Я уверен, что эта схема остается справедливой для большинства душевных болезней. Симптомы и болезнь — не одно и то же. Болезнь существует задолго до симптомов. Симптомы — не только не болезнь; это начало ее излечения. Тот факт, что они неприятны, нежелательны, только подтверждает, что они есть феномен благодати — дар Бога, послание от бессознательного с призывом начать самоисследование и исправление.
Как это обычно бывает с благодатью, большинство людей отвергают дар и не внимают посланию. Они делают это множеством способов, каждый из которых является попыткой избежать ответственности за свою болезнь. Они стараются игнорировать симптомы, делая вид, что это вовсе не симптомы, что «у каждого иногда бывают подобные приступы». Они стараются избежать работы с ними, увольняясь со службы, отказываясь водить автомобиль, переезжая в другой город, уклоняясь от некоторых видов деятельности. Они пробуют избавиться от симптомов различного рода обезболивающими средствами полученными у доктора таблетками, анестезируют себя алкоголем и другими наркотиками. Даже признав наличие у себя симптомов, они находят самые утонченные доказательства того, что в их состоянии виноват внешний мир — бездушные родственники, ложные друзья, алчные корпорации, больное общество и даже судьба, рок.
И только те, кто принимает на себя ответственность за свои симптомы, кто понимает, что симптомы указывают на беспорядок в собственной душе, — только эти немногие вслушиваются в послания своего бессознательного и принимают его благодать. Они принимают собственную неполноценность, принимают тяжесть работы, необходимой для исцеления. Зато к ним, как и к Бетси и многим другим, кому хватило воли выдержать боль психотерапии, приходит великое вознаграждение. Это о них сказал Христос в первой из заповедей блаженства: «Блаженны нищие духом, ибо их есть царство небесное».
Все, что я говорю здесь об отношении между благодатью и душевной болезнью, прекрасно воплощено в великом древнегреческом мифе об Оресте и Фуриях.[36] Орест был внуком Атрея, человека, который упорно и злобно пытался доказать, что он сильнее богов. За преступления Атрея против богов они покарали его, наложив проклятие на всех его потомков. Проклятие над домом Атрея начинает сбываться, когда мать Ореста, Клитемнестра, убивает его отца, собственного мужа Агамемнона. Это злодеяние влечет за собой новое проклятье на голову Ореста: согласно древнегреческому кодексу чести, сын превыше всего обязан отомстить убийце отца. Но тягчайший грех, который может совершить грек, есть убийство матери. Орест испытывает мучительные сомнения. В конце концов он делает то, что, видимо, и должен был сделать, — убивает мать. За этот грех боги теперь карают Ореста, наслав на него Фурий — трех отвратительных и жестоких гарпий; видеть и слышать их мог только он один, и они терзали его день и ночь своими издевательствами и ужасным видом.
Непрестанно и везде преследуемый Фуриями, Орест скитается по земле в поисках искупления своего злодеяния. После многих лет самоотречения и размышлений в одиночестве Орест обратился к богам с просьбой снять с него проклятие, тяготеющее над домом Атридов, и избавить его от Фурий; он считал, что искупил свой грех — убийство матери. Состоялся совет богов. Выступая в защиту Ореста, Аполлон взял на себя вину за создание такой ситуации, когда у Ореста не было другого выбора, как только убить мать, поэтому на него нельзя возлагать ответственность за это. При этих словах Орест вскочил и стал возражать своему защитнику: «Но это я, а не Аполлон убил мать!» Боги были удивлены. Никогда прежде ни один из Атридов не брал на себя всю ответственность, но неизменно обвинял богов. В конечном итоге суд богов закончился в пользу Ореста; они не только сняли с него проклятие, но также превратили злых Фурий в добрых, любящих Эвменид, которые своими мудрыми советами помогли Оресту достичь счастливой жизни.
Смысл этого мифа очевиден. Эвмениды, или «благосклонные», называются также «приносящими благодать». Галлюцинаторные Фурии, которых видит только Орест, представляют его симптомы, его личный ад душевного заболевания. Превращение Фурий в Эвменид есть превращение душевной болезни в счастливую жизнь, о чем мы уже говорили. И это превращение стало возможным в силу того, что Орест добровольно принял на себя ответственность за свою душевную болезнь. Хотя в конце концов он стал искать избавления от Фурий, он не считал их незаслуженной карой, не считал себя жертвой общества или чего-то еще.
Выступая неизбежным результатом изначального проклятия на дом Атрея, Фурии также символизируют тот факт, что душевная болезнь — семейное дело, наследуемое каждым поколением родителей, ибо грехи отцов падают на детей. Но Орест не обвиняет свою семью — родителей и деда, — хотя у него вроде бы и есть на то основания. Не обвиняет он также ни богов, ни «судьбу». Вместо этого он воспринимает свое состояние как собственное дело и прикладывает усилия для его улучшения. Это длительный процесс, как и почти всякое лечение. Но в результате он излечивается, и, благодаря этому лечебному процессу, производимому собственными усилиями, то, что доставляло ему столько мучений, становится источником его мудрости.
Каждый опытный психотерапевт видел в своей практике, как разыгрывается этот миф, наблюдал превращение фурий в эвменид в сознании и жизни наиболее удачливых пациентов. Это нелегкое превращение. Большинство пациентов, как только они узнают, что процесс психотерапии потребует от них полной ответственности за свое состояние и за его исправление, прекращают лечение, независимо от того, насколько решительными были их первоначальные намерения. Они предпочитают оставаться больными и винить богов, вместо того чтобы стать здоровыми и больше никого никогда не винить. Из того меньшинства, которое продолжает лечение, большинству еще предстоит обучиться принимать полную ответственность за себя как часть исцеления.
Это обучение — возможно, лучше подойдет слово «тренировка» — изматывающее занятие, в ходе которого врач методически, снова и снова, из сеанса в сеанс, из месяца в месяц, а нередко из года в год, заставляет пациентов убеждаться в их уклонении от ответственности. Часто, как упрямые дети, они вопят и брыкаются на протяжении всего пути, ведущего их к представлению о полной ответственности за себя. Но в конце концов они к этому представлению все-таки приходят. Лишь очень редкие пациенты приступают к лечению с готовностью с самого начала принять на себя всю ответственность. В таких случаях лечение становится, как правило, недолгим (хотя может и затянуться до одного-двух лет), сравнительно простым, а нередко и приятным занятием и для врача, и для пациента. В любом случае, легко или с трудом, раньше или позже, превращение фурий в эвменид происходит.
Те, кто посмотрел прямо в лицо собственной душевной болезни, принял на себя полную ответственность за нее и совершил необходимые перемены в себе, чтобы победить ее, не только обретают здоровье и освобождение от проклятий детства и наследственности, но и попадают в новый, совсем другой мир. То, что раньше казалось им проблемами, теперь воспринимается как возможности. Что было досадными препятствиями, теперь приятно возбуждает. Мысли, которые раньше хотелось прогнать, оказываются полезными прозрениями; чувства, от которых хотелось отречься, теперь наполняют энергией и подсказывают дорогу. То, что казалось бременем, теперь выглядит как дар, включая даже симптомы, от которых удалось излечиться. «Моя депрессия и мои приступы тревоги — это было самое лучшее, что когда-либо случалось со мной», — говорят обычно те, кто излечился. Даже если такие удачливые пациенты заканчивают лечение без веры в Бога, у них все равно возникает совершенно реальное чувство, что их коснулась благодать.
