Мисс проснулась сразу. Резко открыла глаза и несколько секунд разглядывала неестественно белый потолок без единого пятна. Жутко хотелось пить после вчерашней водки. “Сушняк”, – усмехнулась она про себя и, натянув халат, вышла на кухню.

Дан мыл посуду, оставшуюся после ночной попойки, а за столом в рубахе Дана и с сигаретой в руке сидело эфирное созданье, столь нежно-хрупкое, что казалось, это – ожившая фарфоровая статуэтка мастеров Древнего Китая. Создание открыло маленький очаровательный рот и произнесло:

— Привет, ты Мисс, да? Мне Сашенька про тебя так много рассказывал. А как тебя зовут на самом деле?

Мисс дернула головой, намереваясь сказать колкость, и столкнулась с глазами, выражение чистоты которых граничило с идиотизмом. Пожала плечами и повернулась к Дану.

— Налей водички.

Дан протянул ей стакан и улыбнулся:

— Это – Сонечка. Моя жена.

И Мисс увидела в его глазах отражение этой идиотической чистоты.

— Давно?

— Уже три месяца! – гордо заявила Сонечка и посмотрела на Дана с таким обожанием и восторгом, что даже вода, текущая из крана, зашумела тише.

Мисс опустилась на табуретку:

— Так это твоя квартира?

— Наша. Мы уже почти закончили ремонт, осталось только купить новые шторы в зал и на кухню. Я видела в соседнем магазине совершенно очаровательный голубой тюль, он будет так прекрасно смотреться с этими обоями. А еще я хочу пару новых кресел, но это уже потом, когда Сашенька получит деньги.

— Ты работаешь? – удивленно подняла брови Мисс и закурила.

— Да, мой папа недавно устроил его на ответственную должность: руководить руководимыми, – ответила Сонечка вместо Дана. – Мы так ему благодарны, правда, дорогой?

— Конечно, – кивнул Дан, поставил в сушилку последнюю тарелку, вытер руки и присел за стол. – Сейчас будем завтракать, знаешь, Сонечка вкуснейше готовит! Это редко кому удается.

— Ты стал гурманом? – не удержавшись, съехидничала Мисс, пытаясь нащупать хоть какую-то брешь в этой семейной идиллии.

— Ну, не все же по столовкам помоями питаться, – авторитетно возразила Сонечка. – Кушать нужно вкусно и регулярно, а то никакой пользы от еды не будет.

— У Сонечки мама – повар. Так что она в этом деле дока, – улыбнулся Дан и накрыл ладонью маленькую изящную ручку с аккуратно накрашенными ногтями.

— Конечно, милый, – Сонечка погладила его по щеке и поднялась. – Я пойду оденусь, и скоро будет готов завтрак.

Она очаровательно улыбнулась Мисс и вышла из кухни.

— Дан, ты спятил? Это, конечно, не мое дело, но, господи, неужели для тебя все кончилось? – помолчав, спросила Мисс и жадно затянулась.

— Что? – не понял Дан. – Для меня все только начинается. Ты не представляешь себе, как я счастлив! Я очень ее люблю, у меня хорошая работа, перспективная должность, своя собственная квартира. Неужели этого мало?

— Наверное, много, – пожала плечами Мисс. – А картины? Как же картины?

— А что картины? – отмахнулся Дан. – Старые – дерьмо, а я со временем подзаработаю денег, оборудую где-нибудь мастерскую, пойду учиться. Знаешь, тут есть один художник, – оживился он, – очень знаменитый, глав города рисует, он набирает в этом году учеников. Сонечкин папа договорился, меня приняли, научусь правильно накладывать мазки, строить композицию..

— Кисточку держать, – в тон ему добавила Мисс

— Ну, зачем ты так? Мне это действительно надо! – обиделся Дан.

— Это тебе Сонечка сказала? – снова съехидничала Мисс.

— Почему? Я сам так решил. Понимаешь, – и Дан принялся долго и пространно объяснять, почему и зачем ему все это нужно: тут был и устроенный быт, и ухоженные дети, и обеспеченная старость, не было лишь одного – самого Дана.

— Ты кого убеждаешь, меня или себя? – перебила его Мисс на одной из бесконечных и очень логичных фраз.

Дан запнулся, помолчал:

— Для себя я все уже решил. Хотелось, чтобы ты поняла меня…

— Я принесла картины. Твои картины, – не унималась Мисс. – Ты же художник от Бога, ты должен рисовать!

