На могильном холмике поставили крест. И вырезали «Бессонов Анатолий. Русский солдат»

Юра посидел около могилы, дождавшись, когда отряд скроется в кустах, а потом выцарапал, чуть ниже, странные цифры:

«1972-1942»…

…Кирьян Васильевич, заметил, что Валера шагает сам не свой. И так ходок плохой, он еще старался идти чуть позади всех. Поставив впередиидущими Юру и политрука, унтер-офицер, под предлогом портянку перемотать, задержался.

- Говори, Владимирович, чего нос повесил?

- А ты, Кирьян Василич, будто не понимаешь?

- Я-то понимаю, да мне не свое понимание надо, а твое.

- А чего тут понимать? Убил я его…

- По моему приказу, сынок, не по своему желанию. Ну, куда бы мы его потащили, а? А на хвосте вот-вот немцы появились бы.

- Да все я понимаю… А тоскливо. Врач, же я. Спасать должен, не убивать. Надо было мне с ним рядом остаться.

- Чтобы мы без доктора остались, что ли? Скоро на прорыв пойдем. Незаметно, вряд ли удастся. Эвон, орава какая. Боевой подразделение уже, не чих собачий. Ты - ой как! - потребуешься. Так что собирайся с силами. Еще спасать тебе и спасать.

Разговор их перебил подбежавший Еж:

- Дед, там это… Десантник Паша разбушевался. Вперед без твоего приказа не пускает.

- Ну? Чего случилось?

- Дорога там. Говорит, ты должен посмотреть, вначале.

- Ну и правильно делает. Привал! Всем тут оставаться. Не курить и это… Еж! Не разговаривай много.

- Очень надо, - обиделся опять Еж.

А впереди тихо ругались Колупаев и политрук:

- Нету же никого, дорога пустынная, махнули бы уже давно!

- А я говорю, командира жди!

Юра в спор не вмешивался, отдыхая на мху.

- Чего случилось? - вмешался дед.

- Эээ… Товарищ командир, дорога! - ответил ему младший политрук Долгих.

- Ну и дорога, ну и чего?

- А того - вон провод идет по жердям. Значит связь кого-то с кем-то. А это в свою очередь значит, что патрули могут шататься!

- С чего взял?

- Мы когда зимой мотались - немцы аккуратно начали дороги контролировать. Раз в пятнадцать минут - патруль идет. Бронник, как правило. Это зимой. А сейчас и подавно. Куда спешить-то? До темноты можно подождать…

- Ждать-то как раз нам не с руки, боец… Немцы уже наверняк подняли беготню. Но и ломиться вперед, как лоси в гон, тоже не стоит. Лежите, да оглядывайтесь…

- Тихо! Слышите?

С северной стороны дороги, из-за поворота, послышался гул мотора.

Павел молча показал политруку указательный палец:

Партизаны улеглись за деревьями.

Через несколько минут появился…

- П-пепелац! - выдохнул Юра в изумлении. - Сукой буду, п-пепелац!

- Чего? - переспросил так же шепотом десантник.

- Вон чего! Ты гляди!

По дороге тряс железными листами странный грузовик.

Радиатор, мотор и кабина были закрыты листами кровельного железа. Крыши над кузовом не было, зато сверху, из амбразуры в передней стенке, торчал ствол пулемета. Причем сам кузов был деревянным. На борты - сверху - немцы приделали металлические листы.

- Такой же хочу… В музей! - заворожено шептал Юрка.

В бронегрузопепелаце тряслись пятеро немцев. Один из них грозно водил стволом пулемета по проплывающему мимо лесу.

Однако Юра все-таки выдержку проявил. И даже злой, как собака, десантник Паша Колупаев. Когда же вундер-машина скрылась, он сказал:

- Эх, как руки-то чесались снять заразу с пулемета…

- Раз чесались, наломай-ка лапника с елки. Заодно и почешешь. И нос не показывайте, - скомандовал дед.

- Лапник-то зачем? - удивился политрук.

- Д-дорога песчаная тут. Следы з-замести.

- Соображаешь! - одновременно сказали Колупаев и дед.

- Не пальцем д-деланный! - отбрил Семененко.

- Не пальцем все деланы, а соображалка не у всех работает. Некоторые просто газеты туда складывают.

Политрук решил, что это в его сторону намек, открыл рот, но сказать ничего не успел, Юра опередил его:

- Еще и еду.

- Тихо вы! - перебил их Паша. - Опять немцы!

