3. Жили в тихом уютном городке. Если идешь пешком, с тобой здороваются незнакомые люди (потому что если не на машине, значит, живешь не далее 20 м, то есть сосед). Однажды в разговоре похвалил городок, типа, спокойно у вас, наверное, и преступности никакой нет. Да, отвечал собеседник, откуда ей взяться? Правда, говорит, обворовали меня недавно. Поехали в воскресенье на пикник, вернулись вечером — все более-менее ценное тю-тю.

Ну, думаю, один случай не показатель, раз в год и незаряженное ружье стреляет. Буквально через пару дней в разговоре с другим человеком комплимент городу повторил. Да, конечно, ответил он, нет преступности почти. Правда, говорит, в прошлом году мне грудь прострелили. Услышал ночью подозрительный шум на первом этаже. Взял пистолет, пошел посмотреть. Включил свет и увидел подростка мексиканской национальности.

Ну, типа, руки вверх, а то стрелять буду. Не послушался (может, с английским проблемы?), сам выстрелил и убежал. Больше я на эту тему разговоров не заводил.

4. Работали в бывшем совершенно секретном «почтовом ящике». Забавно было слушать россиянам инструктаж начальника первого отдела о противодействии шпионам. Закрытых тем в институте, насколько я понял, уже не было, но секретная мафия бессмертна, так же, как и преподаватели истории КПСС и научного коммунизма. И если с нашими еще можно договориться, то с тамошними вариантов нет. Коллега после трех месяцев решил остаться еще на столько же. Договорился с начальником, как положено, за две недели, подали заявку на продление пропуска. Заявка, опять же как положено (бюрократия и в Америке бюрократия), где-то эти две недели провалялась. Когда пришли за пропуском, ее нашли и сказали: «Приходите через две недели». Аргументы типа вы сами виноваты, а мы все сделали как надо и что он уже имел такой пропуск три месяца и все, что хотел, уже видел, не воспринимались никоим образом. И пришлось ходить эти две недели с эскортом. Вроде и хрен бы с ним, ну, пересадили в приемную под присмотр секретарши, подумаешь. Но когда она стала подыскивать сотрудника, который будет водить его в туалет, человек не выдержал, попросил перевести компьютер домой.

5. Познакомился с соседкой. Я, говорит, знаю, вы немец. Естественно, спрашиваю, с чего это она так решила. А я видела, отвечает, как вы на велосипеде в джинсах ехали. Я в Германии была, там все так ездят.

6. Одно из любимых развлечений аборигенов на выходные (кроме барбекю) — ярд сейлы. Вытаскивают во двор все, что стало мало или просто надоело, и продают за копейки. Кроме интересного времяпрепровождения в общении с народом имеют целью, насколько я понял, воспитывать у детей предприимчивость и уважение к деньгам. Типа, продашь все свои игрушки, из которых вырос, я немного добавлю и купим тебе новый велосипед. Дети торгуют в основном теми игрушками и самодельным лимонадом из порошка. Зашел как-то на такое мероприятие. Подходят ко мне мальчик и девочка лет 5–7: «Не желает ли мистер попробовать совершенно бесплатное печенье» (Absolutely free!)? Ну, думаю, сейчас разводить будут, и явно не на лимонад. Интересно, как? Съел печенюшку. Тут же: «А не хочет ли мистер запить это вкусное печенье лимонадом? Всего 50 центов стакан! «Нормальная цена была, помнится, центов 10–15. Но куда мистеру деваться?

