— Она закончилась для меня крахом, — вздохнул Голоблад. — Эти ушлые негодяи что-то пронюхали, и я спекся. Проклятье! Слушай, ты можешь помочь мне. Эту работу надо закончить.

— Помочь? Бросьте и думать! Я ни на что не способен! — испуганно взвизгнул я.

— Будешь способен. Будешь, черт побери! Я тебе помогу.

— Как? Объяснитесь. Я вообще не понимаю, о чем идет речь. — Я действительно не мог понять, что происходит.

— Сейчас поймешь. Слушай… Мне уже некуда возвращаться. Я умер. Меня сегодня сожгут на свалке. А ты, если как следует постараешься, вылезешь. Тебя откачают, ты снова сможешь ходить.

Нет, я решительно не понимал ничего. Как вылезу? Как снова смогу ходить? Меня же в лепешку раздавил экскаватор.

— Меня раздавил экскаватор, — простонал я.

— Какой экскаватор? — рассмеялся Персиваль Голоблад. — Тебя шарахнуло молнией, чудик. Ты лежишь сейчас розовый и красивый в реанимации больницы Семашко. И в любой момент можешь выйти из комы. Так что у нас нет времени на болтовню.

— Откуда вы знаете, что я в больнице?

— Откуда-то знаю… — Мне показалось, что Голос на мгновение нерешительно заколебался, но сразу восстановил свою силу. — Сам не пойму, но это точно. Послушай, Ярослав Леонидович. Я сейчас попробую внедриться в твое сознание. Чуть-чуть мне это уже удалось. Ведь получается у нас друг с другом беседовать. Так я постараюсь еще немного продвинуться. Ты только не рыпайся, не мешай мне. Договорились?

Дудки! Эта игра перестала мне нравиться. Агент иностранной разведки собирается завладеть моим телом! Еще какие-то сутки назад я был готов продать его и душу в придачу за бесценок хоть Дьяволу, хоть кому. Но сейчас вдруг во мне все восстало против этого фарса. И я сказал твердо:

— Нет.

— Какое там «нет», идиот. Двигайся, двигайся.

— Нет. — Я ощущал, как Персиваль Голоблад овладевает мной. Он обволакивает меня, захватывает жадными горстями все то, что еще не давно было моим, по-хозяйски копошится в моем сознании, все больше и больше подчиняя его себе. И я начал отчаянно биться, как рыба, угодившая в садок рыбака. Я начал стремительно удирать от него по невидимым коридорам. Сквозь двери и дыры. С этажа на этаж. С одного уровня на другой. Он настигал меня — я отбивался. Он цепко хватал меня — я выскальзывал из его объятий. И отчаянно кидал себя в пучину пространства.

Пространство резко свернулось в спираль и, словно смерч, всосало меня в свое чрево. Я попробовал рыпаться, цеплялся коготками за пустоту. Бесполезно… Что-то неведомое жадно заглатывало меня. Я улетал в бесконечность, и Голос, далекий и нереальный, провожал меня:

— Ярослав, ты сделаешь это. Ты вернешься и вместо меня достанешь этих, уродов. Да помогут тебе в этом мои знания. Мой опыт. Мои деньги. Я отдаю тебе все это, а ты завершишь операцию. Ведь правда? Ответь, Ярослав! Ты сможешь? Ты получил все, что нужно? Отвечай, Ярослав! Я не слышу! Отвечай же, черт побери!!! Отвеча-а-ай!!!

На меня неслась чернота. Меня выворачивало наизнанку и сжигало огнем. Я сжался. Я замер. Я застыл. И уже точно знал, что сейчас это что-то неведомое извергнет меня наружу. Куда? Бог его знает. Не все ли равно, лишь бы убраться отсюда подальше.

А впереди уже показался свет…

…и хорошенькая белокурая медсестра. Она сидела за эмалированным столиком и читала массивную книгу, накручивая на тоненький пальчик светлую прядку волос. Интересную книгу, наверное. Увлекшись, девушка даже чуть-чуть приоткрыла ротик. А может быть, у нее был насморк.

Я лежал и умилялся этой картине. Изжеванное, вылизанное до блеска сравнение, но от него никуда не деться: медсестра напоминала мне ангела. Совсем недавно она спустилась с небес. Хотя, в действительности, оттуда спустился я. Совсем недавно. Только что…

Мне было жаль беспокоить ее, но я — больной, а она — на работе. И, если честно, мне скучно вот так просто лежать и глазеть на нее. Я сложил губы трубочкой и негромко свистнул.

