Правая нога, левая, правая… Холодные ручейки стекали по телу Френы, воздух был слишком густым и тягучим, и она не могла сделать вдох.

— Я думала… Точнее, он мне всегда говорил, что в молодости путешествовал за Границу и встретил там мою… встретил во Флоренгии Паолу, на которой женился…

— У меня нет ни одного свидетельства о том, что он когда-нибудь покидал Скьяр. Он хорошо говорит на флоренгианском языке?

— Нет, вызубрил пару слов. Меня научила Паола и… — Френа замолчала, сообразив, что могут означать эти слова. Почему Хорт не выучил флоренгианский?

— Нам известно, что Паолу Апицеллу наняли где-то неподалеку от Селебры, или, возможно, заставили стать кормилицей для крошечного ребенка-заложника, на время путешествия на эту Грань. Здесь тебя отдали на попечение сатрапа Карвака, еще одного Храгсона. Он умер, когда повстанцы разгромили Джат-Ногул. Апицелле удалось бежать вместе с тобой в Скьяр, где она вышла замуж за укриста с большим будущим. Свидетельницы, разумеется, тебя нашли. Салтайя согласилась оставить тебе чужое имя и семью до тех пор, пока ты ей не понадобишься.

— Или пока я не понадоблюсьвам… — Вспышка боли наставила Френу говорить тише. — Так ведь? Я вдруг всем стала нужна. Меня желает заполучить Стралг, а вы хотите ему помешать. Зачем? Вы меня спасете?

Женщина в белом пожала плечами.

— Свидетельницы лишь наблюдают и записывают события, но никогда ни во что не вмешиваются. Кроме того, открыть Салтайе наши попытки сопротивления сейчас будет неразумно.

«Ха! Еще бы!» — подумала Френа.

— Вы говорите, что я не родная дочь Хорта Вигсона, однако я прожила с ним всю жизнь и научилась отказываться от сделок, выгодных лишь одной стороне. Если вы хотите, чтобы я вам помогала, вам придется предложить что-нибудь взамен. Мне плевать, что город, о котором вы сказали, важен для Стралга! Стать женой чудовища — незавидная участь. Флоренгианские аристократы, чьи имена здесь прозвучали, отдали меня, когда я была совсем крошкой, а Паола и Хорт стали для меня всем, о чем ребенок только может мечтать — любящими, заботливыми родителями. Я знаю, что леди Салтайя имеет сомнительную репутацию, но всегда считала ее образованной и воспитанной дамой.

«Вот вам!»

— Однако ты ее боишься, сама не зная почему. Выходит, я могу заручиться твоей поддержкой при помощи взятки? Кстати, Паолу Апицеллу велела убить Салтайя.

— Что? — Френа споткнулась и остановилась, ухватившись за перила обеими руками и тупо глядя на Свидетельницу. — Вы только что сказали…

— Да, сказала. И готова подтвердить это на суде в присутствии Голоса Демерна. Салтайя Храгсдор велела флангу веристов забить твою приемную мать до смерти и бросить ее у порога дома Вигсона. Видишь ли, Салтайя не ищет сложных путей.

— Нет! — Преднамеренное убийство куда хуже, чем случайное нападение банды пьяных горожан. — Зачем она это сделала?

— Могу только догадываться. Она, вне всякого сомнения, подозревала, что твоя приемная мать стала причиной смерти ее брата, Карвака. Возможно, она боялась, как бы Паола не ввела тебя в ряды Избранных. Салтайя не сомневалась, что Паола — хтонианка.

Они уже почти дошли до самого верха, но все, что находилось впереди, пряталось за оградой; дорожка шла через ворота и резко сворачивала направо. Из ворот вылетела орава мальчишек, которые с криками помчались вниз по лестнице подобно живой лавине. Двор остался далеко внизу, и колесницы казались крошечными, точно детские игрушки.

Задрожав, несмотря на жару, Френа задала очевидный вопрос:

— А она была хтонианкой?

Прорицательница очень осторожно взвешивала слова.

— Фабия, наша богиня не позволяет нам заглядывать в таинства других богов. Сатрап Эйд — совершенно точно верист, потому что носит ошейник, и у него на голове видны зачатки рогов. Но Веру имеет и другие культы, о которых ты никогда не слышала. Если женщина носит огненную гадюку вместо ожерелья, значит, она настрианка. Ты знала, что Укр, бог твоего отца, также поддерживает культ воров?

