Бенарду нравился диковинный речной народ, их беззаботность, непонятный говор, односложные имена — Бро, Ма, Ту и тому подобное. Они сразу же сообразили, кто такая Ингельд — Дочери выделялись среди людей и крайне редко покидали свои священные очаги. Поскольку Ингельд совсем не походила на молодую посвященную, отправляющуюся в другое место, чтобы там исполнять свой долг, а ее молодой спутник выказывал ей знаки внимания, какие не стал бы выказывать сын, они поняли, что она может быть лишь правительницей Косорда, сбежавшей с любовником. Хотя речной народ славился своей жадностью, Бро и его команда выполнили условия соглашения с Гатлагом и не пытались шантажировать или предать Ингельд.

— Мы на месте, — сообщила Ингельд. — Что ты теперь намерен делать, любовь моя? — Два пассажира сидели рядышком в шлюпке, дрожа в широких шерстяных плащах с капюшонами.

Вновь пошел дождь.

— А чего бы хотела ты?

— Тебе решать.

Он с сомнением посмотрел на Ингельд из-под своего капюшона.

— Ты правила огромным городом еще до того, как я появился на свет. Перестань делать вид, что ты кроткая крестьянская жена.

Она довольно рассмеялась.

— Ты явно незнаком с крестьянскими женами. Мне это нравится. Я взвалила все свои тревоги, не связанные с Оливией, на твои плечи. Впервые в жизни у меня есть мужчина, которого я могу любить и которому доверяю. Так что бойся того дня, когда я снова начну отдавать распоряжения, мастер Селебр! Кроме того, прошлой ночью я дала тебе прямой приказ.

Речь шла о некоторых деяниях, которые лучше не обсуждать при посторонних.

— До сих пор я отвечал только за самого себя.

— Что ж, тебе полезно попрактиковаться.

— Нанять другую лодку за быстринами и плыть дальше? — с надеждой предложил Бенард.

— Нет. Оливии уже хватит кататься на лодках.

Когда Ингельд первый раз призналась, что ее тошнит, Бенард запаниковал и стал уговаривать ее найти целителя. Речной народ понимающе ухмылялся. Теперь Бенард держал свои тревоги при себе.

— Как скоро в город прибудет Салтайя?

— Я не знаю, — ответила Ингельд. — Думаю, ждать недолго. А вслед за ней появится Хорольд.

Она каждую ночь видела их в пламени.

— Наверное, ты хочешь проверить подсказку, которую дала мне прорицательница?

— «Шестьдесят Путей». Похоже на бордель, не так ли, вожак стаи?

— Верно, миледи, — ответил Гатлаг.

— Я бы предпочла другое место, — заявила Ингельд, сверкнув глазами. — Впрочем, там мы можем получить новые сведения. Ты не забыл пароль, любовь моя?

— Забыл, — солгал Бенард.

— Нужно спросить Радость Опия и сказать, что тебя послала Вуаль. Но если это действительно бордель, тебе следует немедленно вернуться сюда, Бенард Селебр!

— Но это вызовет подозрения. Может быть, лучше послать вожака стаи?

Сквозь маску кротости блеснула знакомая сталь.

— Нет, — ответила Ингельд.

Трайфорс оказался уродливым детским кошмаром наяву. Окруженные стенами города стали большой редкостью с тех пор, как Веру основал культ Героев в те далекие времена, когда дикие горные племена еще не познали преимуществ цивилизации. Трайфорс сохранил только часть своих защитных сооружений, но в нем царила мрачная атмосфера, характерная для города-крепости. Все здания представляли собой одноэтажные строения из серого камня без карнизов, пилястров и каких-либо украшений, а в этот день все окна были закрыты ставнями из-за дождя.

Улицы кишели веристами, но далеко не все они носили оранжевые накидки сатрапа Терека. Бенард заметил и пурпурные цвета Хорольда — впрочем, эти люди вовсе не обязательно прибыли из Косорда, но наткнуться сейчас на Катрата и его приятелей будет настоящей катастрофой. Он решил побыстрее исполнить свою миссию и вернуться.

Бенард видел много флоренгиан, поскольку рабы в Трайфорсе стоили дешево, пока торговля не пришла в упадок. Он думал, что они окажутся неплохим источником информации, но ошибся. Полностью закрыв капюшоном голову и уши, Бенард зашагал рядом со светловолосым мужчиной, толкающим перед собой тележку.

