И сыплются удары — стремительные, точные; стонет воздух, скрежещет сталь. В стремительном танце смерти Валерия не уступала врагу, но и верх взять ей не удавалось. Отступ, бочком, бочком, быстрый выпад, блок, уход… Атака, контратака. Силен же, эх и силен! Ловко обманув противника двойным финтом (фирменный, Леонид учил!), она наконец нанесла удар — снизу вверх. Увы, он лишь распорол широкий рукав белого одеяния, обагрив его кровью. Враг сдавленно зашипел, но темпа сбавлять не собирался. Вынудил уйти в глухую оборону — Лера теперь едва поспевала отбивать сыпавшиеся градом удары. И вот, внезапно лезвие вражьего меча мелькнуло перед глазами — что-то яростно обожгло щеку. Пустяки! Ей бы лишь секунду отдыха, тогда она покажет, на что способна!

Но… что это? Он опустил оружие. Призрачное лезвие растаяло и рука — теперь уже обычная, старчески сморщенная рука — устало повисла вдоль худощавого тела. Перед ней неподвижно застыл высокий, старый маг с растрепанными волосами, усталым взглядом. Сейчас бы и нанести последний удар. Но как тяжел стал меч, пудовым гнетом тянет к земле. Только теперь, выронив из дрожащих рук оружие, Лера увидела, насколько враг изменился в лице. Он смотрел на что-то за ее плечом с таким невыразимым отчаянием, что недавнее желание разорвать противника в клочья, растаяло. Она стала снова собой — хрупкой девушкой, до смерти уставшей от поединка. Болела каждая мышца, ныли суставы… Да, больше всего на свете ей сейчас хотелось просто рухнуть в снег и забыться. Будь что будет!

Но нет. А что, если это всего лишь коварный трюк? Валерия всё же нашла сил обернуться и взглянуть, что же ужасного творится у нее за спиной?

……………

— Ты слышал? — Дарк только что задумчиво глядевший, как пляшет пламя костра, встрепенулся.

— Что? — Леон быстрым движением поправил сползшую на глаза шляпу. Стыдно признаться, но он задремал, разомлев после сытного завтрака. И поэтому, кажется, пропустил что-то важное.

— Я, — подскочил на ноги Шангри, — я почувствовал!

Паренек выглядел слегка напуганным, да и немудрено. Происходило нечто странное, такое, чего ему еще не приходилось видеть — неизвестное, и потому — опасное. А главное — его смущало то, что он не может определить источник своего волнения. Так бывает, когда резко очнешься от сна, со сжимающимся от страха сердцем, и некоторое время не можешь понять — где сон, где явь?

Дарк тоже встал и заходил из стороны в сторону, не в силах совладать с охватившим его волнением. Что это было? Мощнейшие колебания Силы только что невидимым потоком прокатились мимо них, сквозь них. Кто, зачем, а главное — как? — стягивает к себе такую мощь? Свет и Тьму, без разбора. Великий некромант впервые в жизни почувствовал себя совершенно обескураженным.

— Ах да, — встрепенулся Леон, — почуял! Что-то происходит там, на Севере.

— Очень мощное заклинание, — осторожно предположил Шангри.

— Даже слишком мощное, — недовольно поморщился бородач. — Знать бы еще — на благо иль на разрушение? Такой лавиной весь этот маленький мирок можно на куски разнести. Не мешало бы нам поторопиться…

— Как? — в отчаянии воскликнул Шангри, — до Пиков по меньшей мере сутки-двое пути.

— Пешего пути, юноша, — назидательно заметил Леон, подняв указательный палец.

— Мы откроем портал, — пояснил Дарк, постепенно успокаиваясь. Теперь ему и самому было странно, как мог он, доселе невозмутимый, так легко впасть в постыдное смятенье?

«Ух ты! — хотелось воскликнуть Шангри. Он еще ни разу не видывал портала! С трудом сдержался он от этого, в его мнении, детского поступка. Раз уж оказался в компании таких почтенных магов, то и самому надлежит вести себя соответственно.

Леон поспешал — еще немного и он потеряет след могучего заклятья, и тогда место прибытия определить будет куда как сложно. По счастью портал вышел добротным, силы в него было вложено немало — линии, набросанные на мертвой земле, сияли ярко, так, что слепило глаза.

— Вперед, друзья! — с этими словами он первым шагнул в переплетение лучезарных линий.

