— Эх, а в Сахаре сейчас солнышко, жара и ни единого комара, — сладко простонал Витась, размазывая по щекам следующее раздавленное насекомое, — Все-таки пустыня имеет свои плюсы. Подумать только, тридцать семь лет не было дождя. Я тогда еще не родился.

Плот плыл по течению, бурая вода иногда превращалась в безжизненно-сонное широкое озеро, а в следующий раз неслась с бешеной энергией. А Пепел сидел впереди с ружьем на коленях, пытался высмотреть в проплывающих мимо джунглях какую-нибудь опасность и почти всерьез жалел, что ночью в лагере высыпал в бак вертолета с килограмм сахара.

Что происходит с двигателем внутреннего сгорания, когда в горючем растворяется сахар, Сергей знал приблизительно — тосол выкипает, двигатель перегревается и клинит. Такой диверсионный метод славянин высмотрел в одном из кинобоевиков и, судя по тому, что вертолет сейчас беглецам не досаждал, метод не был высосан из пальца. Но, проявись сейчас в небе вражеский вертолет, может быть, женщины наконец заткнулись бы.

Перекрученные стволы деревьев сплетались над водой, и ветви их были увешаны лишайником, длинными бородами серого мха, яркими ковриками из розовых и красных орхидей и множеством вьющихся зеленых растений. Вода у берегов была скрыта от глаз под сплетением зелени и усеяна множеством ярких мелких цветков. Местами этот впечатляющий ковер был испещрен блестящими зелеными тарелками — листьями водяных лилий, жавшимися в кучки вокруг остроконечных бело-розовых цветов.

Наверное, кто-то свыше услыхал молитвы Пепла, потому что от ближнего берега свистнула длинная стрела и вспорола воду метрах в трех от плота. Следующая стрела легла всего в метре.

— Сензибы! — испуганно пискнула Бана, но не удержалась от очередной едкой реплики, — Теперь, белая женщина, у тебя есть прекрасный шанс не достаться на завтрак крокодилам!

— Выворачивай! — рыкнул Пепел на замешкавшегося Витася.

Плот повлекло к противоположному берегу. И очень хорошо, что у, как оказалось, кравшихся там старых знакомых — Лопесовых евроафриканцев — не хватило терпения выждать, пока беглецы сами свалятся к ним в руки. Раздавшийся нестройный залп не причинил обитателям плота серьезных проблем, разве что одна глупая пуля выскоблила щепку из приклада ружья Сергея. Похоже, преследователи крепко умаялись, прыгая по корягам, если напрочь растеряли ранее демонстрируемые снайперские таланты.

— На весла! — скомандовал Пепел и, ухватив одно из благоразумно выструганных при изготовлении плота весел, стал показывать личный пример.

Он работал веслом, как кайлом в забое. Витась посадил на руль Лотту, сам тоже ухватился за весло.

— Белые мужчины слишком нежничают с белыми женщинами, — шипела Бана, но честно и яростно лопатила воду.

Плот пошел серединой реки, по самому течению. Бегущие по густо заросшему всякой зеленой дрянью левому берегу белые охотники стали кричать Пеплу, чтоб тот не дурил и сдавался, поскольку лучше иметь дело с десятью Лопесами, чем с одним пигмеем-сензибом. Сергей им ответил категорическим матом, белые снова бабахнули из всех стволов, и снова мимо. Похоже, у них опять действовал приказ «Взять живым!».

Справа свистнуло еще несколько стрел, но не долетело метров десять, и тогда пигмеи перестали тратить боеприпасы. Но радости это спасающимся на плоту не прибавило, поскольку определить, насколько успешно продолжают пигмеи преследование по берегу, возможности не было. Эти юркие недоросли в отличие от зычно ломящихся сквозь заросли белых, не издавали никакого шума.

Вода в реке была густого рыжевато-коричневого цвета со стальным отливом из-за отражающихся низких туч. Воздух — горяч и неподвижен, того и гляди, хлынет тропический ливень и смоет все к такой-то матери. Берега были оторочены розовыми водяными лилиями, неподвижно лежащими на темной, словно полированной воде.

— Быстрее! Еще быстрее!!! — задавал себе и другим ритм Сергей, боясь посмотреть вперед, где берега явно сужались.

