— Нет, — сказал он. — Но они давно упрочили здесь свое положение. А сейчас их уже нет. И теперь мое влияние является решающим. Не забывайте.

— Тогда, если вы простите мою смелость, позвольте задать вам вопрос.

— Какой же?

— Вы всегда сидите в том месте на ипподроме?

Мой вопрос его озадачил.

— Да, уже много лет. А почему тебя это заинтересовало?

— Я просто не понимаю, почему такой влиятельный человек сидит так далеко от императора.

Его лицо потемнело от гнева, и на мгновение мне показалось, будто он хочет ударить меня. Но он усмирил свои чувства.

— Хороший вопрос, шут. Я изменил свое мнение о твоем остроумии. Течения, омывающие наш город, весьма разнообразны. Порой они так сталкиваются в противоборстве, что даже лучшие лоцманы могут сесть на мель. Сомневаюсь, что я нахожусь нынче в немилости у императора. Но мое место на ипподроме тут совершенно ни при чем. Просто у меня часто возникают вопросы, связанные с финансовыми делами, которые могли бы помешать императору развлекаться во время игр. А я в поте лица тружусь ради его блага. Понятно, шут?

Я вновь поклонился.

— Трудно найти более преданного слугу, господин. И поэтому мне любопытно узнать, почему вы хотите, чтобы я шпионил за ним.

— Меня не столько интересует, что говорит он, сколько то, что говорят ему. Многие дают ему дурные советы. И еще хуже то, что он следует им. Помимо самого императора, я забочусь и о благополучии империи. Откуда ты прибыл сюда?

— Последнее время мы выступали в северных краях. Но в некоторые города мы вовсе не заходили.

— Ты бывал здесь прежде?

— Да, много лет назад мне довелось проезжать через ваш город.

— Но ты наверняка путешествовал тогда под другим именем, — сказал Филоксенит. — Имя Фесте я бы запомнил.

— Вы правы, мой господин.

— Гм. Что ж, вы прибыли в подходящее время. С возрастом Алексей все больше нуждается в развлечениях, и шутовская вакансия слишком долго оставалась свободной. Я желаю вам всего хорошего.

Он открыл дверь и подозвал капитана.

— Проводи их к выходу, — сказал он. — И обеспечь документами для свободного прохода по вечерам. Я полагаю, что представления порой будут затягиваться допоздна.

Мы с Клавдием поклонились и последовали за капитаном.

— О чем он с вами говорил? — спросил Станислав.

— Я полагал, что ему хотелось отстранить тебя от участия в разговоре, — ответил я.

— Отлично. Но все равно расскажи мне.

Я помедлил.

— И почему только все здесь хотят знать, что говорят другие? — пожаловался я. — Разве у вас уже не уважают секреты частных лиц?

— Ты хранишь преданность императору или хранителю его сокровищ? — спросил Станислав.

— А разве есть разница?

— Поживем — увидим. Так о чем он говорил с тобой?

— Он хочет, чтобы я шпионил за тобой, капитан.

Он рассмеялся.

— Ладно, шут. Выполняй задание.

— Ты не доверяешь ему?

— Я никому не доверяю, — сказал он.

— Но мне казалось, ты говорил, что гвардейцы преданы тому, кто им платит. Разве не Филоксенит выдает вам жалованье?

— Нет, — сказал Станислав, приводя нас к боковому выходу. — Гвардейцы отчитываются перед главным хранителей дверей, можешь себе представить такой чин? Он не любит раскошеливаться. Очень не любит на самом деле, но так и надо. А мы преданы императору, вне зависимости от того, кто именно выдает нам деньги.

— Мне никогда не понять этой бюрократии, — сказал я. — Ты заглянешь вечерком в «Петуха»?

— Весьма вероятно, — сказал он и, взяв со стола какой-то документ, нацарапал на нем несколько слов и поставил печать императорской гвардии. — Держи, с этим пропуском вы можете свободно ходить и после захода солнца, не боясь столкнуться с патрулями городской стражи.

— Спасибо, капитан.

Когда мы покинули дворец, солнце уже клонилось к закату. Благополучно покончив на сегодня со всеми делами, мы перешли через Ликос и направились прямо к «Петуху». Народ спешил разойтись по домам до закрытия ворот и начала обхода улиц.

