По поводу второго слога Истоны немного посовещались, но в конце концов Адди назвала слово «meet» и объявила, что обыгрывать слово целиком нет необходимости. И так совершенно ясно, что это «kismet».

Наступила очередь Паттерсонов, которым досталось слово «maritime» – приморский. Отгадывать на сей раз должны были Берчи. Делия не могла себя заставить смотреть на пантомиму Мэри и Роберта, в первой части которой они венчались, а во второй – осведомлялись, который час. Поцелуй потряс ее до глубины души, пробудил все ее чувства, а последующий обмен взглядами расставил точки над i, и теперь она не могла думать ни о чем другом, кроме той минуты, когда дверь каюты закроется за ней и Кентом. Даже если бы у Делии еще оставались какие-то сомнения, их развеяло бы поведение Кента в оставшуюся часть вечера. Он не отходил от нее ни на шаг, то и дело обнимая за плечи или за талию. Это был небрежный, «супружеский» жест, однако прежде он не позволял себе ничего подобного. Тепло его ладони проникало сквозь ткань платья, оно обжигало и заставляло думать о том, что очень скоро она почувствует эта руки на своей обнаженной коже. Она не отваживалась вообразить себе большее.

Когда настал черед Истонов, ей пришлось вернуться к действительности, чтобы отгадывать слоги. Это оказалось нелегко (возможно, потому, что оба были слишком рассеянны), так что Адди и Энзелу пришлось обыгрывать для них слово целиком. Но даже и тогда лишь чудом удалось угадать «millstone» – жернов. Берчи были последними со своей пантомимой, и Билли, конечно, всех насмешил, когда разыгрывал из себя «horse» – лошадь. Это был первый слог слова «horseshoe» – подкова.

Когда игра закончилась, оказалось, что уже довольно поздно. Вместо того чтобы по своему обыкновению задержаться в салоне, Кент направился в каюту вместе с Делией. Ей и в голову не пришло возражать. В душе прочно угнездилось чувство неизбежности, как если бы, коснувшись губами губ, они сделали выбор. Будто дороги назад не было.

Оказавшись в каюте, они снова обменялись взглядами. Делия постаралась вложить в свой всю решимость – отдать себя Кенту на такой срок, какой отпустит им судьба, даже если это будет всего одна ночь.

Они шагнули друг к другу одновременно. Движением естественным, как дыхание, Делия положила руки на его плечи и чуть откинула голову в безмолвном приглашении к поцелую. Казалось, она готова к предстоящему, но она ошибалась. На этот раз зрителей не было, никто не мог им помешать, и, может быть, поэтому потрясение оказалось даже более сильным. Их губы и тела прижались друг к другу. Они как будто стали единым целым, это было как клятва если не любви, то страсти.

Но этого уже было недостаточно.

Каким бы жадным, долгим и всепоглощающим ни был поцелуй, он был лишь началом, и даже в своей невинности Делия сознавала это, хотя и не знала, что должно за ним последовать. Но вот рука Кента скользнула на грудь и накрыла ее, согрев на одно короткое мгновение. Когда он начал расстегивать рубашку, Делия отстранилась и взялась за одну из пуговок на своем корсаже. Он заглянул ей в глаза:

– Ты уверена, что…

Делия молча прижала палец к его губам. Слова сейчас были не только лишними, но и опасными. Она была уверена, что поступает правильно, но если бы прозвучал вопрос, она могла бы задуматься, заколебаться, вспомнить о последствиях – и передумать. А ей этого совсем не хотелось.

К счастью, Кент правильно ее понял и промолчал. Вместо этого он подключился к ее борьбе с пуговками, которым, казалось, не будет конца. А когда с ними все же было покончено, обнаружилась сорочка, стянутая корсетом. Проклиная все эти дамские штучки, Делия рванула шнуровку.

Кент попытался помочь, но не знал как. Это тронуло Делию и подтвердило то, что она заподозрила уже некоторое время назад: он отнюдь не был профессиональным обольстителем. Конечно, в отличие от нее какой-то опыт у него был, но и прелесть новизны еще ощущалась.