Девушка вздрогнула и оторвалась от книги. Она смотрела на меня и продолжала теребить свои волосы. И у нее были огромные голубые глаза. Потом она встала и неслышно ступая подошла ко мне.

— Привет, — скрипнул я. Прокашлялся и повторил: — Привет, — уже совершенно нормальным голосом.

— Привет. — Маленький гуттаперчевый ротик растянулся в широкой улыбке. — Как вас зовут?

— Для тебя — просто. Слава. — Я помнил! Я все отлично помнил! — Для остальных — Ярослав Леонидович.

— Замечательно, Слава. Подождите секунду. — Медсестра зачем-то поправила мое одеяло и поспешила к выходу из палаты.

Я остался в компании многочисленных устрашающего вида приборов и совершенно желтого типа, безжизненно лежавшего на соседней кровати. Рядом с ним стояла пустая стойка для капельниц.

— Очухался, Прометей. — В палате появился высокий мужчина, явно доктор, хозяин всего этого медицинского рая. — И даже не забыл свое имя. Докладывайте, что еще не забыли. — Он наклонился ко мне. У него были густые усы и очки в тонкой серебристой оправе. — Помните все, что случилось?

Вроде бы помню. В меня угодила молния. Во всяком случае так мне сказал Голоблад.

— В меня угодила молния.

Доктор даже не попытался скрыть своего удивления. Казалось, что этим ответом я ударил его под дых. Очки в серебристой оправе заметно сдвинулись вверх.

— Ни хрена себе! — не поскупился он на диагноз. — Вам об этом рассказала сестра?

Она только сказала мне: «Подождите секунду». И убежала, не познакомившись.

— Сестра сразу же вышла за вами, а о молнии я знаю сам.

— Недурственно, — ухмыльнулся доктор в густые усы. — В таком случае могу вас поздравить. Похоже, вы выберетесь из этого приключения без неприятных последствий.

Признаться, я очень на это рассчитывал…

Через час меня уже перевезли на каталке в обычную десятиместную палату. Я вполне мог бы добраться 710 нее своими ногами, мне это даже было бы интересно, но никто не хотел и слышать об этом. Все боялись, что со мной может случиться что-то еще, не боясь при этом грубо, словно свиную тушу, кантовать меня с места на место. Они отбили мне все бока.

— Скажите хоть, долго я здесь провалялся? — спросил я, покидая реанимацию.

— Без сознания вы были тридцать четыре часа, — доложила белокурая медсестра. И успокоила меня: — Это еще не долго.

В палату я угодил прямо к завтраку и получил свою порцию жиденькой пшенной каши и стакан того, что в больницах принято называть чаем. Сразу же после завтрака меня осмотрела маленькая пожилая врачиха.

— Рефлексы в норме, — определила она. — Никаких нарушений я не нашла, но пару дней вас надо понаблюдать. Я могу позвонить кому-нибудь из ваших родных? Нам нужны паспорт и страховое свидетельство.

Я вздохнул и развел руками.

— К сожалению, проживаю один. Документы могу забрать только сам.

Наполовину вранье, но у меня не было никакого желания лишний раз дергать Татьяну, обрекать ее на очередные заботы. Признаваться в том, что умею притягивать к себе не только проблемы, но даже молнии.

— Знаете, — заявил я врачихе. — Мне хотелось бы отсюда уйти. Я чувствую себя совершенно нормально. Верните мне мои вещи.

Я не ждал легкой победы, но врачиха неожиданно согласилась.

— Полежите хотя бы до вечера, — сказала она. — Вам придется написать заявление.

Возможно, больница была переполнена. И у врачей хватало работы. Во всяком случае препон мне никто не ставил, и после обеда я получил в гардеробе свои шмотки, проездной, сигареты и спички. И очки. Вот когда мне пришлось в первый раз удивиться. Если принять за точку отсчета момент моего пробуждения в реанимации.

Очки оказались мне не нужны! НЕ НУЖНЫ, ХОТЬ УБЕЙСЯ!!! О том, что не могу сделать и шагу без них, я вспомнил лишь в тот момент, когда они оказались в моих руках. А до этого уже восемь с половиной часов я щеголял стопроцентным зрением космонавта и даже этого не заметил.

— Все на месте? — Гардеробщица уставилась на мою растерянную физиономию.