На этом проклятом пятачке нашла пуля отца. Два дня он боролся со смертью — жить хотел. О чем думал он на смертном одре? О том, что не дожил до Победы, а так хотелось! О том, что совесть его чиста — не прятался за спины бойцов. О том, что погибает не зря — дойдут наши до Берлина. Пусть без него, но дойдут! В его мятущемся сознании всплывали картины мирной жизни: наш двор, и мы, его босоногие сыновья, вместе со сверстниками играющие в войну, где тогда гранатами служили зеленые помидоры с соседнего огорода. И Волга, которую он еще пацаном запросто переплывал туда и обратно. Он как бы наяву чувствовал жаркие объятия жены, подарившей ему двух сыновей. А когда боль отпускала, шептал своему заместителю Ивану Курилову: «Напиши моим». Тот исполнил его просьбу — написал, а через неделю и сам сложил голову в боях за Харьков. Позднее пришла похоронка:«Ваш муж, Коноваев Михаил Александрович, верный…».

Иногда ловлю себя на мысли, а что стало с тем, кто стрелял в моего отца? Может быть он, немецкий солдат или офицер, так же как и мой отец, был тяжело ранен в том бою. О чем же он думал, умирая? Может, сожалел, что не прошел победным маршем по улицам Курска и Москвы? Едва ли. Скорей думал о том, почему должен умереть далеко от родного дома, в той чужой и непонятной для него России, нужна ли его смерть народу Германии? В его сознании наверняка, возникал образ любимой матери, и он в отчаянии понимал, что не придет она к его могиле, не прольет здесь горьких слез и не положит цветы, выросшие там, на далекой немецкой земле.

Война шла своим чередом. У кого-то отец убит. У кого-то жив, но воюет. Все равно нет их дома. Разница только в том, что одни ждут писем и волнуются, а другие уже не ждут и на чудо не надеются. Надо было собирать волю в кулак и бороться за выживание — каждая картошина, каждое полено дров давались с трудом. И учебу нельзя бросать. Отец в каждом коротком письме с фронта писал: «Учись, сын!».

И вот Победа! Конец войне. Возвращаются победители: здоровые, раненые, безногие, безрукие, — но возвращаются. В нашей квартире не откроется неожиданно дверь и отец с порога не скажет: «А вот и я!». Тут мы со всей силой осознали невозвратимость потери. На душе и радостно, и горько, на лице улыбка и слезы. В будущей самостоятельной жизни нам с братом рассчитывать не на кого, у нас не будет поддержки твердой мужской руки. Мы сами сделали свою жизнь: я стал инженером, а брат — высококвалифицированным рабочим.

Всей семьей неоднократно ездили в село Крапивное Белгородской области, где в братской могиле лежит капитан Коноваев. Несмотря на болезни и возраст, приезжал командующий армией М.С. Шумилов. А как встречали ветеранов! Неподдельная искренность, любовь и уважение людей всех возрастов — от юного пионера до глубоких стариков.

Давно уже не езжу на могилу к отцу, не могу показать единственной внучке места, где воевал с фашистами ее прадед, ту братскую могилу, в которой покоится его прах. Жестокая правда нынешней жизни заставляет меня в мои 79 лет работать, чтобы хоть что-то иметь на содержание и лечение членов моей семьи. А на поездки не остается ни сил, ни средств. Пишу школьникам — красным следопытам. Благодаря учителям-патриотам в Крапивенской школе сохранился клуб «Наследники». Знаю, что 5 августа, в день первого победного салюта, они принесут к братской могиле цветы, постоят в почетном карауле, отдадут долг памяти советским солдатам. Да, советским. В той братской могиле вместе с русским Коноваевым лежат узбеки, казахи, украинцы. А я в этот день поставлю на стол фотографию отца и две стопки. Себе и ему по полной.

Свою выпью с гордостью за подвиг отца, всех его боевых товарищей, павших в величайшем сражении Великой Отечественной. Когда возьму в руку стопку отца, в сердце вольется боль.

Костромской крестьянский парень, получив военное образование на первых московских пулеметных курсах, в составе знаменитого Волочаевского полка бил японских захватчиков — самураев, пожелавших в трудное для страны время отхватить у нее лакомый кусок — Дальний восток.

В Великую Отечественную сражался под Москвой, в Сталинграде, на Курской дуге, освобождая нашу землю от немецких фашистов, рвавшихся расширить пределы Германии аж до Урала. Сражаясь, отдал жизнь за Родину, за счастье своих детей и внуков. И что же?!

Поднимись он из могилы, спросил бы с гневом: «Сын, неужели я отдал жизнь за то, чтобы ты, проработавший на благо Родины 56 лет, не имел возможности приехать и поклониться моему праху? Что ответить ему? Ничего. Тихо прошепчу: «Прости отец, и все же за вашу Победу, за вашу вечную славу!»

М. КОНОВАЕВ,

ведущий инженер-конструктор,

лауреат Государственной премии,

почетный ветеран ВДВ

Р.S. А ведь где-то в Германии живет мой ровесник, у которого отец погиб в боях на Курской дуге. Интересно — как он пережил сообщение о смерти отца? Какие чувства им тогда владели? Как он воспринял день окончания войны, нашу Победу и их поражение? С какими чувствами сейчас он вспоминает этот день? Может, думает: «Войну, ту войну, мы проиграли, но зато выиграли холодную» и все равно Германия выше России? Может? Может!

В Эстонии будет возведен монумент победы в Освободительной войне 1918–1920 гг. Принято решение о финансировании данного проекта из бюджета министерства обороны и резервного фонда правительства. Министр обороны Яак Аавиксоо, выступая на пресс-конференции, отказался назвать сумму выделенных на создание монумента средств. Однако, по данным местных СМИ, она может достигать 120 млн. крон, или почти 8 млн. евро. Беспрецедентный по своей стоимости памятник предполагается установить в районе главной площади Свободы в Таллине в непосредственной близости от уже воздвигнутого несколько лет назад другого монументального символа эстонской суверенности — часов Свободы. Будущий монумент представляет собой 20-метровую стелу, которую венчает изготовленный из стекла крест. Именно последний, представляющий некое смешение германского железного и мальтийского крестов, вызвал негативный резонанс среди художников и архитекторов. Одни считают, что из-за креста главная парадная площадь страны будет напоминать кладбище. Другие утверждают, что использование креста — плагиат, так как очень похожий памятник с крестом уже установлен в одном из городов Португалии. Освободительной войной 1918-20 гг. в Эстонии называют военные действия, известные в российской историографии как война с бело-эстонцами, которая завершилась подписанием 2 февраля 1920 российско-эстонского Тартусского /Юрьевского/ мирного договора. Этот договор был подписан после длившегося около месяца перемирия. В то время ни о какой победе речи не было. Однако сегодня речь идет именно о монументе в честь победы Эстонии в этой войне.

Альберт МАЛОВЕРЬЯН