вместе с Лой отправиться в Билану, хранитель Даргор решил обратиться за помощью к одному из сильнейших волшебников Схарны — ректору магической Академии в Денборге, архимагу мессиру Дорнблатту. Подойдя к зеркалу, Даргор провел ритуал вызова. Ждать ему почти не пришлось — в отличие от слонявшегося по лесу Эрталиона, Дорнблатт находился в своем кабинете и практически сразу же вышел на связь.

— Мое почтение, мессир ректор, — склонил голову Даргор.

— Даргор? — вместо приветствия сказал Дорнблатт. — А где же Ангус?

— Учителя больше нет, — печально произнес хранитель.

— Как? Что случилось? — забеспокоился старый маг.

— Ангус и Тайрис были убиты два дня назад. Убийца — какой-то эльф, маг поистине чудовищной силы. Сейчас он скрывается в Милане, и хранители спокойствия считают своим долгом поскорее найти его. Но мы не можем сейчас заниматься этим, поскольку должны продолжить дело нашего Учителя. Нам нужна ваша помощь, мессир. Нужна сила магов Совета и Академии.

— А, так ты говоришь о походе в Заболевшую Землю, к Черным руинам? — Дорнблатт почему-то выглядел раздраженным. — Пустая трата времени, на мой взгляд. Мы присматриваем за оболтусами, что ютятся там. Ни на что мало-мальски опасное они не способны.

— Учитель считал иначе! — горячо возразил Даргор. — То, что происходит там, на развалинах святилища дзергов, способствует исполнению их пророчества. Чернокнижники давно стремятся к достижению этой зловещей цели. В своих видениях Ангус получал знаки, свидетельствующие о том, что роковой час близок.

— Роковой час? Детские побасенки о возвращении дзергов? — Дорнблатт рассмеялся. — Верить в это — еще глупее, чем в то, что чернокнижники могут угрожать спокойствию Схарны! Эти трактаты накорябаны самими прислужниками Мрака, чтобы хоть как-то оправдать свое жалкое существование. Смотри сам — мы, белые маги, не нуждаемся ни в каких целях, на достижение которых нужно потратить жизнь. Мы просто живем и делаем свое дело, и так продолжается уже много столетий кряду. А все почему? Да потому что в последней из Волшебных войн Свет одержал окончательную победу!

— Я на вашем месте не был бы столь категоричен… — начал хранитель, но Дорнблатт резко оборвал его:

— Ты никогда не будешь на моем месте, Даргор! Я имею право судить о вещах, о которых ты и понятия не имеешь. Сколько тебе лет, хранитель?

— Тридцать пять, — ответил Даргор. — Да, я молод, но это еще не значит…

— Значит! Ты не просто молод, Даргор, ты, можно сказать, еще щенок. Вот мне — триста пятьдесят три года, — едва ли не с ликованием сказал ректор Академии. — В десять раз больше, чем тебе. Даже твой наставник Ангус был намного младше меня. Мне жаль его, конечно, но я не перестану утверждать: Ангус ошибался, направо и налево рассказывая об опасности, которая якобы таится в Черных руинах. Я не склонен придавать значения досужим домыслам отщепенцев.

— Учитель Ангус не был отщепенцем! — воскликнул Даргор. — Он был членом Совета магов Схарны.

— Ангус почти не принимал участия в делах Совета, — отмахнулся Дорнблатт. — Он крайне редко появлялся на наших встречах. И совсем уж ничего не делал в главном направлении нашей работы. Пальцем о палец не ударил для дела создания универсальной магической системы. Ангус хотел независимости и получил ее. И вот к чему это привело — уважаемый маг сложил голову в самом начале своего нелепого похода.

— Я так понимаю, что Дом хранителей спокойствия не получит никакой помощи от Академии и Совета? — уточнил Даргор.

— Я даже не стану созывать Совет! — отрезал ректор. — Хранители вольны делать все, что захотят, в преследовании своей призрачной цели. Мешать вам мы не станем. Но и помогать — тоже. А теперь извини, Даргор, но я слишком занят, чтобы продолжать эту бесполезную беседу.