— Каких гостей в рясах ты еще ждешь сегодня? — спросил Клавдий по дороге.

— Талия вроде бы хотела навестить нас вчера вечером, — сказал я. — Интересно, что ее задержало?

— Интересно, кто ее задержал, — уточнил Клавдий.

— А что ты думаешь о Филоксените? — спросил я, меняя тему.

Покусывая нижнюю губу, Виола размышляла над вопросом.

— На мой взгляд, он не особо опасен, — сказала она. — Он, конечно, ведет свою игру, но, кажется, его больше интересовало, нельзя ли использовать нас в своих целях, чем выяснение того, что нам известно.

— Однако возможно, что таким образом он пытался отвлечь наше внимание. Теперь нам известно, что подслушанный Цинцифицесом разговор происходил в его ложе. И он определенно распоряжается здесь всеми средствами и солдатами.

— Императорская гвардия тоже в его подчинении?

— Вероятно, нет, поскольку не он оплачивает их услуги. А вот варягам платят непосредственно из императорской казны, так что в его распоряжении имеется прекрасный выбор убийц. Учитывая отсутствие доверия между ним и Станиславом, я полагаю, что к гвардейцам он обратился бы в последнюю очередь.

К «Петуху» мы подошли уже в темноте. По дороге нам пришлось разок показать патрульным наш пропуск, что слегка задержало наше возвращение. Но оказалось, что их сержант видел нас на ипподроме, поэтому все обошлось без особых неприятностей.

Наш знакомый мясник, Петр Камантарес, как раз выходил с заднего двора, старательно вытираясь полотенцем.

— Привет, шуты, — сказал он. — На ужин сегодня тушеные овощи с мясом, и, кажется, там еще осталось немного мяса.

— Очередной подарок твоего ремесла? — спросил я.

— Нет. Нынче Михаилу повезло на охоте, он даже не смог распродать все трофеи, поэтому мы полакомились олениной.

— Нам повезло, что мы живем с мужчинами столь кровожадных профессий, — заметил Клавдий. — Это способствует разнообразию нашего стола.

— Да уж, способствует, — усмехнулся Петр. — Только вот все дамы шарахаются от меня, завидев заляпанную кровью одежду. Досадное невезение, должен вам сказать.

Мы вошли в привычно шумный зал «Петуха». Все завсегдатаи, за исключением Азана, были на месте. Русичи с несчастным видом пересчитывали жалкие остатки денежных запасов. Как выяснилось, один из них решил заработать на обратный путь игрой в кости, но выбрал одно из заведений отца Эсайаса. Удача явно оказалась не на его стороне.

Симон принес нам вина. Отведав вкусной оленины, мы подняли тост за Михаила, подстрелившего оленя, и за Симона, приготовившего это кушанье. Несмотря на присутствие за столом здоровяка Стефана, нам с Клавдием досталось много мяса. Остальные закончили трапезу и пожелали нам доброго вечера. Когда мы попросили добавки, Симон уже начал мыть столы.

— Похоже, шутовское ремесло держит вас в черном теле, — заметил он.

— Мы сегодня развлекали императора, — гордо сказал я. — Выступали перед ним довольно долго, но он не позаботился о том, чтобы нас накормили.

— У императора! — воскликнул он. — Однако вы преуспели! Теперь, небось, захотите съехать из моей гостиницы?

— Пока нет, любезный Симон, — сказал я. — Шутовская жизнь слишком переменчива, лучше мы повременим прыгать с места на место. Тем более что мы заплатили тебе вперед за две недели. А кстати, никто нас не спрашивал сегодня?

— Нет, — припоминая, сказал он. — А кого именно вы ждали?

— Да в общем, никого, — ответил я. — Надеялся лишь, что появится новый заказчик на нашу работу. Превосходный ужин, хозяин. Доброй ночи.

— Что-то солдат нынче не видно, — заметил Клавдий, когда мы поднялись наверх.

— Варяги заступили на охрану Диплокиона, как ты помнишь. А Станислав сомневался, сумеет ли прийти.

— Все равно это местечко трудно назвать тихим, — зевнув, сказала Виола, когда мы подошли к нашей комнате. — Интересно, где пропадает Азан нынче вечером. Может, что-то случилось?

Я показал на пол.