Однако и течение вдруг резко усилилось. Из воды там и сям стали высовываться корни, жадно царапая плот. Деревья по берегам все теснее жались друг к другу — и вот уже плот понесся в зеленом полумраке под сводом из ветвей и листьев по эбеново-черной воде, местами тронутой серебряными бликами пробивающегося сквозь листву над головой света. Нависшие с боков ветви стали хлестать по головам. Явно запутавшиеся в лианах и отстающие преследователи взвыли по обоим берегам, часть стрел полетела уже не в беглецов, а в сторону белых охотников. И из очередного залпа у сидящих на плоту мимо ушей не вжикнула ни одна пуля.

Береговые дебри достигли максимальной густоты: лианы, колючки, широкие, как правительственные апартаменты, листья с зубристыми краями и кривобокие стволы с шелушащейся корой.

— И… раз, и… раз, и… раз!.. — рубил веслом воду Сергей.

Орудующие веслами по другому борту Витась и Бана хрипели, будто в агонии.

Стайка краснозадых макак возмущенно освистала с низких веток проносящееся внизу плавсредство. Река вильнула, плот чуть не вышвырнуло в илистую заводь, плот чуть не прищемил хвосты двум дремлющем в иле крокодилам… И скорость сразу спала почти до нуля, потому что далее плот вынесло на широкую воду.

Где-то уже далеко за спиной залпы превратились в пальбу одиночными. И вроде бы звуки не двигались вслед за беглецами. Кажется, охотники с пигмеями временно отвлеклись друг на друга.

Окружающий ландшафт не радовал. Чахлые, опутанные мхом деревья росли по берегу небольшими группами, вокруг которых жались пыльные коврики редкой травы и кустарника. Между этими миниатюрными оазисами простирались обширные бесплодные пространства песка, белые и мерцающие, словно свежевыпавший снег. Сергей прикинул, что до подхода преследователей беглецы на энтузиазме смогут отмахать по почти стоячей воде метров четыреста-пятьсот. Потом выдохнуться окончательно, итак уже Витась ловит воздух ртом, как голодная щука, а Бана не гребет, а только чиркает и шлепает веслом по воде. Для пигмейских стрел полкилометра станет непреодолимым препятствием, но превратит беглецов в реальную мишень для вооруженных приличными винчестерами охотников. И наверняка на такой дистанции приказ «Брать живым!» перестанет работать.

— К берегу! — Сергей яростно загреб к рощице вздымающихся по левый «борт» то ли пальм, то ли баобабов.

— Там же!.. — заерзал Витась, и чуть не заработал от Сергея тычок в зубы.

— Без сопливых скользко. К берегу! Прорвемся!!!

Черпая сапогами прибрежный ил вперемешку с пиявками и лихорадочно впутываясь в лямки рюкзаков, они высадились. Витась нечаянно утопил в грязи трофейный револьвер.

— Пусть думают, что мы отправились к пигмеям! — Лотта попыталась столкнуть надежно запутавшийся в прибрежных водорослях плот.

— Брось, девочка, кого ты хочешь обмануть? Охотников? — Сергей хлопнул ее по заду, — Сейчас нас спасет только скорость. Бегом от сюда!

И они побежали гуськом, как десантники в бравых отечественных фильмах. Бана первой, Пепел замыкающим, а окружающие деревья тут же растопырили колючки, чтоб беглецам жизнь медом не казалась. Но последнее огнестрельное оружие группы — ружье — Сергей не выбросил.

Иные малорослые искривленные деревья были украшены пучками орхидей, спускавшихся по их коре наподобие розовых цветочных водопадов. Среди других ветвей виднелись серые, слепленные из грязи гнезда термитов. Из одного такого гнезда при приближении беглецов выпорхнула пара длиннохвостых стрижей и с хриплыми криками растаяла в свинцовом небе. С противным визгом с дороги убралась дикая свинья. Поглубже в джунглях дико завизжала еще какая-то тварь, хотя это могла оказаться и вполне безобидная обезьяна.

Деревья стали реже и приземистее, с ближайшего вдруг вспорхнула стая синих крупных птиц, расселась по округе и беспокойно загалдела.

— Пять минут передохнуть, — еле пошевелил заплетающимся от усталости языком Сергей.

— Больше не могу! — упала на травяной горб Лотта.

— Если не можешь, то упади рядом, а не здесь, ты в муравейнике, — злорадно прокомментировала тоже еле держащаяся на ногах негритянка.