Клифф старался держаться как можно более непринужденно. Отвечая на вопросы, он вышел из-за прилавка и стоял со скрещенными на груди руками. Эта поза наиболее рельефно обрисовывала его накачанные мускулы, что, по его мнению, было сейчас очень кстати. Большинство гетеросексуалов воспринимает мускулистое тело как признак мужественности. А мужественность, особенно неискушенными, принимается за гетеросексуальность. По своему опыту Клифф знал, что чуть не все копы разбираются в подобных вещах как свиньи в апельсинах.

Знал ли он Кураши вне пределов промышленной зоны? — именно так был сформулирован вопрос.

Клифф попросил их объяснить, что именно они имеют в виду. Он сказал: конечно он знал Кураши вне пределов промышленной зоны. Раз он знал его здесь, значит, он знал его везде. Ведь не думают же они, что за пределами промышленной зоны ему отшибало память?

Это замечание их не рассмешило. Они попросили его объяснить, как именно он знал Кураши.

Он сказал им, что знал Кураши за пределами рабочей зоны так же, как он знал его внутри нее. Если он встречал его где-нибудь в Балфорде, он говорил «хелло!» или «ну и погодка!» или кивал головой, отвечая на его приветствия. Вот так он его и знал.

А где, кроме промышленной зоны, он мог встречать Кураши? — спросили они.

Клифф снова подивился тому, как копы умеют переворачивать все в свою пользу. Вот за это он их люто ненавидел. Если бы он не следил за каждым своим словом, они наверняка уже уверились бы, что он прогуливался с Кураши в обнимку.

Он, сдержав раздражение, объяснил им, что не видел этого парня за пределами промышленной зоны. Ведь он говорил им, что «если бы» он увидел его, он знал бы, кто это, а знал его настолько, насколько и остальных, с кем здоровался при встрече. Вот в каких отношениях они были.

В дружеских, заметил коп, которого звали Грей. Сказав это, он многозначительно посмотрел на витрину с сексуальной оснасткой, словно подчеркивая этим правильность заключения. Клифф не принял вызова и не обратился к ним с гневным вопросом: «Как прикажете вас понимать?» Он не раз играл с копами в подобные игры. Ему достаточно было провести всего одну ночь в кутузке, чтобы понять, как важно сохранять хладнокровие.

Копы сменили тему и спросили, не знаком ли ему человек по имени Фахд Кумар.

Он ответил: не знаком и добавил, что, возможно, узнал бы Фахда Кумара по фотографии, поскольку знает почти всех азиатов, работающих на горчичной фабрике, в лицо, но не по именам. Их имена звучат как череда звуков, подобранных для шумового эффекта, поэтому запомнить их нет никакой возможности, объяснил он. Почему эти люди хотя бы своим детям не дают нормальные имена? Такие, к примеру, как Уильям, Чарли или Стивен?

Копы не стали обсуждать это сделанное в благожелательном тоне отступление, а снова перешли к Кураши. Видел ли он когда-либо Кураши с кем-нибудь? Может быть, он видел, как Кураши говорил с кем-то в промышленной зоне?

Клифф ответил им, что не может припомнить ничего подобного. Если такое и имело место, он этого либо не видел, либо не обратил внимания, а поэтому не запомнил. В промышленной зоне всегда много народу, люди приходят, уходят, приезжают грузовики, подвозят заказы, увозят готовые товары.

Следовательно, сказал ему Уотерс, весьма возможно, существует человек, с которым Кураши общался. Указав кивком головы на витрину, он спросил Клиффа, занимался ли он с Кураши когда-нибудь этими делами.

Кураши был гомиком, пояснил Грей. Знал ли Клифф об этом?

Этот вопрос его испугал. Клифф напряг память, стараясь припомнить все, о чем он говорил с Джерри прошлым утром на кухне. Он искал только смысл, а потому мысленно попытался абстрагироваться от слов, сказанных ими: один обвинял, второй гневно отрицал и оправдывался.

— Ну а как же быть с верностью? Неужто побоку?

— Как быть с верностью? Ведь я знаю об этом только с твоих слов. А ведь между тем, что люди чувствуют и что они говорят, громадная разница.

— Так это было на рыночной площади? Там это случилось? Ты там его встретил?