7. И, в заключение, о хорошем. Практически все исключительно вежливы. Дверью перед носом никто не хлопает. Пешеходам уступают дорогу даже не на переходе и даже в час пик. И не только женщинам с коляской или бабушкам с клюкой. Ну а торговля — это вообще что-то невероятное. Коллега купил себе летние туфли. Самые дешевые. Каждую неделю они разваливались (не рассчитаны были на такой километраж). И раз в неделю он ходил в магазин и менял их на новые. Типа, вот купил у вас, а они развалились. Даже чек никто не спрашивал. Я однажды минут пятнадцать ходил по магазину после его закрытия, не догадываясь об этом (магазин, кстати, из недорогих). Кроме предложений помочь найти то, что нужно, ничего от сотрудников не услышал. И это при том, что я отвечал что-то вроде того, что мне, в общем-то, ничего конкретного не надо, я просто хожу и смотрю, вдруг что понравится. Представляю, что бы со мной сделали продавцы в подобной ситуации дома.

8. И совсем в заключение. У меня РЕАЛЬНО и на полном серьезе спрашивали, есть ли в России автомобили.

Дорогие мама и папа.

У меня все хорошо, надеюсь, у вас тоже. Передайте братцу Уолту и братцу Элмеру, что служить в морской пехоте намного лучше, чем работать на старика Джонса. Пусть скорее идут на службу, пока тут есть места.

Подъем в 6 утра. Сначала было страшно, но мне уже почти нравится вставать так поздно. Скажите Уолту и Элмеру, что перед завтраком тут надо просто заправить койку и навести порядок — не надо кормить скотину, колоть дрова, разжигать огонь, готовить еду. Почти ничего! Правда, парням надо бриться, но для этого есть горячая вода.

На завтрак дают много вкусного — сок, каша, яичница с ветчиной. Но нет нормальной еды — картошки, мяса. Скажите Уолту и Элмеру, что всегда можно сесть между двух городских парней, которые живут на одном кофе. Их и моей порции вполне хватает до обеда. Поэтому городские парни такие слабаки!

А еще бывают «марш-броски». Сержант говорит, что это для тренировки. Раз он так считает, то я не возражаю. «Марш-бросок» — это примерно как нам дома до почтового ящика. После этого городские парни падают со стертыми ногами, и нас везут назад в грузовике. Местность тут неплохая, но слишком ровная.

Сержант — это примерно как учитель в школе, иногда ворчит… Капитан — директор школы. Майоры и полковники заняты своими делами и нас не трогают…

Уолт и Элмер умрут со смеху, но я тут лучший стрелок. Не знаю почему — мишени размером почти как мыши, но не бегают, и, в отличие от соседских парней, не стреляют в ответ. Все, что надо сделать, — устроиться поудобнее и выстрелить! Не надо даже набивать патроны — их привозят в коробках.

Пусть Уолт и Элмер поторопятся, пока никто не знает, какая тут халява! Ваша дочь Джейн

P.S. Кстати — посылаю вам 200 долларов на ремонт хлева и маме на зубы. Эти городские парни иногда тоже ничего.

Главное — соблюсти хартию прав свободных и эксплуатируемых народов и сберечь общечеловеческие ценности. То есть оглоблями не драться. Всё-таки не каждый день деревня Дунькино обретает независимость и избирает своего президента.

В остальном — в рамках резолюции совбеза. Десять кандидатов, их жилы, вздувшиеся в борьбе за сотые процентов голосов, и нынешний наш председатель последнего в округе колхоза, уже заказавший президентскую печать и ремонтирующий кабинет.

Явка стопроцентная. То есть избирком в составе двух человек стопроцентно является во все дома с урной. Тьфу — и готово. Полный плювализм.

Выборы — праздник. Никто не напивается до начала. Начало, совпадающее с открытием избирательных участков, как известно, с шести утра. После чего пьют вдумчиво, отставив мизинец и держа стакан большим и безымянным. Оглоблями, естественно, не… Ну, вы помните, да?

Кругом предвыборная агитация. Портреты кандидатов, нарисованные местным завклубом. Председатель свой портрет видел — обещал убить. Завклуб проголосовал досрочно и сбежал в Лукинские борки, выкопал землянку и организовал анклав: по чётным к нему ходит Анька, по нечётным — Клавка.