— Картины? – вошедшая в черном кимоно Сонечка была просто неотразима – Сашенька, я хочу посмотреть!

Она даже захлопала в ладоши от восторга. Дан поднялся и вышел в коридор.

— Знаешь, – защебетала Сонечка, – я так люблю Сашеньку, он такой талантливый, такой умница, к нам теперь в гости ходят известные люди: художники, музыканты, писатели. Они все такие милые и ужасно умные! Недавно один принес мне так много цветов и руку поцеловал, так было приятно…

— Сколько тебе лет, если не секрет, конечно? – спросила Мисс.

Сонечка подняла на нее прекрасные пустые глаза.

— Двадцать пять. Но правда же, я выгляжу моложе?

— Правда, – кивнула Мисс, потому что Сонечка действительно выглядела на восемнадцать.

В кухню вошел Дан, неся распакованные холсты. Как нелепо и неуместно кричали его больные рисунки посреди этого аккуратно расставленного и абсолютно мертвого мира. Сонечка подняла на Дана сияющие глаза:

— Это ты рисовал?

— Да, – кивнул Дан, и Мисс на мгновенье показалось, что весь этот мир рухнул и прежний Дан сейчас достанет краски и..

— Ты – настоящий художник, – уверенно сказала Сонечка и поцеловала Дана. – Немножко подучишься, папа поможет, и будет просто здорово! Тол ько знаешь, ты ведь не обидишься?

— Нет, нет, – тут же заверил Дан.

— Мрачные они какие-то слишком, черные, серые… Ведь, если побольше ярких цветов, правда будет лучше, ну розового там, оранжевого… Да, милый? А эти картины мы пока поставим на балкон, когда ремонт закончим, может, что-нибудь повесим…

— Ну конечно, – обнял ее Дан. – Старье это все. Вот поучусь, и все будет по-другому.

Они самозабвенно поцеловались. Мисс ясно представила судьбу всех этих картин.

— Дан, – сказала она, дождавшись конца поцелуя. – Подари мне что-нибудь на память.

— Конечно, выбирай, – великодушно согласился Дан. – Хотя, правда, старье это все.

— Ничего, – утешила его Мисс. – Ничего…

Она выбрала картину, вышла с ней в коридор и завернула в старые тряпки.

— Ничего, – бормотала она. – Ничего…

Ей мучительно хотелось плакать.

Когда через десять минут она вернулась на кухню, картин там не было, а сияющая Сонечка, напевая, накрывала на стол, то и дело бросая на Дана восторженные, обожающие взгляды.

“Она ведь по-своему любит его, – внезапно поняла Мисс и отвернулась к окну, –... а мне так и не удалось разжать его руки и убрать их от головы… ”

За окном торчали голые ветви деревьев, сплетаясь в причудливый рисунок полос и неба, грязные лужи отливали красным и казались наполненными кровью. Мисс задумчиво курила, сидя в кухне на табуретке и глядя в окно. От серости за стеклом было холодно и неуютно, прохожие на улице поднимали воротники, ежась от пронизывающего осеннего ветра. “Я задерживаюсь, – подумала Мисс. – Тяну время… Зачем?” Думать не хотелось, не хотелось ничего делать, хотелось просто вот так сидеть, курить и смотреть в окно. Всегда. Кухня за эти несколько дней стала родной и привычной, и даже эта абсолютная белизна ее и упорядоченность не мешала и не резала глаз, тем более, что Мисс нет-нет, да и нарушала ее гармонию, оставляя в самом неподходящем месте пепельницу с окурками или стакан с чаем. Мисс никуда не выходила из квартиры. Ей не было одиноко. Дан и Сонечка великодушно пригласили ее погостить, чем она с радостью и воспользовалась, чтобы отдохнуть и набраться сил. Мисс чувствовала себя в безопасности и шутила зло: “Забыли наверное”, зная, что рано или поздно все это кончится и придется уходить. Но время ее еще терпело, и она сидела в кухне на табуретке и смотрела в окно.

Дан с Сонечкой вернулись не одни. Сонечка, весело щебеча, втащила на кухню высокого крепкого молодого человека в коричневом свитере и коричневых джинсах. Он неловко поздоровался и вытащил из сумки две бутылки водки. Вошел Дан, растирая замерзшие руки.

— Ну, как дела? Познакомьтесь, это – Карл. Он – философ. Пишет замечательные трактаты.