— Да, там, именно там. Вот такие дела. Грохот закрывшейся двери поставил точку в их разговоре.

Но он не собирался посвящать копов в то, что произошло. Никоим образом нельзя подпускать этих парней к Джерри.

Нет, твердым голосом произнес он. Он никогда не занимался с Кураши этими делами, а то, что этот парень был гомиком, для него новость. Он знал, что Кураши собирался жениться на дочери Акрама Малика. Уверены ли копы в том, что они ничего не путают?

Ни в чем нельзя быть уверенным, пока расследование не закончено и подозреваемый не заперт в кутузке, сообщил ему Грей.

А Уотерс добавил, что если он вдруг вспомнит что-то, что, по его мнению, необходимо сообщить полиции…

Клифф заверил их в том, что обдумает все как следует. Он конечно же позвонит, если что-то вдруг придет ему в голову.

Непременно, посоветовал ему Грей. Он обвел магазин прощальным взглядом. Когда они с Уотерсом вышли за дверь, он произнес:

— Проклятый педрила! — достаточно громко, так, чтобы Клифф наверняка услышал.

Клифф наблюдал, как они уходят. Когда они перешли разбитую дорогу и вошли в столярную мастерскую, он позволил себе пошевелиться. Вышел из-за прилавка, подошел к столу, на котором лежали книги заказов, тяжело плюхнулся на деревянный стул.

Сердце учащенно билось; пока копы были в магазине, он не замечал этого. И только когда они ушли, он ощутил, что колотится оно так сильно и часто, будто вот-вот выскочит из грудной клетки и, лежа на голубом линолеуме, будет продолжать пульсировать. Не надо расслабляться, мысленно говорил он себе. Надо думать о Джерри. Только о Джерри.

Его любовник не ночевал прошлой ночью дома. Клифф, проснувшись утром и обнаружив, что половина кровати, на которой обычно спал Джерри, не смята, сразу понял, что тот так и не возвратился из Балфорда. И сразу к горлу подступила тошнота. День только начинался, но уже было жарко; несмотря на это, его руки и ноги похолодели, стали вялыми, как дохлые рыбины, когда он понял, что могло означать отсутствие Джерри.

Сперва он пытался убеждать себя в том, что партнер попросту решил поработать ночью, а затем началась обычная смена. Ведь он же подрядился закончить ресторан на пирсе к ближайшим праздникам. Кроме этой работы, он прихватил еще и ремонт дома в Балфорде. Так что у Джерри было больше чем достаточно причин, чтобы повести эту ночь вне дома. Он мог пойти с первой работы на вторую, как он часто делал и раньше. Ведь иногда он работал и до трех часов утра, особенно когда дело шло к концу. Но сутки напролет он никогда не работал. И раньше, решив задержаться, всегда звонил.

В этот раз он не позвонил. И когда Клифф, сидя на краю кровати, снова обдумывал свой разговор с любовником, то надеялся припомнить подробности, которые могли бы навести его на мысль, где бывает Джерри и что у него на уме и на сердце. Он должен был признать, что они не столько говорили, сколько спорили. То, что происходило между ними, было типичной перебранкой, в ходе которой сравнение поведения в прошлом и настоящем стало исходным посылом нынешних сомнений.

Все, что было в их прошлом, прожитом вместе и раздельно, было вытащено на поверхность, проветрено и разложено под объективом микроскопа для продолжительного и скрупулезного исследования. Рыночная площадь в Клактоне. Мужской туалет. Танцевальные вечера геев «В коже и в кружевах» в «Замке». Бесчисленные, приводившие в ярость прогулки и поездки Клиффа. Пинты выпитого «Фостера» в пабе «Никогда не говори «смерть». Вспомнили все: кто отлучался на мотоцикле, кто брал напрокат лодку, когда и зачем. А когда все возможные обвинения были уже предъявлены, они принялись крикливо обсуждать, как их семьи восприняли то, что один из сыновей оказался гомиком.

Джерри обычно старался не ввязываться в такого рода разборки, но в этот раз принимал в ней участие со всей горячностью. И Клиффу оставалось только гадать, по какой причине его любовник — обычно такой скромный и кроткий — так изменился и, словно зарвавшийся молокосос, был готов принять вызов, решив почему-то, что это необходимо.