Эмили одобрила ее намерения. Со своей стороны она также будет разрабатывать версию, связанную с гомосексуальностью убитого. Необходимо поработать на рыночной площади и выйти наконец на Фахда Кумара, так что все дороги, похоже, ведут в Клактон, и она хочет прогуляться по всем этим дорогам.

— Если этот свидетель существует, то он ключевая фигура в деле, — заключила она.

Они расстались на тропинке, бегущей к бетонированной площадке, где в прежние времена находилась стоянка служебных машин. Часть площадки занимал ангар из рифленых металлических листов — это был склад вещественных доказательств. Дежурный в рубашке с короткими рукавами и с голубым, влажным от пота носовым платком на голове сидел на стуле в дверях. Когда они поравнялись с ним, он был занят тем, что сверял содержимое пакетов вещдоков с описями. Окружающая его температура приближалась к той, которая необходима для поджаривания бекона на решетке. Бедный парень, посочувствовала ему Барбара, худшей работы не придумаешь.

За то время, пока они находились в здании управления полиции, ее «мини» так сильно нагрелась внутри, что в ней было трудно дышать. Рулевое колесо обжигало ладони, а обивка сидений жгла тело даже через одежду. Посмотрев на часы, Барбара с удивлением отметила, что нет еще и полудня. Она почти не сомневалась, что к двум часам дня превратится в пережаренную баранью ножку к воскресному обеду.

Когда она добралась до магазина «Драгоценности и бижутерия Рекон», он был уже открыт. Через раскрытую дверь Барбара увидела, что Конни Уинфилд и ее дочь заняты работой. Они разбирали новые поступления бус, ожерелий и сережек и выкладывали образцы в витрине. Вынимали изделия из коробок, развешивали их на старинном раздвижном экране, обтянутом кремового цвета бархатом.

Некоторое время Барбара незаметно наблюдала за ними и невольно отметила, что они работали молча, и молчание это было напряженно-враждебным. Мать то и дело бросала на Рейчел злобные взгляды, в ответ на которые на лице дочери появлялось надменное выражение — она давала понять, что неприязненное отношение матери ей безразлично.

Барбара поздоровалась, и обе женщины разом подняли головы. Ответила ей только Конни.

— С моей стороны было бы наивно предположить, что вы пришли к нам за покупками. — Она подошла к прилавку, где на краю пепельницы в форме полумесяца дымилась зажженная сигарета. Стряхнув пепел, она затянулась. Сквозь завитки дыма Конни настороженным взглядом следила за Барбарой.

— Я хотела бы поговорить с Рейчел, — объявила Барбара.

— Пожалуйста. Желаю вам успеха. Я и сама хотела поговорить с этой распутной дурой, но у меня ничего не получилось. Попытайтесь, может у вас выйдет. Хотя я не думаю, что вам удастся у нее что-то узнать.

Барбаре не хотелось, чтобы при их разговоре присутствовала мать, поэтому она предложила:

— Рейчел, давайте выйдем из магазина? А еще лучше пройдемся.

— Это еще почему? — вспылила Конни. — Не помню, чтобы я разрешила ей прекратить работу и куда-то идти. У нас много дел. Все, что вам необходимо сказать ей, вы можете сказать и здесь. А мы тем временем будем распаковывать товар.

Рейчел повесила ожерелье, которое держала в руках, на последний свободный крючок раздвижного экрана. Конни, очевидно, поняла смысл, который дочь вложила в это движение.

— Рейчел Линн, не смей даже и думать…

— Мы можем пройтись по парку, — сказала Рейчел, обращаясь к Барбаре. — Это недалеко, и я думаю, мы уложимся в мой перерыв.

— Рейчел Линн!

Рейчел, казалось, оглохла. Выйдя из магазина, она, не оглядываясь, пошла по тротуару. Барбара слышала, как Конни еще раз истерически выкрикнула имя дочери, затем еще, но уже умоляюще, но Рейчел твердой походкой шла в направлении Балфорд-роуд.

Парк, в который они направлялись, представлял собой обыкновенный квадратный газон с выжженной солнцем травой, расположенный позади церкви Святого Иоанна. Он был окружен свежевыкрашенной в черный цвет чугунной оградой, но ворота были открыты настежь. Над ними была укреплена вывеска, приглашающая всех заходить в Фалак-Дедар-парк. Мусульманское имя, отметила про себя Барбара и задумалась, не является ли это свидетельством вторжения азиатской общины в Балфорд-ле-Нез.