— Нет! Правда?

— Избранных определить невозможно, что бы ни говорили охотники за ведьмами.

— Мама никогда не ходила в Пантеон, — сказала Френа.

— Причина могла быть в том, что Апицелла ненавидела ханжество. И все же иногда она тут бывала. Боги ревностно относятся к тем, кто им поклоняется, но, если бы Темная не позволяла своим Избранным посещать другие храмы, их имена сразу стали бы известны, а их самих бы уничтожили. Идеального испытания, которое помогает выявить Темных, не существует!

Свидетельница обернулась, словно посмотрела на что-то, хотя тяжелая ткань, закрывавшая ее голову и лицо, наверняка была непроницаемой, поскольку черты ее лица Френа разглядеть не могла. Видны были только пятна пота.

— Мама не была злой!

— А я и не говорила, что она злая. Я вообще не знаю сколько-нибудь полного и бесспорного определения зла. Древнейшую очень боятся, называя хранительницей мертвых, но мы все в конце концов отправляемся к Ней. Я не отрицаю, что некоторые из ее слуг могут нести зло; вполне разумно предположить, что другие злом не наделены. У Салтайи были факты: необычные обстоятельства смерти ее брата, удачное бегство Паолы и то, что она на протяжении многих лет жила так, что о ней никто не знал. И потом, ей повезло выйти замуж за богатого человека, который мог ее защитить. Да еще прикончить двух веристов, напавших на нее в темном переулке. Умирала она очень долго. Немолодая безоружная женщина стала жертвой нападения крепких воинов и убила двоих? Разве такое возможно?

— Вы снова манипулируете правдой! — Хотя Френе отчаянно хотелось закричать, из нее вышел лишь сдавленный хрип. — Вы говорите, будто Избранные не несут в себе зла, но зато могут победить веристов? Вы предлагаете мне принести клятву Матери Лжи, а не Светлым?

Настоящий, серьезный вопрос.

— Я ничего такого не предлагаю. Решение принимать тебе. Я вижу, что ты испытываешь сильные физические страдания, вероятно, у тебя болит голова. Причиной может быть несвежее мясо, однако я подозреваю иное. Конечно, существуют и другие объяснения, о которых я не подумала, но на мой взгляд ты уже обещана определенному богу или богине; это противоречит цели твоего визита в дом Двенадцати, и данное противоречие вызывает боль. Посвящение есть форма выбора.

— Вы намекаете на то, что я принадлежу Темной? — прошептала Френа, представив себе вырытые в земле могилы.

— Вероятнее всего.

— Но я никогда не давала Ей клятву верности! — Френа смахнула пот, заливавший ей глаза.

— Младенцев могут посвятить богу родители или приемная мать. — Слова прорицательницы прозвучали так, словно она пыталась что-то у нее выведать. Френа решила, что ее ждет разочарование. — Когда ребенок становится взрослым, посвящение необходимо подтвердить. Вот почему ритуал требует, чтобы ты отказалась от всех остальных богов и от Древнейшей в отдельности.

— И тогда я буду от Нее свободна?

— Так заверяют священники. Если ты хочешь попытаться сделать это здесь и сейчас, боль в определенной степени отступит. С другой стороны, если ты пожелаешь принести клятву верности Ей, твое физическое состояние тоже улучшится. Я подозреваю, что причина твоих страданий именно в этой неясности. Я уже говорила: Избранную определить невозможно — она произнесет слова отречения, не моргнув глазом. — Прорицательница отвернулась, словно услышала нечто, недоступное Френе. — Мы слишком долго беседуем. Двенадцать раз по двенадцать благословений тебе…

— Подождите! Предположим, я решу… обдумать другую возможность. Что нужно делать?

Прорицательница долго молчала, стоя в облаке белых одежд.

— Советую тебе поговорить со служащим твоего приемного отца, мастером Пакаром. Судя по его привычкам, если он и не хтонианин, то должен знать тех, кто ими является. Но будь предельно осторожна!

— Подождите! — Френа схватила прорицательницу за край плаща. — Вы готовы помочь Избранной?

Свидетельница высвободилась и ответила: