Вот так-то лучше.

В коридоре раздались шаги.

Кольм. О Боже, наконец-то!

Она вскочила на ноги, затем села, затем снова вскочила. Может, встать у камина? Или сесть на край постели? Может, он ожидает увидеть ее под одеялом?

Габриела решила дождаться его, стоя у камина.

Страшно, больно, позабыто…

Кольм постучался в дверь, выждал секунду и вошел. Увидел Габриелу и обомлел, до того она была хороша.

Угли в камине позади нее делали ее одеяние полупрозрачным. Он видел все изгибы ее безупречного стана.

Он не мог уйти от нее в эту ночь. Да и ни в какую другую тоже.

Чего она боится? Ведь она знает его, знает, что он не сделает ей больно. Но вот страх растаял.

В таком освещении и в такой маленькой комнатке Кольм казался великаном. Она заметила, что у него мокрые волосы, на теле, которое покрывала лишь накидка из тартана, все еще виднелись капли воды. Значит, он ходил к озеру ополоснуться. Так делали многие жители клана. Он был великолепен.

Она желала его и сама сделала первый шаг.

– Ты хоть знаешь, как ты прекрасен? – прошептала она.

– Я об этом и не думаю, – сказал он. – Когда ты узнаешь меня получше…

Габриела сделала еще один шаг ему навстречу. Кольм забыл, что хотел сказать. От нее пахло полевыми цветами, и он страстно желал ее.

Она обвила его шею руками и прошептала:

– Я и так знаю тебя. Ты мой покровитель.

Кольм медленно снял с нее сорочку. Щеки Габриелы зарделись, но не от смущения. Она не закрылась от него руками. Кольм обнял ее и крепко поцеловал. Тело ее было мягким, а кожа шелковистой. Поцелуй их длился столько, сколько Кольм мог сдерживать свою страсть.

Он подхватил ее на руки и отнес на постель, после чего скинул свои одежды и оказался над ней. Габриела ахнула, когда его кожа коснулась ее кожи.

Кольм хотел познать каждый дюйм ее тела. Он начал целовать ее губы, затем спустился ниже, к шее. Он вдыхал нежный аромат ее тела и слышал, как бьется ее сердце. Кольм целовал ее груди и ложбинку между ними. Рука его обхватила Габриелу за талию.

Ее ответные поцелуи становились все более пылкими.

Пальцы Кольма подобрались к ее лону, и он почувствовал, как сначала Габриела напряглась, но затем расслабилась.

Вскоре она застонала от наслаждения, сладкая мука становилась невыносимой. Она впилась ногтями в его спину.

Больше Кольм ждать не мог, он вошел в нее, и она выгнула спину, вскрикнув от боли. Он прошептал ей на ухо несколько ласковых слов, и Габриела успокоилась.

Боль быстро прошла, уступив место наслаждению, и она стала двигаться с ним в одном ритме. Движения Кольма становились все быстрее и энергичнее. Вдруг она почувствовала невыразимое блаженство и ощутила, как он изливает в нее семя.

Они долго лежали без движения, тяжело дыша. Никогда еще Габриела не испытывала ничего подобного, ей казалось, что сердце сейчас выскочит из груди.

Она знала, что мужу было так же хорошо, как ей. Это нетрудно было понять. Он лег рядом с ней, обнял ее и прижал к широкой груди. Ей было так хорошо рядом с Кольмом.

Она любила этого мужчину.

Какое-то время они лежали молча, наслаждаясь близостью. Первой нарушила молчание Габриела:

– Кольм?

Он зевнул.

– Да?

– За что ты ударил Лайама? Помнишь, там, у аббатства?

– Помню. Сам он идти не мог, а взвали я его на плечо, это было бы для него унизительно.

– Тебя послушать, получается, что поколотить брата – это акт милосердия?

– Выходит, что так.

Она думала уже о другом. Несколько минут она молчала, после чего спросила:

– Ты любил Джоанну, когда был помолвлен с ней?

– Нет.

Он не считал нужным что-либо объяснять. Они лежали молча еще какое-то время, пока Габриела не прошептала:

– Скоро прибудет еще соль. Я забыла тебе сказать. Когда принесут последний сундук, твои кладовые будут забиты солью.

– Это хороший подарок, – сказал он. – У нас соль на вес золота.

Габриела сменила тему:

– А те двое, что хотели убить Лайама в аббатстве, их тоже послал Макенна?

– Да. Видимо, они были из числа наемников. Похоже, Макенна нанял всех выродков, каких смог найти.

– Мне жаль, что моим телохранителям пришлось их убить.

Он улыбался в темноте.

– Спи, Габриела, тебе нужно набраться сил.

– Ты расскажешь мне, что случилось с людьми, напавшими на Лайама?

– Нет.

– Еще один вопрос, последний. Из Уэллингшира привезут статую святого Била, которая принадлежала моей матери. Это традиция. Статуя довольно большая. Не возражаешь?

– Нет, если ты не собираешься водрузить ее у постели. А теперь спи.

– Мне поцеловать тебя, пожелав спокойной ночи?

– Не искушай. Тебе сейчас надо поспать.

Блеск ее глаз возбудил Кольма, и он не удержался. Во второй раз он не был столь нежен. Он понял, как доставить жене удовольствие…

Когда все закончилось, он приподнялся над ней на локтях и внимательно посмотрел на нее:

– А теперь спи.

На сей раз Габриела кивнула и закрыла глаза.

Начиная с событий в замке Ньюэлл, жизнь Косуолда превратилась в сплошное мучение.

Его уже тошнило от необходимости демонстрировать королю свою покорность, но деваться было некуда. Иоанн не мог простить ему выходку Ислы. Когда Косуолд попытался напомнить, что это Перси втянул Ислу в заговор и практически вынудил ее солгать, король Иоанн справедливо заметил, что Исла его племянница и, следовательно, Косуолд несет за нее ответственность. К тому же Перси и без того понес наказание. Его лишили титула и земель и заточили в темницу. А чтобы Исле неповадно было впредь плести интриги, ее заточили вместе с Перси.

Косуолд понимал, что его главная задача – вновь добиться расположения Иоанна. У короля ужасный нрав, что бы ни случилось, он во всем винил Косуолда. Барон из кожи вон лез, чтобы угодить королю. Везде сопровождал Иоанна, был у него мальчиком на побегушках. В результате король сменил гнев на милость. Ему нужен был собеседник, чтобы рассказывать об очередных баронских женах, которых ему удалось соблазнить.

Косуолд был рядом, когда прибыл гонец с хорошими новостями: леди Габриелу все же удалось найти. Ее держат среди горцев в крепости клана Макхью. Иоанн возликовал. Это давало ему возможность примириться с бароном Джеффри, да и с остальными тоже.

Прежде чем отправить посла к Макхью и огласить свою волю леди Габриеле, король вызвал его и дал четкие указания. Косуолд снова был рядом и все слышал. Король объяснил Косуолду, что он выбрал именно этого посла, поскольку тот обладает прекрасной памятью и может слово в слово повторить любое послание. Выразив королю свое восхищение его мудростью, Косуолд осмелился напомнить ему, что сам недавно вернулся из Северного нагорья и может дать дельный совет.

– Путь в земли клана опасен. Горцы враждебно относятся ко всем чужакам, – сказал Косуолд. – Пусть посол остановится в Арбейнском аббатстве и продолжит путь в сопровождении свиты. Монахи охотно согласятся за вознаграждение. – Заметив, что король недоволен, Косуолд торопливо добавил: – Я готов лично помочь, в меру своих сил.

– От помощи не откажусь, Косуолд. Вы будете платить мне вдвое больше налогов, – сказал король. – Платите монахам, раз вам так хочется, это не моя забота. Главное, чтобы посол добрался до места целым и невредимым.

Косуолд нагрузил повозку дюжиной бочек с лучшим вином, которое можно купить за деньги, и отправил его в аббатство. Затем испросил у государя разрешение уехать домой, дабы проследить за сбором урожая зерна. Король разрешил.

Косуолд спешно собрал своих людей и отправился в Арбейнское аббатство. Он отобрал лучших солдат, и, несмотря на малочисленность, его отряд представлял собой грозную силу. Он не хотел рисковать. На просторах Северного нагорья люди часто бесследно исчезали. Косуолд все еще рассчитывал получить информацию от наемников, которых он отправил в клан Макхью подтвердить личность Габриелы. Он подозревал, что они вообще не ездили к Макхью, присвоив все содержимое сундуков.