На этот раз немцев было двое и пеших. Шли со стороны, куда уехал броник. Один тащил катушку на горбу, второй чего-то жевал и разглядывал провод.

- Связисты… - шепнул политрук и тут же получил чувствительный тычок в бок от Паши и кулак под нос от деда.

Связистов проводили взглядом, пока и эти не скрылись.

- Ну и д-движение! - шепнул Юра. - Как в час пик…

- Надо было снять их! - загорячился политрук. - Эти же не в танке! Можно было ухлопать!

- Угу. А через час тут будут все кому не лень, - сказал десантник. - Без шума надо уходить!

- Врага надо убивать везде, где бы ты его не встретил!

- Слышь ты… Ты меня еще в лагере своими лозунгами достал. Может заткнешься, а? Чего в плену-то не убивал? Храбрый, блин, стал…

- Цыц, бойцы! - рявкнул дед. Захотел добавить что-то еще, но тут из-за поворота, где скрылись связисты, раздались выстрелы.

- Что за хрень еще? - воскликнул командир. - Долгих, бегом за отрядом. Остальные, за мной!

Вдоль обочины они, изо всех сил стараясь не шуметь, добежали к месту перестрелки.

Связисты лежали в обочине с их стороны дороги. Один стрелял из карабина, второй, скрючившись на дне канавы, неловко бинтовал окровавленное правое плечо и ругался сквозь зубы:

- Himmeldonnerwetter! Verfluchte Schwein!

Его «мучения» были прекращены быстро и безболезненно. Три выстрела почти в упор и два трупа.

- Эй! На той стороне! - крикнул дед. - Кончай палить! Выходи, поговорим!

А в это время Паша-десантник и Юра ужами поползли к канаве.

- А ты кто такой? - раздалось с другой стороны.

- Лесник! - вспомнил Кирьян Васильевич недавно рассказанный Ежом анекдот про партизан и фашистов. - Выходи, давай. Только оружие свое на земельку положи. Ладушки? И не шали. Нас тут много.

Паша быстро прошарил по карманам и ранцам связистов, а Юра высунул ствол винтовки из канавы.

На той стороне помолчали. Потом кусты зашевелились и с поднятыми руками - в одной винтовка - вышел крепко сбитый, невысокий мужик в кожанке.

- Ну, вот и Леонидыч! - хмыкнул Семененко и встал. - Леонидыч! Здорово!

Леонидыч, только собравшийся положить винтовку на землю, разогнулся и, как будто не удивившись совсем, сказал:

- Тимофеич, помоги! Там Маринка ногу подвернула, я уж замаялся второ день на себе ее тащить.

- Сидите там, сейчас п-придем. - ответил ему Юра.

В этот момент за спиной деда затрещали кусты.

Партизаны, запыхавшись, выскочили на обочину.

- Слоны индийские,- буркнул дед. - Вперед!

Отряд рывком перескочил дорогу и скрылся на другой стороне.

Ежа, впрочем, дед удержал за шкирку:

- Погодь, трупы оттащим.

Ухватив немцев под руки, отволокли их в сторону.

- Тяжелые же гады… - ругнулся Еж.

- Жрут много, - ответил Кирьян Василич, когда трупы забросали лапником.

И вовремя. Потому как опять зафыркал мотор. Чудо-хрень возвращалась обратно.

А вот следы на дороге убрать не успели. Водитель через амбразуры, делавшие грузовик похожим на сумасшедшего японца, не успел их разглядеть, но пулеметчик загрохотал кулаком по кабине. Машина загромыхала кровельным железом и остановилась.

- Интересно, п-почему это немцы идиоты такие? Что б-бронелистов не могли снять с разбитых танков? Или хотя б-бы котельного железа найти не могли? - Юра так и не смог перестать удивляться сумрачности гения тевтонов.

- Чего было то и наклепали. Тебе какая разница, железячник чертов? - зло зашипел Паша. - Смотри в оба!

На другой стороне дороги тихо матерился дед. Бронегрузовик умудрился появиться именно в тот момент, когда командир оказался с одной стороны дороги, вместе с Ежом - а отряд с другой.

Из кабины, открыв дверь, высунулся фриц, толстый как Геринг с карикатуры Кукрыниксов. Подозрительно оглядев обочину, спрыгнул на дорогу и что-то рявкнул на своем гортанном. Пулеметчик вытащил ствол из амбразуры и нацелился в сторону, где лежал в кустах весь отряд. Остальные немцы, попрятавшись за полубронированными бортами, выставили стволы карабинов в боковые амбразуры.