Избавиться от корсета и кринолина удалось не сразу, так как процесс то и дело прерывался поцелуями и объятиями. Но всякому испытанию приходит конец. Кент и Делия наконец прильнули друг к другу: она лишь в тонкой сорочке, он – в брюках. Оставалось отбросить эти последние покровы.

В своем невинном, но страстном нетерпении она решила помочь ему раздеть их обоих, на миг смутившись при виде убедительного свидетельства его желания. Это было новым, неизведанным, и она жаждала погрузиться в мир плотской любви. Вскоре сорочка и брюки грудой лежали на полу каюты. Сколько раз в бессонные ночные часы Делия пыталась представить себе Кента обнаженным, задавалась вопросом, каково его тело под одеждой! Оно было великолепно!

Теперь ничто больше не разделяло их, и каким странным, каким горячим и упоительным было прикосновение кожи к коже! Какими бледными оказались ее мечты по сравнению с реальностью! В одеколоне Кента присутствовал сандал, он смешался с его природным мужским запахом, создав букет, от которого кружилась голова. Все только начиналось, но и за эти минуты можно было отдать жизнь.

Кент осторожно повлек ее к ложу. Его рука снова нашла и накрыла ее грудь, теперь уже обнаженную. Разница ощущений ошеломила. В ответ на ее возглас Кент коснулся соска. Делия запрокинула голову и закрыла глаза. Казалось, не может быть ничего более сладостного – казалось до тех пор, пока рука не скользнула вниз.

Время остановилось, осталось лишь нарастающее наслаждение. Тихие вздохи срывались с губ Делии, она выгибалась дугой навстречу ласкающей руке. Боясь затеряться в волнах неизведанных ощущений, она льнула к нему, не сознавая, что умоляет о чем-то, о чем не имела ни малейшего представления.

Она полагала, что острее чувствовать невозможно, но вот Кент вошел в нее. Инстинктивно желая наиболее полного слияния, она обвила его бедра ногами. Почти сразу окружающее исчезло в ослепительном сиянии. Наслаждение омывало ее, пронизывало насквозь, очищая, доводя до совершенства. Секундой позже с долгим стоном Кент излился в нее, и ее накрыла теплая пелена нежности и покоя. Что бы ни ожидало их впереди, подумала Делия в полудреме, оно того стоило.

Когда сердце перестало колотиться словно сумасшедшее и Кент расслабился, он вдруг осознал, что впервые испытал такое с женщиной. Это была не просто физическая близость, а полное слияние тел и душ.

Пару дней назад он решил махнуть рукой на всю свою дальновидность и отдаться на милость безумию. Он пытался подобрать слова, которые выразили бы то, что он думает и чувствует, но когда момент настал, слова оказались не нужны.

Приподнявшись, Кент зарылся пальцами в огненно-рыжие завитки. Он мечтал об этом чуть ли с первого дня их знакомства и не раз представлял себе, как это будет. Локоны на ощупь действительно напоминали шелк. Зеленые глаза открылись. В них было нечто сродни благоговению.

– Теперь мне ясно, что решение было правильным.

– Какое решение?

– Ловить момент. О, что за момент это оказался!

– Что значит «момент»? Я надеюсь на большее, гораздо большее! Я хочу, чтобы мы были вместе всю жизнь.

Лицо Делии омрачилось, и она слегка отодвинулась.

– Я пошла на это добровольно, – произнесла она медленно. – Ты ничего мне не должен.

– Ты не поняла! Я хочу этого. Хочу, чтобы ты стала моей женой.

– Отчего же, я понимаю, – тем же тоном сказала Делия. – И не скрываю, что мечтала о твоем предложении. Но не забывай, мы знаем друг друга едва полмесяца…

– Лучшие полмесяца моей жизни!

– …поэтому, – продолжала она, словно не слыша, – хотя я и благодарна тебе за твое благородство, не спеши связывать себя обещаниями. Пока довольно и того, что уже есть между нами. Пусть жизнь сама обо всем позаботится.

– Но что нам мешает строить планы на будущее? – настаивал Кент. – Ты должна знать, что это не просто мимолетная интрижка. Ты так много значишь для меня, что я хотел бы разделить с тобой все, что имею: свое имя, положение…

Губы Делии тронула улыбка, но глаза ее оставались серьезны.