— Как добраться до «Шестидесяти Путей», брат?

Раб закатил глаза.

— Ишь ты! Это место не для таких, как мы.

— Мне повезло. Мастер мной доволен.

— Или от тебя устала госпожа?

— Она никогда от меня не устает, брат.

Раб презрительно рассмеялся.

— Цыплята не должны покидать свой насест! Свернешь налево около зернового рынка, потом направо возле храма Налы, поднимешься по ступенькам… — И так далее.

После третьей попытки Бенард выяснил, что дом, который он ищет, находится рядом с дворцом, а дворец — это здание с башней. Потом ему дали еще парочку полезных советов, и он очутился возле двери, над которой висела вывеска с нужной ему надписью. Он потянулся к бронзовому молотку, но дверь распахнулась сама.

— Входи, мастер-художник Селебр, — сказала прорицательница.

Она провела его по тихим коридорам мимо нескольких дверей, затем они спустились в подвал, поднялись по какой-то лестнице, и вскоре Бенард уже не сомневался, что они перешли в соседнее здание. Наконец они попали в небольшую комнату, освещенную лишь пламенем, горевшим в очаге. В комнате стояли два стула, пара больших плетеных корзин и узкая постель, едва ли подходящая для «Шестидесяти Путей». Ставни были закрыты; на вбитых в стену гвоздях висела одежда. Пахло травой и старой женщиной, а теперь, естественно, еще и мокрым Бенардом. Вытащив из корзины полотенце, хозяйка протянула его Бенарду, предложив опустить капюшон и сесть. Когда она вернулась, он уже радостно потел. Она закрыла дверь и вручила ему кубок с горячим пряным напитком.

— Нам предстоит важный разговор, мастер.

— Мне сказали, что я должен спросить Радость Опия.

— Я — Радость. — Она была маленькой, слегка горбатой, но живой и проворной. Усевшись на краешек стула, она сложила хрупкие руки на коленях.

— Меня прислала Вуаль, — сказал он, обращаясь к белой ткани, скрывавшей ее лицо.

— Я и сама догадалась — иногда даже нам приходится полагаться на умозаключения. Я вижу, что ты встревожен, тебя разыскивают, ты сильно влюблен и что ты в целом честный человек. Хотя у тебя нет подобных амбиций, ты можешь оставить свой след на табличках истории. По правде говоря, твое имя я узнала только в Косорде, где мне тебя и показали. Почему ты не доверяешь Вуали?

Он сделал глоток вина, обдумывая услышанное.

— Понятия не имею. — Возможно, в той женщине, лишенной лица, было что-то неприятное? Однако рядом с Радостью он этого не ощущал. — Мне показалось, она была со мной не очень-то откровенна.

— Поподробней, пожалуйста.

Он рассказал о предупреждении прорицательницы в Зале Быков, в Косорде.

— Вуаль должна соблюдать осторожность! — воскликнула прорицательница. — В нашем культе царит горький разлад. Я скажу тебе, Рука, что в Трайфорсе сейчас всего пять Свидетельниц и все они сторонницы Вуали. Это неслучайно. Мы пытаемся найти способ свергнуть лорда крови и весь его дом — разве ты не на нашей стороне?

Могут ли прорицательницы быть слишком откровенными?

— Мне совсем не хочется становиться на чью-то сторону. Меня не интересует война. Но я готов на все, чтобы защитить женщину, которую люблю, и нашего будущего ребенка. — Он смущенно улыбнулся. — Решив эту задачу, я бы хотел помочь сестре избежать вынужденного брака с червем Катратом.

— Хорольдсон покинул город два дня назад для сбора в Нардалборге. Погода в тех местах очень плохая, к тому же на таком расстоянии я уже не вижу. А что за женщину ты любишь? Она вне пределов моей досягаемости.

Бенард рассказал об их с Ингельд побеге и о том, что Салтайя и Фабия скоро прибудут в Трайфорс, и что, по мнению Ингельд, ее муж направился сюда же. Прорицательница почему-то напомнила Бенарду его наставницу в косордском дворце — вежливая, доброжелательная и неуступчивая, словно мрамор. Он не сомневался, что и прорицательница без малейших колебаний накажет провинившегося, если возникнет необходимость.