По дорожке, проложенной по периметру парка, они дошли до скамейки, на которую падала кружевная тень от стоящего рядом ракитника, усыпанного желтыми цветами. В центре парка стоял фонтан — скульптура девушки в чадре с кувшином в руке, из горлышка лилась тонкая струйка воды в стоящую у ног девушки чашу — морскую раковину. Расправив тонкую полупрозрачную юбку, Рейчел села и принялась внимательно изучать фонтан, не взглянув на Барбару.

Барбара сказала ей о цели разговора: необходимо выяснить, где она была вечером в предыдущую пятницу.

— Всего четыре дня назад, — сосчитала она в уме на тот случай, если девушка решит притвориться забывчивой. За такое короткое время события вряд ли навечно сотрутся из памяти, мысленно решила она.

Рейчел, по всей вероятности, обладала способностью к умозаключениям.

— Вы хотите знать, — спросила она, — где я была в ночь, когда убили Хайтама?

Барбара подтвердила предположение и добавила:

— Ваше имя не однажды упоминалось в ходе расследования, Рейчел. Я не хотела в присутствии вашей матери вдаваться в подробности…

— Спасибо, — кивнула Рейчел.

— …Но, как вы, наверное, сами понимаете, мало хорошего в том, что ваше имя всплывает в ходе расследования убийства. Курите?

Отрицательно покачав головой и снова уставившись на фонтан, Рейчел сказала:

— Я была с Тревором Раддоком. Он работает на пирсе. Да вы его уже знаете. Прошлым вечером он сказал мне, что вы уже говорили с ним. — Она провела рукой по вышитой голове павлина на юбке.

Сняв со спины рюкзак, Барбара вынула блокнот. Пролистав его, она нашла страницу с записями, сделанными при встрече с Тревором Раддоком. Глядя в блокнот, она боковым зрением перехватила направленный на нее взгляд Рейчел. Рука девушки, двигавшаяся сверху вниз по узору на юбке, замерла, словно ей вдруг стало понятно, что она может выдать себя любым движением.

Восстановив в памяти то, что она узнала от Тревора о вечере, проведенном с Рейчел, она повернулась к девушке.

— Тревор Раддок уверяет, — сказала она, — что вы были с ним. Хотя он слегка путается в деталях. И именно эти детали я пытаюсь уточнить. Надеюсь, что вы поможете мне представить ситуацию во всех подробностях.

— Но я не знаю как.

— Это просто. — Держа карандаш наготове, Барбара спросила: — Чем вы с ним занимались?

— Чем занимались?

— Да, вечером в пятницу. Заходили куда-нибудь? Поесть? Выпить кофе? В кино? Может быть, заглянули куда-нибудь по пути?

Рейчел сжала двумя пальцами украшенную короной голову павлина.

— Вы, наверное, шутите? — спросила она с ядовитой усмешкой. — Думаю, Трев сказал вам, куда мы пошли.

— Он-то, конечно, сказал, — согласилась Барбара. — Но я, если вы не возражаете, хотела бы услышать вашу версию.

— А если я возражаю?

— Можно, конечно, но возражение — не лучший вариант поведения при расследовании убийства. В этом случае проще говорить правду. Потому что, если вы лжете, детективы обязательно захотят узнать, по какой причине. И они не отстанут от вас, пока не докопаются до нее.

Пальцы девушки вцепились в юбку мертвой хваткой. Будь вышитый павлин живым, подумала Барбара, он сейчас бы испустил дух.

— Рейчел, — обратилась к девушке Барбара, — вам нехорошо? Если хотите, я отпущу вас обратно в магазин, чтобы вы могли все обдумать перед тем, как мы начнем разговор. Вы можете посоветоваться с мамой. Ваша мама, видимо, все еще волнуется из-за нашей вчерашней беседы с вами. Я не сомневаюсь: если вы расскажете ей, что копов интересует, где вы были в ночь убийства, она поможет вам советом, как себя вести и что говорить. Разве не ваша мама сказала мне вчера о том, что вы…

— Хорошо. — По всей вероятности, Рейчел не хотела, чтобы Барбара развивала мысль о пользе материнских советов в сложившейся ситуации. — То, что он сказал, правда. Что еще? Вы это хотели услышать от меня?