Это было странное ощущение — свободного падения сквозь полосы ослепительного света, чередующиеся непроглядной темнотой. Шангри даже не успел как следует напугаться, как вновь почувствовал под ногами твердую почву. С непривычки его мутило, да и взгляд никак не мог остановиться на чем бы то ни было. Яркое солнце, искрящийся снег, — всё вертелось, словно его подвесили вниз головой и трясли. По счастью это продолжалось недолго — вскоре пляска картинок перед глазами улеглась, взор прояснился. Да и противная тошнота отступила.

— Так вот как нам встретиться пришлось! — в глубокой тишине прозвучал голос Леона.

Впервые Шангри показалось, что в этом добродушном басе скользнула угроза. Что же там?… Он спешно обошел замерших на месте магов, и остановился рядом с ними, не в силах оторвать взора от небольшой пологой возвышенности, припорошенной снежком. Что тут происходит? Валерия и этот старик… судя по всему они только что сражались? А Рэйнорд? Почему он стоит совсем рядом, но, в то же время, опершись на посох и закрыв глаза, словно ему ни до чего нет дела? Столько вопросов, и ни одного дельного предположения.

— Ну, здравствуй, брат! — Леон криво усмехнулся, словно отведал чего-то кислого.

— Брат?… — тихим эхом отозвалась Валерия. В эти мгновения ей стало казаться, что она сходит с ума. Откуда здесь появился Леонид? И Шангри — живой, невредимый? И этот высокий маг в черном, судя по посоху — некромант? А этот старик — как он может приходиться Мастеру братом?

— Ты! — воскликнул столь неожиданно разоблаченный Архимаг. Как вы уже поняли, это был он. — Но как?!

Сколько же ненависти и боли было вложено в этот короткий выкрик! Пожалуй, если бы словом можно было убить, они все давно упали б замертво.

Валерия, воспользовавшись царящим замешательством, осторожно отодвинулась в сторону. Не слишком уютно ощущать за своей спиной это существо: по крайней мере, назвать человеком это чудовище, у нее бы не повернулся язык. Девушка явственно ощущала угрозу, и флюиды черной ненависти, излучаемые напряженно застывшей фигурой. Как может он быть братом ее Мастера?

Потребовалось некоторое время, чтобы Архимаг совладал со своими чувствами и придал лицу невозмутимое выражение. Да и речь его, зазвучавшая в полной тиши, лилась дружелюбно и на удивление гладко:

— Ну-с, и чем же я обязан столь неожиданному визиту? Неужто за какую-то пару-тройку столетий мой брат так соскучился, что готов искать меня на самых задворках Вселенной?

— Хватит чушь пороть, — совершенно нелюбезным образом Леон прервал его излияния, — что ты о себе возомнил? Сам то хоть понимаешь, что тут натворил?

— Вот именно, — казалось, Дагон благодушно пропустил возмущенную речь брата мимо ушей, — Ты только взгляни на размах, аккуратность, точность заклятья! Разве кому-либо до сих пор удавалось создать что-либо подобное? Нет, этого тебе, с твоими устаревшими взглядами на добро и зло, никогда не понять.

— Зачем тебе это? — теперь уже без негодования, глядя в глаза брату, спросил Леон.

Он и впрямь не мог понять — зачем? Тысячи смертей, напрасная гибель живых существ, — часть какого то безумного, чудовищного эксперимента? Или просто средство почувствовать свою власть над судьбой целого мира, словно ты — бог? Его размышления прервал голос Дарка. Тот самый — холодный, полный презрения, голос:

— Он ищет бессмертия во Тьме. Всё, что здесь происходит — своего рода гигантское жертвоприношение. Магия крови, не так ли, Архимаг? Ты ловко вводил всех в заблуждение, по части своего долгого отсутствия в Университете; да и долголетие твое всегда вызывало почтение. Ходят даже слухи, — Дарк криво усмехнулся, — что ты — прямой потомок богов. Знали б те простаки, чем ты поддерживаешь свое затянувшееся существование…

— Ты не посмеешь, — самоуверенно завил Дагон, хотя голос его едва заметно дрогнул. — Да что вы вообще знаете? Смерти боятся все — и молодые, и старые. С годами страх становится лишь сильнее — с ним засыпаешь, с ним же и просыпаешься. Все время слышишь ее шаги в шелесте песочных часов. Вы знаете, что значит этот страх? Когда смерть смотрит на тебя молодыми лицами твоих же учеников? Она отражается на неподвижной озерной глади, прячется в зеленой листве, её вой несет осенний ветер. Зимой она скребется поземкой у дверей, стучит холодными пальцами вьюги в окно… — по мере того, как Архимаг говорил, голос его наполнялся всё большим отчаянием. — Да кто из смертных не боится её? Кто?!