— Старый остолоп, — сквозь зубы процедил хранитель, когда зеркало обрело свой первозданный вид. — Занзара, ну почему руководящие посты почти всегда достаются упрямцам и самодурам?

— Почему же «почти»? — вошла в комнату Лой. — Всегда, и только им. Даже если человек и не является таковым поначалу, власть постепенно развращает его и делает безучастным к проблемам окружающих. Даже к тем проблемам, решать которые он обязан.

— Вот именно — обязан! Не понимаю, как Дорнблатт может быть таким беспечным.

— Так ты говорил с Дорнблаттом? И что он сказал?

— То же, что всякий раз говорил Учителю. Никто не станет нам помогать. Придется действовать самостоятельно.

На столе ожил орб, настроенный теперь на обнаружение активности Пентакля Света. Даргор быстро подошел к столу и застыл над шаром.

— Это снова он, — прошептал маг. — Тот самый проклятый эльф. Кажется, у него неприятности. Едва не был растерзан вампиром.

— Еще и вампир? Что за времена настали!

— Те самые смутные времена, о которых предупреждал Учитель. И это лишь начало, я думаю. Того и гляди, где-нибудь объявится демон или дракон. Уже ничему не стоит удивляться, даже если небо вдруг упадет на землю.

— Ну, до этого еще далеко. Пока мы живы, есть надежда, что нам удастся сохранить существующий порядок вещей.

– Да, по крайней мере, мы знаем, что эльф-убийца все еще бродит по улицам Биланы. И Пентакль Света по-прежнему находится у него. Значит, наш приятель все же передумал продавать артефакт. Должно быть, он разобрался с возможностями Пентакля и решил не расставаться со столь ценной вещью.

— Но мы скоро изменим эту ситуацию, — сжав кулаки, сказала Лой. — Накажем гнусного отступника. Если бы он попался мне сейчас, я разорвала бы его голыми руками, даже не прибегая к магии.

— Не надо злиться, — осадил ее Даргор. — Помни о нашей главной миссии. Мы обязаны завершить дело, начатое Ангусом. Хотя, конечно, если негодяй нам попадется, я не откажусь от удовольствия поджарить его на медленном магическом огне.

— Нет, лучше заморозить во Льду Забвения. Его страдания должны продолжаться как можно дольше!

— А ведь только что хотела мгновенно разорвать его на части, — безрадостно усмехнулся Даргор.

— Будь у него тысяча жизней, я прикончила бы его тысячу раз.

— Согласен с тобой. И, надеюсь, возможность поквитаться с ним нам представится. Но главным, все же, остается поход к Черным руинам. Нам нужно подготовиться к этому.

— Большую часть артефактов забрал с собой Учитель. Они сейчас в Билане.

— Мы вернем их. Но нам, тем не менее, не помешает прихватить кое-что еще. Идем в хранилище.

Индалинэ Итрандил вошел в Билану на закате. Мысли его вертелись вокруг недавней стычки с троллями. Их появление в Кандарском лесу можно было смело занести в разряд чрезвычайных происшествий. Больше всего Индалинэ огорчало то, что он не мог отправить в лесной город Нонкариэль предупреждения о вторгшихся в лес сотнях зеленомордых. К сожалению, телепатия среди эльфов, как и среди людей, была свойственна лишь избранным единицам. Отец Индалинэ владел этим даром, но младший Итрандил его не унаследовал.

Искусство телепатии не предполагало прямого вторжения в сознание собеседника. Эрталион не мог читать мысли с точностью до слова, но был способен определять их основное направление и эмоциональную окраску. Это позволяло узнать, лжет собеседник или говорит правду. Полноценный мысленный диалог был возможен только между двумя телепатами или ближайшими родственниками, один из которых владел этим даром. Индалинэ мог вступить в мысленный диалог с отцом, но только в том случае, если бы тот первым вышел на связь. Сейчас Итрандил очень жалел, что не владеет телепатией — в противном случае он связался бы с отцом и рассказал о случившемся на поляне. Тролли, несомненно, намеревались атаковать Нонкариэль. Оставалось надеяться лишь на то, что духи леса не останутся безучастными и донесут до города весть о вторжении раньше, чем туда доберутся сами зеленомордые.